Верка - Анатолий Изотов

– Ты думаешь, честные коммунисты молчат? – ответил вопросом на вопросы Антала Владимир.

– Многие молчат, потому что уже не могут говорить!

– Я перед ними преклоняюсь. Посмотри мои обращения в Центральное руководство ВПТ о перезахоронении жертв ракошистских репрессий! Вначале я писал один, потом меня поддержали многие коммунисты из райкомов, из аппарата ЦР, общественность. Это мы потребовали провести их погребение «по всем статьям церемониала». Могу представить тебе копии моих писем, что я писал в верхние эшелоны власти, когда работал освобожденным секретарем райкома в Дьёндьёше. Я в них не просто указывал на вопиющие, мягко говоря, недостатки, а предлагал пути решения.

– Знаешь, Владимир, я всегда считал и считаю тебя самым достойным коммунистом, но, согласись, публичное покаяние в деле перезахоронения жертв репрессий не смело Герё с поста генсека, не прибавило чести ни ВПТ, ни гордым венграм, и самое главное – не привело к мудрым реформам.

– Мы упорно и громогласно ставим все эти вопросы перед Центральным Руководством, надо только запастись терпением, и реформы последуют.

– Без Имре Надя не будет реформ! В Венгрии нет личности более популярной, чем он.

– С Имре Надем мы потеряем социализм, ввергнемся в пучину гражданской войны и вступим в военную конфронтацию с СССР!

– Хорошо, тогда скажи, кто должен возглавить партию и правительство, чтобы повести страну по пути ее процветания? Вера говорит, что нам сейчас нужен второй Арпад. Я с ней согласен. Ты можешь назвать имя такого вождя?

– Могу!

– И кто же?

– Их несколько, например, Янош Кадар, Дьёрд Нонн, Ласло Пирош…

– Ты считаешь, что генеральный прокурор Дьёрд Нонн может стать вождем нации?

– Конечно!

– А как же народ отнесется к тому, что он наверняка имел причастность к репрессиям и преследованию инакомыслящих?

– Спроси у народа. А я знаю, что Нонн всегда был справедлив и карал преступников независимо от их политических убеждений. Но не это главное. Суть в том, что он мудр и смел, просчитывает ситуацию на много шагов вперед, предан своему народу, может реально оценить обстановку и принять правильное решение.

– Этих качеств недостаточно. Вождя должны любить массы!

– Это сегодня главный недостаток работы пропагандистского аппарата ЦР. Там еще царит культ личности: повсюду трубят о мудрости одного и не замечают других.

– А как ты вышел на своего школьного друга Ласло Пироша, ведь он министр внутренних дел? Наш народ просто ненавидит МВД!

– Я полностью разделяю высказывания Ласло о путях выхода из кризиса нашей страны, он хороший исполнитель, но его инициативу о перестройке МВД постоянно сдерживает генсек.

– Может, поэтому твой Ласло так нерешителен?

– Скорее всего, потому что мы во многом опаздываем!

– И что, Пирош даст команду на расстрел контрреволюции, если Герё так распорядится?

– Никогда!

– Поэтому он не препятствовал бегству из страны Герё и Хегедюша?

– Во-первых, он не мог им запретить поехать в дружественную Югославию, во-вторых, они не сбежали и на днях возвращаются в Венгрию.

– Но ты согласен, с тем, что Энрё Герё не место на посту Генсека?

– Да.

– А в своем ли кресле сидит премьер-министр Андраш Хегедюш?

– Нет, не в своем!

– Значит, Кадар, Дьёрд Нонн или кто-то другой должен занять сразу два кресла?

– Значит, да.

– Такое в СССР уже проходили!

– Ну и что?

– У нас не пройдет!

– Как знать…

– А что, если большинство венгров против социализма?

– Сегодня, когда страну довели до революционного накала, референдум по этому вопросу неуместен! Сегодня нужны убедительные статьи в газетах, пламенные выступления по радио, громовые речи на улицах, которые должны дойти до масс раньше, чем они станут окончательно неуправляемыми. И мы, истинные коммунисты, будем делать это, какими бы трудными и рискованными ни были наши шаги. Мы готовы пожертвовать собственными жизнями ради спасения социалистической страны.

– Но вспомни реакцию на твое выступление перед студентами в Сегеде?! – громко, почти с криком спросил Антал.

– Там были не массы, а главари, незрелая молодежь и воинственная братия, тем не менее во время своего выступления я видел не одно озаренное лицо. Да, толпой молодежи, разгульно настроенной крушить и громить, управлять трудно, но венгерское общество более разнородно, его можно переубедить! И чем смелее и энергичнее действовать, тем больше будет эффект, тем больше людей пойдет за нами! – уверенно ответил Владимир.

– За кем? За коммунистами? Коммунизм, или его первая фаза социализм, триумфально шествовал по свету на плечах Победы над фашистской Германией и освобождения Красной Армией от фашизма Европы и Азии. Но он начинает пробуксовывать, когда надо решать простые житейские вопросы: повышение благосостояния и расширение свободы граждан. Что-то мы не наблюдаем восторга от жизненного уровня и свобод ни в одной социалистической стране!

– Когда двадцатый век начался двумя самыми страшными войнами, развязанными империалистами, которые за сорок лет выкосили под сотню миллионов человеческих жизней, людям планеты ничего не остается другого, как искать новые общественные формации. И первое социалистическое государство высеклось из пламени, как искра из железного грохота Первой мировой войны, и уже закономерно, что Вторая мировая война породила целую систему социалистических государств.

– Так что, дай бог разгореться Третьей мировой войне, и империализм исчезнет с лица Земли?

– Теоретически да, а практически – наступит конец света. Надо преодолеть все трудности, чтобы мирным путем прийти к этому. Но ошибки делает не только венгерское руководство, поэтому и пробуксовывают реформы во многих странах.

– Да ведь людей не переделаешь, они такие, какие есть!

– Необходимо работать с людьми кропотливо, открыто, честно! – уверенно и мягко, словно нерадивому ученику, ответил на реплику Антала Владимир.

– Я думал, в Сегеде тебе нанесли тяжелое поражение, но ты вышел оттуда еще более закаленным коммунистом. Только венграм это не нужно.

– Не говори за всех венгров! Да, я полон решимости бороться за свои идеи до победного конца…

* * *

Гость ушел, а Антал и Верка долго молчали – видимо, каждый глубоко переживал разговор с Владимиром.

– Мне кажется, что в политическом споре не бывает правых, потому что по-своему каждый прав, – нарушила молчание Верка. – Вообще это похоже на пустую болтовню. Думаю, единственное утешение в том, что мы дали Владимиру высказаться и зарядились чем-то от него сами, но мне легче не стало…