Сделай последний шаг - Эбби Глайнз

– Блэр, милая, того дома больше нет.

Голос отца резанул по моим нервам. Я подняла глаза и посмотрела на него. Боль, горечь и злость, которые я старалась не впускать в душу, поглотили меня.

– Могилы мамы и сестры – вот мой дом. Я хочу быть рядом с ними. Я слышала, что вы говорили о моей маме. Она никогда не была такой. Она бы в жизни не сделала ничего из того, в чем вы ее обвиняете. Оставайся со своей семьей, Эйб. Уверена, они будут любить тебя так же, как твоя предыдущая семья. Постарайся никого из них не убить, – зло отчеканила я.

Вздох Джорджины – последнее, что я слышала, выходя из комнаты. Я бы сразу ушла, но мне надо было взять сумку и ключи. Я поднялась наверх и там запихала в чемодан все свои пожитки, потом повесила сумку на плечо и повернулась к двери, чтобы увидеть, что с порога за мной наблюдает Раш.

Он был бледен, глаза покраснели. Я зажмурилась. Он расстроился. Еще бы ему не расстроиться! Он обманывал меня. Он меня предал.

– Ты не можешь уйти, – хрипло прошептал Раш.

– Сейчас увидишь.

– Блэр, послушай. Сегодня я собирался все тебе рассказать. Они приехали вчера вечером, я запаниковал. Ты должна была узнать правду от меня. – Раш ударил кулаком по косяку. – Ты не должна была все узнать вот так.

Да, Раш действительно расстроился, но я должна быть твердой. Я была бы идиоткой, если бы дрогнула, взглянув в его лицо. Кроме того, его сестра… Нэн, его младшая сестра. Неудивительно, что он привык ее защищать. Она была девочкой, которую бросил папа. Во рту появился привкус желчи. Мой отец был ужасным человеком.

– Я не могу здесь остаться. Не могу видеть тебя. Ты причинил мне боль, предал меня. Но еще ты напоминаешь о боли, которую причинили моей маме. – Я тряхнула головой. – Между нами все кончено. Что бы это ни было, оно умерло, когда я спустилась и поняла, что мой мир был обманом.

Раш отошел от двери и опустил голову. Он ничего не сказал, просто отступил в сторону, чтобы я могла выйти. Он сдался, и последний кусочек моей души разбился. Обратного пути не было. Наши отношения были отравлены.

Я не оглянулась, а Раш не окликнул. С чемоданом в руке я пошла вниз. Когда я шагнула на последнюю ступеньку, из гостиной в холл вышел отец. Лицо его было в глубоких морщинах. С тех пор как я видела его в последний раз, он постарел лет на пятнадцать. Прошедшие пять лет явно были для него нелегкими.

– Не уезжай, Блэр. Давай обо всем поговорим. Не торопись, подумай.

Отец хотел, чтобы я осталась. Почему? Чтобы снять с себя вину за то, что он разрушил мою жизнь? И жизнь Нэн?

Я достала телефон и протянула его отцу:

– Возьми. Мне он не нужен.

Отец удивленно посмотрел на телефон, потом на меня:

– Почему я должен забрать твой телефон?

– Потому что мне от тебя ничего не надо. – Я, конечно, была зла на него и к тому же устала и хотела поскорее уйти.

– Но я не передавал тебе этот телефон, – растерянно сказал отец.

– Оставь телефон у себя, Блэр. Ты хочешь уехать, я не могу тебя удержать, но прошу, оставь у себя телефон.

Это был Раш, он стоял наверху лестницы. Значит, вот кто купил мне телефон. Отец не просил его об этом. Я оцепенела. Я больше не чувствовала боли, не чувствовала печали от того, что между нами все кончено.

– Не могу, – положив телефон на столик возле лестницы, просто ответила я.

Я не оглянулась и не посмотрела ни на отца, ни на Раша, но мое внимание привлек цокот каблуков Джорджины по мраморному полу. Она тоже вышла в холл.

Я взялась за ручку и открыла дверь. Больше я никогда их не увижу. Буду только оплакивать потерю одного из них. Тишину нарушила Джорджина:

– Ты так на нее похожа.

Я знала, что она говорит о маме. Она не имела права не только говорить, но даже вспоминать о ней. Из-за ее лжи. Женщину, которую я считала лучшей на свете, она выставила бездушной эгоисткой.

– Я только надеюсь, что смогу стать хотя бы наполовину такой, как она, – громко и четко произнесла я.

Я хотела, чтобы они все услышали, хотела, чтобы они знали, что я ни на секунду не сомневалась в невиновности моей мамы.

Я вышла из дома на солнце и закрыла за собой дверь. Пока я шла к своему грузовичку, на подъездную дорожку въехала серебристая спортивная машина. Я знала, что это Нэн. Я не желала ее видеть. Только не сейчас.

Хлопнула дверь машины, но я даже не вздрогнула. Забросив чемодан в кузов, я открыла дверь в кабину.

– Ты знаешь, – довольным голосом сказала Нэн.

Я не стала отвечать, не хотела слушать, как она говорит очередную ложь про мою маму.

– И как тебе? Приятно сознавать, что твой отец бросил тебя ради кого-то другого?

Я ничего не ощутила. Это причиняло меньше всего боли. Отец оставил нас пять лет назад. Надо было жить дальше.

– Теперь не чувствуешь себя белой и пушистой? Твоя мать – дешевая потаскуха, она заслужила то, что получила.

Спокойствие, которое я обрела, дало трещину. Никто больше при мне не смел так говорить о моей маме. Никто. Я достала из-под сиденья девятимиллиметровый пистолет и направила его прямо в ее лживый красный рот.

– Еще слово о моей маме – и я сделаю в тебе дырку, – твердо сказала я.

Нэн закричала и вскинула руки. Я не опустила оружие. Убивать ее я не собиралась, но если бы она открыла рот, то просто прострелила бы ей руку.

– Блэр! Опусти пистолет. Нэн, не двигайся. Она умеет обращаться с пушкой лучше многих мужчин.

Когда я услышала голос отца, у меня задрожали руки. Он защищал ее. Защищал свою дочь. Ту, ради которой оставил нас с мамой. Ту, которая выросла без него. У меня голова пошла кругом.

Потом я услышала перепуганный голос Джорджины:

– Что она делает? Это законно, что у нее есть пистолет?

– У нее есть разрешение, – ответил ей отец. – И она знает, что делает. Стой спокойно.

Я опустила пушку.

– Я собираюсь сесть в грузовик и уехать из вашей жизни. Навсегда. Просто заткнитесь. Не смейте говорить о моей маме. Я этого больше не потерплю, – предупредила я.

После этого я сунула пистолет под сиденье и задом сдала на подъездную дорожку. Я не стала смотреть, как они успокаивают Нэн. Мне было плевать на нее. Может, после этого она будет думать, прежде чем поливать грязью чью-то мать. Видит бог, о моей маме ей лучше не вспоминать.

Я поехала в загородный клуб. Надо было предупредить всех о том, что я уезжаю. Дарла имела право знать, что я больше не выйду на работу. Да и Вудс тоже. Я ничего не хотела им объяснять, но они, скорее всего, и так в курсе. Все, кроме меня. Просто они ждали, когда я сама узнаю. Я не могла понять, почему хоть кто-то из них не рассказал правду.