Обезьяний ящик - Василий Пригодич

Новейшая русская литература давно оплакана и похоронена критиками всех мастей-направлений: мол, советская литература была «доброй» и «человечной», а нынешняя – злая и бесчеловечная. Вранье это все: литература может быть или хорошей, или плохой. Третьего не дано. В литературном языке происходят тектонические сдвиги, подсознательные языковые, речевые вулканы производят мощные словесные выбросы в океан художественной прозы. Литературный язык медленно и неотвратимо изменяется. Новаторство таких прозаиков-речетворцев, как Т.Толстая, В.Пелевин, В.Сорокин, П.Крусанов, М.Шишкин, победоносно и неоспоримо (только мелкие завистники-дилетанты могут это опровергать).

О романе Надежды Муравьевой «Майя». Наша эпоха весьма напоминает Серебряный век: слом сознания, политических, литературных, поведенческих стереотипов, системы ценностей, языка, мировидения, миропонимания. В романе «юноши со взорами горящими» самозабвенно ведут разговоры о России, о народе, о Марксе, о Фрейде, о путях насильственного изменения «режима» (анархисты-коммунисты). Читатель, это ничего Тебе не напоминает, а?

Вот, те «мальчики» «проболтали» небывалую в человеческой истории Российскую Империю. Ее жаль до слез. Помнишь, читатель, хрестоматийную фразу Сони из чеховского «Дяди Вани»: «Мы увидим небо в алмазах». Героиня пьесы, если бы она выжила в трех русских революциях, пережила красный террор, то увидела бы «небо в алмазах» на восьмом десятке жизни сквозь решетку «столыпинского вагона» для заключенных. Мои дедушки-бабушки принадлежали к этой поросли русских людей.

Мое поколение «проболтало» Красную Империю, ушедшую на дно, как взорвавшаяся атомная субмарина. Ее не жаль. И сейчас русские мальчики ведут полубредовые, озаренные кровавыми сполохами, разговоры, уповая на мистико-большевистскую утопию. По словам замечательного, безвременно ушедшего питерского поэта Виктора Кривулина: «Это – продолжение горячечного спора, затеянного еще Вл.Соловьевым и подхваченного лагерными дискуссиями на Соловках и Колыме, в русском Берлине, Праге и Париже».

Однако, если «новые» мальчики «проболтают» молодую, больную, но выздоравливающую, наливающуюся соком свободную Россию-Барышню, то случится вселенская (на сей раз) катастрофа, которая утащит в свою «черную дыру» не только мальчиков и дедушек, но все человечество, весь мир. Ох, зря детям достойные дяденьки рассказывают жестокие сказки о «левом повороте», ох, зря…

Вопреки коммунистическим безумствам, тюрьмам, расстрелам, чудовищному прессингу гуманитарии сумели сохранить культуру. Когда-то я писал: «Древняя Русь, история античности, всего древнего мира, история западных философии и искусства, изучение Серебряного века (в первую очередь) – это были добротные «убежища» от советской власти со всеми ее неописуемыми и очень опасными прибамбасами». Не стало советской власти, не стало, как мне казалось (и не только мне), и гуманитаристики. Вместе с Красной Империей, как я думал, ушла под воду великая русская гуманитарная культура. (Вообще-то произносить смазливые слова (Набоков) «культура», «духовность» следует с чрезвычайной осторожностью, чтобы не «рассыропиться», как говаривал Базаров). Еще недавно представлялось, что «катакомбные светы» (Брюсов) передать НЕКОМУ. Неправда, мы передали культуру в хорошие, добрые руки. Это я о книге Надежды Муравьевой «Майя». Ее первый роман – не первый «блин», который, как известно… Душевно желаю молодой писательнице милостей Аполлона и козы Амалфеи…

О романе Дена Брауна «Ангелы и демоны». Римский престол ведет из века в век тайную войну с иллюминатами и масонами, терпит поражения, но и победы бывают нередко. Этой жестокой, вероломной, непримиримой, скрытой войне и посвящен роман «Ангелы и демоны». Вообще тотальному обмирщению, шаткому положению религии (в данном случае католицизма), истончению ее влияния, утрате христианской морали в современном обезбоженном, самодовольном и кичливом мире писатель уделяет десятки блистательных страниц. Например, в тексте Конституции Европейского союза нет ни словечка о христианском фундаменте европейской цивилизации. Великая вера в великого Бога постепенно становится уделом маргиналов-неудачников. Что поделать! Мы не управляем тектоническими процессами, спровоцированными мрачными Молохом–Джаггернаутом Истории. Это вне нас. Напомню, что все это совершается с Божьего попущения.

Ноябрь 2006 г.

Александр Рашковский, Сергей Гречишкин. Сергей Миронович Киров

Любезный читатель!

Привет из Вятки и Петергофа. Горячо рекомендую замечательную публикацию известного вятского краеведа Александра Рашковского. Помните полемику, которую вызвали опубликованные им оперативные записи (доносы) вятского ОГПУ (вторая половина 1920-х годочков). Итак, новые материалы, извлеченные Александром Рашковским из архивных глубин («Из глубины»). Здесь идет речь о Сергее Мироновиче Кирове. Несколько строк в качестве «вступительной врезки» (профессиональное арго).

Архивисты – особый тип людей, «человеци», вдыхавшие годами архивную пыль, ничем не отличаются от всех прочих, кроме специфической точности, скрупулезности и… честности. Архивист никогда не станет фальсифицировать ДОКУМЕНТ, в отличие, скажем от историка-интерпретатора с партбилетом (пущай – и «Единой России»). Не врут архивисты по определению. А другие – врут, да еще как.

Хозяин птичника заметил, что ПЕРЕПЕЧАТЫВАЛИСЬ отдельные неугодные страницы газет. Было такое («Правда», прежде всего). Я видел такие номера (они чуть-чуть отличались по цвету) в газетном зале Библиотеки академии наук, когда, к примеру, искал некрологическую заметку об Андрее Белом (январь 1934 г.), подписанную Б.Пильняком, Б.Пастернаком и Г.Санниковым… и… нашел. Пильняк был расстрелян, книги его изъяты… Но эту полосу оставили: чепуха, какой-то Андрей Белый. Газету «Правда» можно было заказать запросто, а вот ту же газету за 1939-1941 гг. только по специальному «отношению» – разрешению.

Костриков-Киров… Миф об этом человеке живуч неимоверно. Матушка моя покойная любила Государя, Ленина и Кирова (одновременно). Когда я ей рассказывал про реки крови, пролитые этим нечеловеком на Кавказе, в Астрахани и прочая, и прочая, и прочая, она всегда говорила, нет, это Свердлов и Троцкий. А Киров, мол, был честный, добрый, ходил по Каменноостровскому проспекту с собакой без охраны (!!!!!) и т.д. Людям помогал, всех любил, ну, чистый типа Франциск Ассизский. Да и сейчас аккуратные, бедствующие, с голубыми сединами старушки скажут вам то же самое. Все эти люди, включая моих родителей, были уверены в том, что плохой Сталин убил расчудесного Кирова. Один паук сожрал другого паука. Помните, охраной Сталина командовал чекист с «говорящей» фамилией Паукер (потом, разумеется, был расстрелян).

Автор публикации не упоминает о волне казней бессудных и высылок незаконных, последовавших после убийства ленинградского вождя. Были убиты тысячи и высланы десятки тысяч (знаменитая «дворянская высылка»). Знавал я двух легендарных дам великого ума: Юлию Павловну Фехнер (девушка, которая принесла ветвь зеленую поэту – гениальная поэма Андрея Белого «Первое свидание) и Ольгу Николаевну Арбенину (знаменитую петербургскую-петроградскую красавицу, которой Мандельштам посвятил (среди многих) стихотворение «За то, что я руки твои не сумел удержать»). Так вот эти Женщины (с большой буквы) бежали на следующий день после убийства Кирова (одна – на Урал, вторая – в Сибирь – и спаслись). Тамошнему НКВД было не до них, своих врагов народа было «навалом».

Еще Кирова любили пидарасы-шестидесятники, мечтавшие