Бог не Желает - Стивен Эриксон

понимал Омс. Это оборонительный вал, но он никогда не предназначался для удержания - в гарнизоне слишком мало солдат. Однако крутой внутренний склон отлично помогал врагам падать, а узкая траншея - ломать руки и ноги. Но это случилось бы после прорыва. До прорыва защитники стояли бы на бермах, обстреливая наступающих. Прятались в случае ответной стрельбы. Пускали стрелы навесом, а солдаты с арбалетами ожидали, пока первые атакующие не вырисуются на бермах.

"Раньте и убейте как можно больше стрелами, болтами, и оставшиеся дважды подумают, идти ли дальше. Драка за каждую улицу - кошмар. А малазане чертовски опытны в таких боях. Лесные дикари? Вряд ли".

Он влез на берму, но низко пригнулся, торопливо спеша к сторожевой башне. Та казалась ветхой и уже кренилась влево.

В поле за внешним рвом Компания Балка казалась затихшей, горело лишь несколько костров и еще меньше ламп в поставленных ровными рядами палатках.

Дисциплина у Балка была хорошей, для человека, никогда не служившего в настоящей армии. Его последователи были крутыми и отлично снаряженными, включая доспехи. Это стоило денег. Почти все наемные компании быстро распадаются, ведь поддержание боеготовности слишком дорого. Выжившие навсегда запоминают, что война - деловое предприятие и вести ее нужно умело.

Лучшие же знали, как побеждать, в идеале - без боя. Победа дает репутацию, а репутация для них - всё.

Добравшись до зияющего дверного проема в конце лестницы, Омс помедлил. "За чертовой штукой вовсе не следят". Он ощущал запах дыма, бревна явно пережили пожары. Ослабла ли конструкция? Трудно сказать. Он вошел в проем и полез по ступеням, прибитым к одному бревну.

Треск, шорохи разбегающихся мышей или крыс. Пыль и старый дым сделали воздух спертым. От вала доносились запахи опилок и гнили.

Пять этажей, лишь на верхнем окно. В середине стояла ржавая тренога, старая и потрепанная сигнальная система с зеркалами, шестернями и флажками, отверстия для смазки давно забиты пылью и принесенными ветром семенами. В каждом окне лепились ласточкины гнезда, стены залиты гуано. Внутри тоже были гнезда, по углам у крыши; замусоренный пол хрустел под ногами, пока Омс садился так, чтобы видеть лагерь Балка.

Он сел на корточки, опустил запястья на колени. К востоку от лагеря, шагах в пятидесяти, начинался лес, выпустивший вперед ряды молодых осин, ильмов, рябин и берез. Опушка была неровной - из нее выгрызали куски, там и тут сушились штабели тонких бревен.

Если наемники и вели дела с племенами, то не хотели их раскрывать. Мысль о сильном ведуне, следившем за войском от Кулверна, тревожила Омса. Водичка убила дурака и тем могла породить кровную месть и даже полноценную войну.

Неспокойные границы не желают успокаиваться. Пусть работорговля давно окончена, это место кажется готовым для пожара. Штырь и даже Грубит что-то знали. Омс чувствовал их тревогу.

Дыхание замерло, когда на него налегли сзади, окутав незримыми объятиями. Он ощутил вроде бы руки - или пальцы - сжившиеся на запястьях. Не так сильно, чтобы сломать, но уверенно и цепко.

- Ладно, - буркнул он чуть слышно, - теперь что?

Женский голос сказал в голове: - Спи.

Спица постучала лезвием ножа по шесту, и последовало тихое приглашение войти. Она нырнула в шатер, за ней Шугал.

Балк сидел на кожаном раскладном табурете. Доспех снят, длинные волосы распущены. Фитиль лампы закручен, давая лишь намек на свет.

- Они наверняка кого-то выставили следить, - сказал Балк. - На той старой башне.

- Думаете, знают? - спросил Шугал.

- Нет. Просто подозрительны. Кого рекомендуете для работы ножом?

- Когда?

- Сегодня ночью. Сейчас. Они только встретились с солдатами гарнизона. Там не морская пехота, регуляры. Не успели понять друг друга. Мертвый морпех на башне - это мог сделать любой. Им будет труднее сладиться.

- Натравить морпехов на местных, - кивнула Спица. - Мне нравится.

- Так кто?

- Почему не я? - сказала она.

Балк покачал головой. - Не кто-то из моих. Ни ты, ни Шугал и даже Крик. Дайте того, кто сможет пройти к башне незаметно и достаточно умел, чтобы не сорвать дело.

Спица поглядела на Шугала, тот пожал плечами. Она сказала: - Думаю, Хлоп. Он наполовину коривиец.

Балк нахмурился. - Один из лучших разведчиков. Опытен с ножом?

- Более чем, - сказал Шугал. - У него есть какая-то лесная магия. И любит темноту, глаза как у кота.

- Хорошо. Пошлем его.

Хлоп неподвижно лежал в высокой траве почти у подножия башни. Улыбался, но это не было проблемой, ведь его потемневшие от бетеля зубы почти не блестели в темноте.

Под земной болью таился гнев. Даже ярость. Хлоп чуял ее в холодном воздухе ночи. Здесь сотни лет умирали, умирали и страдали. Щедрая пожива для него. Водовороты ненависти, плененные энергии кружатся в злобных ритмах. Земля была щедра, кипела жаром.

Ему пришлось долго подкрадываться к сторожевой башне - просто еще одна тень на земле; множество облаков заслоняло луну и он был почти уверен, что остался не замеченным. Капитан приказал разжечь главный костер и послал целый взвод присматривать за ним. Возможные лазутчики в лагере потеряют ночное зрение. Капитан был умен.

Он готовился убить очередного малазанина. Вплести новый узелок в волосы. Семь - отличное число, волшебное число. Духи будут восторгаться его удаче. Но шесть узелков в волосах заставляли нервничать. Шесть - дурное число. Шесть островов стоят на белой реке смерти, шесть искусов, кои душа должна победить на пути в Страну Ветвистых Рогов. Путаная Ведьма шестью сосцами кормит детей-демонов. Хлоп не любил число шесть.

Он слышал над головой тихое щебетание: ласточки в гнездах. Они не были рады чужой компании. Хлоп почти слышал сопение того дурня. Он пополз. Вокруг башни, в сочной траве, еще за угол, напротив зияющему входу. Медленно сел на корточки.

Деревянные скрипучие ступени и полы должны были стать проблемой, да и сухое гуано хрустит под ногой. Придется идти очень медленно.

Хлоп вытащил узкий длинный нож.

Каждый шаг был рассчитан, вес не перемещался, пока нога не встанет на прочное место. Он ощупывал ступени, пальцы искали глубоко вонзенные гвозди. Где они еще есть, там старое дерево не должно будет скрипеть.

Один шаг и остановка, баланс как у цапли в тростниках. Без единого треска и скрипа он оказался на первом этаже. Увидел следы сапог солдата, забравшегося наверх.

Земля молчит, даже страдая. У нее нет голоса, разве что ветер пронесется между высокими деревами: