Кольцо Атлантиды - Жюльетта Бенцони

— Без сомнения, — туманно вымолвила маркиза.

— Но что именно? Вы не догадываетесь?

Чтобы не отвечать, Альдо закурил и предложил сигареты и дамам. Госпожа де Соммьер отважно бросилась в бой.

— Нам ничего об этом не известно! — заявила она, подняв глаза к решетке под сводом, за которой наяривал оркестр (уже давно на сером мраморном полу кружились в танцах пары), как будто испрашивала у неба позволения на такую явную ложь.

— А мы в этом уверены?

— Ну, раз я сказала, конечно, План-Крепен! — рассердилась маркиза оттого, что невольно покраснела и потому, что чувствовала, что ей не верят...

— А что, если мы перейдем на террасу полюбоваться ночным видом? — предложил Альдо, отодвигая кресло, чтобы встать.

В эту минуту в зале появились полковник Сэржент с супругой и тут же внесли разнообразие в затянувшуюся беседу:

— Не желаете ли сыграть в бридж? А то что-то сегодня совершенно нечем развлечься, разве что танцами, а кое-кому остается просто слушать музыку, попивая вино...

— Почему бы и нет! — поспешил согласиться Альдо, хотя сам бридж не любил. Зато тетушка Амели в этой игре была сильна.

Преимущество этого предложения было в том, что таким образом легко можно было положить конец каверзным вопросам Мари-Анжелин, а заодно поближе познакомиться с леди Клементиной. Она его очень интересовала с тех самых пор, как он узнал, что леди — родная сестра суперинтенданта Скотленд-Ярда Уоррена, которого Альдо прозвал Птеродактилем: длинный нос, желтые глаза, голый череп и старая вытертая крылатка, которую он надевал в любую погоду, довершали сходство с доисторической птицей. Правда, крылатка не мешала ему носить под ней хоть и строгие, но безукоризненно элегантные костюмы. И все же, глядя на сестру, трудно было поверить, что у нее такой брат. Он был резок, а она, даже в свои шестьдесят, очаровательна: блондинка с серебристыми прядями в волосах, с прекрасными ореховыми глазами, тонкими чертами лица, правда, кое-где все же прорезанного морщинками, и исключительно милой улыбкой.

Этой самой улыбкой она наградила Мари-Анжелин, произнеся:

— Я в игре не очень сильна, но, надеюсь, меня подменит мадемуазель дю План-Крепен?

— Мне правда очень жаль, леди Клементина, но что-то я сегодня устала: к сожалению, не смогу быть вам достойным партнером. Вы меня простите?

— Ну конечно, дорогая! Но если ваши родственники проиграют, то вина будет лежать на вас, а если выиграют — то не поздоровится моему мужу, поскольку ему придется играть в паре со мной!

— Мы гордо понесем знамя английской кавалерии пред лицом русской артиллерии под Балаклавой! — засмеялся Альдо. — Я ведь и сам не мастер в этой игре...

Они направились к игровому салону, а Мари-Анжелин, попрощавшись, пошла к лифту. Но, вернувшись к себе в комнату, ложиться не стала. Она и вообще-то никогда не ложилась спать до тех пор, пока не поможет маркизе устроиться на ночь и не прочитает ей на сон грядущий несколько страниц очередной книги. В этот вечер, благодаря партии в бридж, у нее освободилось некоторое время, и она решила потратить его с пользой.

Набросив на вечернее платье из голубой тафты легкое пальто (после захода солнца стало прохладно), она сошла в холл и попросила дать ей адрес господина Лассаля.

— К вашим услугам, мадам! Пойдете вверх и налево, а потом еще раз налево и метров двести вперед. Дом называется «Пальмы». Не желаете ли машину?

— Нет, спасибо, не нужно. Мне полезно прогуляться.

Во всяком случае, прогулка помогла ей привести в порядок мысли. Тонко чувствующая натура, она сразу заподозрила, что от нее что-то скрывают, и теперь хотела подкрепить свое мнение, выслушав версию Адальбера. И, возможно, даже попытаться примирить двух таких любимых ею людей. Мысль о том, что эта ссора может развести их навсегда, была ей непереносима: Мари-Анжелин потеряла бы часть столь дорогого ей мира.

Она без труда нашла дом Лассаля, но калитка оказалась запертой, и вокруг царила кромешная тьма: ни в привратницкой, ни в окнах белого дома, видневшегося в глубине сада, не было видно ни лучика света. Возможно, все уехали? По словам Альдо, хозяин почти никогда не выходил за ворота, однако беседа с этим человеком вовсе не прельщала План-Крепен.

На мгновение ее взгляд задержался на черной цепочке колокольчика, рука потянулась позвонить, но тут же и упала: она передумала. Ничто не мешало ей снова прийти сюда днем и расспросить обо всем Адальбера, не вступая в беседы с этим Лассалем. И потом, хотя она и была героической женщиной — Крестовые походы предков обязывали, — но царившая вокруг гробовая тишина все же несколько тревожила Мари-Анжелин: ни крика летучей мыши, ни лая собаки. Ей сделалось не по себе, и она решила уйти прочь. Развернувшись, План-Крепен поспешила в отель, взяла книгу и стала терпеливо дожидаться возвращения госпожи де Соммьер.

Окончив партию, полковник Сэржент с Альдо отправились в бар пропустить по стаканчику. Они сдружились, к тому же англичанин проиграл им в бридж с таким неподражаемым юмором, что невозможно было не проникнуться к нему еще большей симпатией.

Выпив и покурив в молчании, полковник сказал:

— Возможно, мои слова вам не доставят удовольствия, но я считаю настоящей удачей то, что сюда вместе с вами не переехал ваш друг...

— А вам есть за что на него сердиться?

— Абсолютно не за что! Скажу даже, что подобный тип людей мне скорее импонирует. А радуюсь, что его нет, потому, что гостиничной мебели не грозит быть разрушенной. Сегодня вечером тут высадился Фредди Дакуорт со всей амуницией.

— Вы лично с ним знакомы?

— Обычное знакомство людей, несколько раз оказывавшихся в одном и том же отеле. С виду он не грубиян и, насколько я мог понять, тоже египтолог... хотя в его случае профессия выглядит скорее как декорация, а не всепоглощающая страсть.

— От того, наверное, что у него существует собственная точка зрения на это занятие. Вы что-нибудь слышали о методе кукушки?

— Кукушки?

— Это птичка ждет, пока прочие пернатые совьют гнездо, а потом подбрасывает туда свои яйца. Таков и метод Дакуорта: он начинает следить за кем-нибудь из собратьев по профессии и, если тот что-то обнаружит, спешит отобрать у него концессию, раструбив повсюду, что он первым сделал открытие... А поскольку у него, кажется, влиятельные покровители и к тому же — уж простите великодушно — он англичанин, то всегда без труда добивается своего. Таким образом он обобрал и Видаль-Пеликорна, заняв его место в перспективных раскопках. Но на этот раз дело не выгорело: гробница, хоть и наглухо замурованная, оказалась разграбленной еще десятки лет назад. Там даже валялся труп, не имеющий никакого отношения к телу фараона... или, скорее, фараонши... это, кажется, была женщина...

— Понятно! Конечно, не благородный, но очень удобный путь. Будем надеяться, что эти два джентльмена больше никогда не встретятся!