Отбор демона, или Тринадцатая ведьма - Витамина Мятная

Все визжали, смеялись, танцевали, перепрыгивая друг через друга и крутясь вокруг оси.

Мелькали маски, перья, рога и хвосты.

– Эй! – окликнул меня весельчак с мордой лисицы на теле петуха. – Темная, идем с нами!

– С нами! С нами! – кричала прочая нечисть.

– Мы будем до рассвета танцевать на пиру у подземного короля! – это уже вопил другой уродец, кривоногий сатир с наколотым на рог лопухом.

– Идем с нами! Красавица! – Поросенок, круглый и розовый, ковылял мимо, вертясь и пританцовывая на задних ножках. В передних копытцах свинтус держал пищалку. Дудка издавала позорные звуки несварения. – У короля нет королевы, ты станешь нашей госпожой! Мы будем танцевать до рассвета!

Вакханалия крутилась вокруг меня, вопила, кричала и кривлялась.

Толпы нечисти, распевая похабные песенки, водили хороводы и танцевали. Подскакивали ко мне, толкали под колени, норовя уронить на землю, звали с собой в круг.

Знаю я эти штучки – пойдешь с эльфами в лес танцевать, да так и не вернешься.

– Брысь! Дряни! – смахнула я с юбки двух прилипчивых воронят. Мертвые птички рассыпались горсткой косточек, огоньки-глазки в лысых черепушках мстительно покраснели.

– Светлая! – запищал один чертенок. – Она белая ведьма! Не наша! Предательница, переметнулась на другую сторону. Раньше все чародейки были за нас! На свои шабаши нас приглашали! Эй, Темные! Смерть светлой ведьме! Смерть!

– Бей ее! – Толпа нежити кинулась на меня.

Мелкий лисоподобный паскудник подобрался сзади и вцепился зубами в щиколотку. Взвизгнув от боли, я пошатнулась и случайно наступила на чертенка. Подняв ногу, обнаружила лишь мокрую лужицу, задавленный обормот вернулся в подземные измерения.

– Предательница! – противными писклявыми голосками кричали чертенята и прыгали на меня. Мелкая нечисть облепила мое тело, кусая и щипая.

Я и подумать не могла, что на одной небольшой поляне наткнусь на толпу низшей нечисти, да еще и враждебно настроенной.

С дерева свесился скелет, схватив за волосы крючковатыми пальцами, больно дернул, вырвав клок.

Все мои вещи, не только канувшая в небытие метла, враз перекочевали в лапы веселящихся умертвий.

Глумливая тварь с обезьяним личиком с кривлянием раскрутила над головой медный котелок, подаренный в академии, и зашвырнула на дерево.

«ЧЕРТ! – пронеслось в моей голове. – МОЙ ОЧАГ!»

Но я ведь теперь могу воспользоваться магией! Или не могу? Зелье сварено, обряд проведен. Что с того, что чертенок забрал мой котелок, огонь-то горит?!

Я вскинула руки к небесам, призывая заклятье.

На секунду мир замер, после с небосвода сверкнула молния и грянул оглушающий гром, от которого задрожало все вокруг.

Взрыв сотряс поляну, и нечисть полегла, как скошенная трава. Но тут же вскочила и побежала прочь. С моим последним добром в лапах!

– Засранцы! – разозлилась я. Вскинув руку к небу, вызвала магический шар. Я бросала небольшие тандерболы. Потусторонняя мелкота драпала от меня во всех направлениях. Яркая небесная зарница вспыхивала в ладони и подпаливала наглые мохнатые задницы мелких паскудников. Вторя моим молниям, почему-то громыхало над головой в небесах.

Неожиданно пошел дождик.

Магическая шушера, испуганная моей необузданной силой, ломанулась прочь. А я метнулась к своему очагу, валявшемуся под деревом. Упала перед котелком на колени и только потянулась рукой, чтобы поднять…

Мимо пробежал свинушок с горящей спиралькой хвоста. Тот самый, цвета скошенной травы. Вероятно, Чаролет, не признав ворье в качестве хозяев, сбросил жуликов с себя, потерпел крушение где-то в лесу.

Нечисть мстительно поддела копытом мой очаг. Взлетев пылающим салютом, все угли рассыпались на мокрую траву и погасли.

Нырнув в кусты, пакостник скрылся в густой листве.

Поляна опустела.

Я ползала под дождем, ища хоть один не потухший уголек, хоть одну тлеющую травинку, но нигде на заливаемой проливным ливнем земле не горело ни одной искорки – мой очаг потух, а это означало, что на всю жизнь я останусь несчастливой, без магии, одинокой, незамужней, без детей и гонимой всеми.

Никто не посмотрит на чародейку, у которой нет очага. Даже в постельные грелки такую не возьмут, ибо бытует поверье, что ведьма, чей очаг потух, приносит несчастье и убивает своих мужей. Ни один мужчина в здравом уме не подойдет к такой уродке близко.

Завыв в голос, я упала в грязь лицом и заплакала громко, горько, навзрыд.

Тринадцатое число несчастливое даже для ведьм. Я рыдала, поливаемая ливнем, проклиная свою судьбу и вздрагивая при каждом ударе молнии.

Тучи закрыли луну. Тьма накрыла мир и мое сердце.

* * *

– Фу… Фу-у-у-у!

Губы, сложенные в трубочку, полные и четко очерченные, словно созданные для того, чтобы целовать женщин, подули на затухающий уголек. А после небрежным жестом прикурили об него сигару.

Вспыхнувший на кончике огонь осветил дьявольский оскал и лукавую улыбку демона.

– Адептка, а вы в курсе, что на Черный Самайн первокурсникам строго-настрого запрещается выходить из замка? – спросили из темноты. Из туч показалась полная луна и осветила поляну. – Из-за разгула нечисти на Хэллоуин, Самайн, Беллитейн, Йоль и прочие потусторонние праздники, – возвестил ректор.

Маг рукой с зажатой в ней кофейной чашкой, используя два свободных пальца, вынул сигару изо рта и выпустил в воздух струйку дыма. – Ночь принадлежит черным сущностям, а день – светлым чародеям. Вы, кажется, что-то попутали.

С каким-то радостным оскалом, а вовсе не улыбкой, глотая слезы счастья, я на карачках, путаясь в юбках и скользя по грязи, поползла к ректору.

Глава академии сидел на поваленном дереве, небрежно закинув ногу на ногу. В одной руке у него была чашка с кофе, а в другой прямо на ладони, не обжигая кожу, лежал мой уголек, последний из потухшего очага. Пылающий сгустком огня, живой, горящий! Мой очаг, мое будущее!

Я вцепилась в чашку с обжигающим кофе, вырвала своими окоченевшими пальцами фарфор из теплой руки ректора и залпом выпила.

– Спа-спа… Спасибо! – стуча зубами от холода, проговорила я. Ответом была только одна приподнятая бровь и сигара, недоуменно перекочевавшая из одного уголка губ в другой.

– Вы меня удивляете, адептка. Могу заметить: мало кому это удается.

Наклонив его ладонь, я уронила в чашку уголек. Он пшикнул и разгорелся сильнее, можно сказать, полыхнул синим пламенем. И только выдохнув от облегчения, по жжению в горле я поняла: это был не кофе. Вернее, не совсем кофе…

Это оказалось чистое стопроцентное бренди, в которое для порядка капнули пару капель кофеина.