Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев

разведчик так разместил связанные между собой заряды, что, когда паровоз эшелона замкнул контакт, произошли одновременно три взрыва под первой и девятой платформами, а сильный взрыв будки, волна от которого ударила по середине эшелона, сбросил почти все платформы под откос. Дым от пожара Фрайвальд заметил еще задолго до того, как его машина подошла к переезду, где надо было пересечь линию железной дороги, чтобы двигаться дальше. Однако проезд был закрыт шлагбаумом. Машина остановилась.

- Эй, кто-нибудь в кузове, - Фрайвальд высунулся из окна, - быстро открыть шлагбаум!

Из кузова выскочил солдат, другой солдат протягивал ему автомат.

- Живее, черт бы вас побрал, - вскипел Фрайвальд, - зачем тебе автомат, здесь поблизости нет ни души! Быстрее!

Солдат подбежал к шлагбауму и начал разматывать веревку.

- Что ты там копаешься? - продолжал кричать Фрайвальд. - Перережь ее, и все тут!

Это были последние слова унтерштурмфюрера СС Фрайвальда. Как только солдат отпустил веревку и шлагбаум пошел вверх, сработала мина, заложенная Пролыгиным у переезда, над которой как раз остановилась машина. Взрывом была повреждена и следующая за ней машина, но там не оказалось человеческих жертв. Ротенфюрер, принявший команду над солдатами после гибели Фрайвальда и Габриша, оказался предусмотрительным малым. Он приказал покинуть машины и повел солдат бегом прямо по железнодорожной колее. Отделение эсэсовцев, оставленное им около машин, среди которых был один солдат с миноискателем, обнаружило мину и на другой стороне переезда. Эта единственная мина Пролыгина, которая не успела сработать, и была обезврежена фашистами.

Еще не зная масштабов последствий взрыва у будки путевого обходчика, Херсман приказал провести повальную облаву на станции и отправить всех местных рабочих и служащих станции на ремонт пути. Из людей Киселева к этому времени на станции осталось только двое. Кашин, заложив магнитые мины в корпус насоса на водокачке и в две колонки, по которым подавалась вода к паровозам на станции, ушел со станции, как ему было приказано Киселевым, через лес к Лиде. В суматохе, которая царила на станции, его отсутствия никто не заметил. У Зарубина оставались две магнитные мины, переданные ему Кашиным. Одну он успел прилепить к цистерне с горючим в составе, который прибыл на станцию и стоял сейчас на втором пути. Вторую он намеревался подвесить к платформе в середине состава. Он бы легко сделал это, так как солдаты бродили по путям, охрана эшелона видела кругом только своих и была невнимательна. Однако, шагая за составом от хвоста, где он укрепил мину на цистерне, к голове эшелона, он наткнулся на мастера, который бегал по путям и собирал рабочих для восстановления разрушенного участка. Скандалить с мастером, отказываться от работы с миной в кармане не имело смысла, и Зарубин оказался на одной из платформ, прицепленных к дрезине, которая и доставила его в район диверсии. Всем рабочим объявили, что работать придется до восстановления пути и начала движения поездов без отдыха. Такой распорядок не входил в планы разведчика, ему, как и другим бойцам Киселева, надо было к вечеру быть в Лиде. Уйти с места работ было невозможно, солдаты СС оцепили весь район и не пропускали никого ни туда, ни обратно. А тут еще эта чертова мина в кармане! Только природная выдержка и спокойствие помогли Зарубину, ведь он прекрасно знал, что мина, которую он прикрепил к цистерне, должна сработать через час. Взрыв произойдет на станции. Он не даст тех результатов, как если бы это все случилось на ходу поезда, но, естественно, всполошит фашистов, и они начнут поиски диверсантов теперь уже среди рабочих и населения станции. Так могут добраться и до него. Не видя пока никакого выхода, Зарубин продолжал усердно трудиться на восстановлении пути.

Мина под цистерной сработала через час после установки. Взрыв был небольшой силы, да и сама мина была невелика, однако начался пожар. Пока немцы растаскивали состав и тушили загоревшиеся вагоны, сработали еще три мины, поставленные Кашиным. Вышли из строя водокачка и две распределительные колонки на станции.

Услышав глухие раскаты взрывов, Херсман побледнел и на какой-то миг растерялся, но быстро взял себя в руки и приказал собрать всех местных жителей в один барак и не выпускать, пока не закончит следствие по делу о взрывах на станции.

В этот момент его по рации вызвал расторопный ротенфюрер СС и сообщил, что в район восстановительных работ подходят солдаты СС, проводившие облаву на партизан. Скоро Херсман услышал голос Бенкмана, проклинавшего «бандитов, полицаев и всю Бело-рутению» и сообщавшего, что облава ничего не дала - ни одного вооруженного партизана не задержано и даже не обнаружено. Солдаты захватили только полтора десятка лиц без документов, но все больше стариков и женщин, которые уверяют, что живут в близлежащих деревнях и там можно проверить, кто они такие.

Херсман договорился с Бенкманом, что тот примет на себя охрану района восстановительных работ, а солдат погибшего Фрайвальда во главе с ротенфюрером отправит на дрезине на станцию.

- У нас здесь напряженная обстановка, а солдат маловато, - пояснил Херсман. Кроме того, он попросил Бенкмана отправить с дрезиной половину рабочих, занятых на восстановительных работах, которые ему нужны, как он сказал, «для ведения следствия».

- Я тут же пришлю других, - добавил Херсман, - а этих мне надо кое о чем расспросить.

Бенкман подозвал к себе немецкого мастера и предложил ему немедленно сгрузить оставшиеся рельсы, шпалы и костыли с прицепленных к дрезине платформ.

Зарубин, увидев, что материалы для ремонта пути стали сбрасывать с платформы на насыпь, решил, что на платформах на станцию отправятся вышедшие из леса эсэсовцы. Он тоже пошел разгружать платформы и сумел прилепить мину к буксе платформы, которая была первой от дрезины. Как только платформы были разгружены, солдаты Бенкмана сменили солдат ротенфюрера на охране района работ, и те погрузились на ближнюю к дрезине платформу. Бенкман крикнул что-то мастеру-немцу, и тот стал отбирать путевых рабочих и указывать им на первую платформу. Увидев Зарубина, немец подошел к нему и, взяв его за рукав, повел к платформе.

- Ви хороший арбайтер, - любезно сказал он Зарубину, - ви поедишь со мной, - и вместе с ним влез на платформу. Бенкман поднялся в дрезину, и платформы тронулись к станции.

Положение Зарубина было незавидное - подорваться на собственной мине! Он уселся вместе с немцем-мастером на переднем крае платформы и пытался найти выход из этого положения. Он даже не знал точно, когда сработает мина - через десять или пятнадцать минут. Он устанавливал взрыватель в кармане на