Тигриные глаза - Ширли Конран

— Тот, кто хочет добиться успеха в этом мире, должен пахать как проклятый. А когда добьешься чего-то, надо работать еще больше, чтобы удержаться наверху. — Он обнял ее за плечи. — Там за окном тысячи голодных художников, дорогая. Они пойдут на все, чтобы получить то, что имеешь ты, стоит тебе оступиться или оставить свое место, — его тут же займет кто-то другой.

Слушая Бриза, Плам вспомнила свою мать. Миссис Филлипс не выносила того, что она называла «ничегонеделанием», например чтения. «У женщин всегда должны быть заняты руки», — говорила она. Представления Бриза о пороке «ничегонеделания» были более современными и с философской подоплекой. Вследствие этого он заполнял свободное время активной деятельностью, чаще всего соревновательной, такой, как сквош, что, по сути дела, было просто другим видом работы. Его график до предела был забит светскими мероприятиями. Он никогда не оставлял себе ни минуты, чтобы задуматься, а приносят ли ему удовлетворение те дела, которыми он заполняет свое так называемое свободное время.

Размышляя о деятельном Бризе и наблюдая оживленные улицы Сиднея за окнами такси, Плам вспомнила стихотворные строчки, когда-то выученные в школе:

Что ж это за жизнь, если, устав от хлопот,

Нельзя остановиться и поглазеть без забот?

Нельзя стать среди леса красот

И испытать веселый телячий восторг.

С тех пор как она ступила на австралийскую землю, Плам ни на секунду не была предоставлена самой себе, какая уж там поездка к океану! Она решила пораньше уйти от леди Бингер и отыскать какой-нибудь парк, где можно просто посидеть или прогуляться.

Такси въехало в широкие ворота и, оставив позади сочные лужайки, подкатило к приземистому кремовому дому леди Бингер, увитому бугенвиллеей. Плам открыла третий конверт — там была записка портье из отеля, в которой сообщалось, что в течение предыдущего часа ей дважды звонила Лулу.

Плам поежилась. Может быть, ничего и не…

А может быть, и случилось.

Она гадала, зачем Лулу надо было так настойчиво звонить на другой конец света? Но она понимала, что не сможет позвонить ей, пока не вернется в отель.

Войдя в прохладный затененный зал, Плам сразу увидела акварель Дюфи — цветущий сад на Средиземноморском побережье; рядом с ней висела небольшая картина Израэля Исаака, она узнала его маленькую симпатичную корзинку с васильками.

— Мой покойный муж был коллекционером, — пояснила леди Бингер в гостиной. — Вкладывать деньги в живопись оказалось выгоднее, чем в недвижимость. Поэтому я и сейчас, когда вижу картину, которая могла бы понравиться Эрику, покупаю ее.

Со стремительной быстротой, не позволявшей запомнить имена, Плам была представлена двум десяткам знаменитостей, среди которых были известный архитектор, жена известного магната, владелец известной телекомпании, известный политик и его известная жена, В отличие от тех веселых, гостеприимных и добродушных австралийцев, с которыми Плам встречалась в Англии и в Сиднее, эти люди, явно считавшие себя здешней элитой, походили на карикатурные образы старых английских аристократов: старомодные прически, вычурные платья и много драгоценностей. Лица мужчин, словно высеченные из каких-то красновато-серых глыб, демонстрировали одно и то же суровое выражение. Их неподвижные хищные глаза глядели настороженно, а тонкие поджатые губы едва шевелились, когда они что-то произносили. Было ясно, что все знали друг друга и не хотели впускать в свой круг постороннего, если, конечно, это не была всемирная известность.

Потому Плам решила, что веселая седовласая женщина в недорогом хлопчатобумажном платье как раз и относится к таким знаменитостям. Леди Бингер представила ее как Джоан Уиффенн, известного новозеландского специалиста по динозаврам. Она тоже едва успела прийти в себя после интервью с Кэти Перчуэлл.

— Она спрашивала, счастливы ли вы? — поинтересовалась Плам.

— Да, — оживилась специалист по динозаврам. — Сама-то она, бедняжка, выглядит не слишком счастливой. Да еще эти круги под глазами.

— И что вы ответили ей?

— Я сказала: да, я счастлива. Она тут же накинулась: почему? У меня был свой интерес, поэтому я и рассказала ей. Обычная домохозяйка, которой внушили, что семья — ее долг, я всегда была занята, пока подрастали дети. Но считала свой образ жизни страшно скучным. Он учился на вечерних курсах геологов, и я помогала ему в учебе. Так я стала палеонтологом-любителем и, по сути дела, остаюсь любителем, потому что не училась в университете и не имею никаких званий.

— Но это не имеет никакого значения, — сказал загорелый мужчина невысокого роста с белыми короткими волосами, которые топорщились, как щетина на зубной щетке. — За десять лет своей работы Джоан собрала неопровержимые доказательства того, что динозавры обитали в Новой Зеландии.

— Наверное, это дорогое удовольствие — откапывать динозавров? — сказала Плам.

— Нет, тратить много не приходится, и нам вполне хватает нашей пенсии. Правда, я очень люблю читать лекции за границей. У нас, в Новой Зеландии, палеонтология мало кого интересует.

Загорелый мужчина усмехнулся и повернулся к Плам.

— Вы, наверное, не помните меня? Мы встречались десять лет назад на вашей первой выставке в Вест-Энде в 1982 году. Я агент — Отто Талбот. Приехал сюда с Дагги Боуманом. Тогда вы волновались гораздо сильней, чем сегодня.

Накануне той выставки они с Бризом развешивали и перевешивали картины до трех часов ночи, а вечером, собираясь на вернисаж, повздорили из-за Лулу. Бриз, подозревавший, что та не рассталась со своей дурной привычкой, не хотел включать ее в список приглашенных.

— Не говори глупостей! Лулу не смогла бы закончить курсы художественных администраторов и получить работу рекламного агента в Бирмингеме, если бы не избавилась от наркотиков, — чуть ли не кричала Плам. — Все равно я уже пригласила ее, так что заткнись! — Она разошлась так, что пролила духи. — Лулу будет на выставке и не подведет меня… Ох, Бриз, я знаю, что от меня несет, как в борделе, но хоть вид-то у меня не такой?

В последнюю минуту она вдруг усомнилась в своем наряде. С Кристиной — ее консультантом по костюмам — они побывали в модном магазине «Свэнки моудз» в Кэмдене, где купили умопомрачительно розовую майку, ярко-оранжевую юбку-брюки, канареечного цвета колготки и коричневые туфли на платформе.

— Ты выглядишь чудесно.

Решив, что от Бриза ей не услышать правды, Плам бросилась в холл, где их ждали сыновья. Торопливо спускаясь по лестнице, она нетерпеливо прокричала:

— Как я выгляжу, мальчики?

Тоби и Макс уставились на нее. Наконец маленький Макс сказал:

— Ты не похожа на мою маму, ты похожа на атомную войну… так, кажется, ее называют, да, Тоби?.. Ну, мама, ты же сама спросила! Ты учишь нас говорить правду, а потом плачешь, когда мы говорим…

Со слезами на глазах она бросилась наверх, чтобы надеть что-нибудь менее опасное.