Опасный лаборант - Юрий Гаврюченков

– Сурово, – сказал Муромцев.

– Нормально, здесь иначе никак. Не сможешь подняться по авралу, подведёшь себя и команду. Знаешь, сколько раздолбаев каждый год гибнет? Вот и ты втянешься. Кто не сумел приспособиться, давно пошёл на корм рыбам.

– У меня с дисциплиной всё в порядке.

– Ну, смотри, а то старпом устроит тебе весёлую жизнь. Будешь палубу драить вместе с неграми. У нас русские на борту такого ещё не делали, но ты можешь стать первым.

– А то я в наряд по роте не ходил!

– Ты правда, что ли, служил в морской пехоте?

– В триста тридцать шестой отдельной гвардейской бригаде, правда, – неохотно сказал лаборант.

– Почему скрываешь, из скромности?

– Чтобы не обманывать завышенных ожиданий.

Из рубки на шкафуте, где размещался камбуз, вышел Ганс в белом фартуке и колпаке, выплеснул за борт помои. Поздоровались. Кок цепким взглядом пробежался по лицу Дениса, покрытому синяками. Хотел что-то сказать, но мешал офицер. Если собирался предупредить Дениса, всё равно опоздал. Через комингс шагнула корявая нога. Возмущённый писк изуродованной глотки метнул неразборчивое проклятие.

– Вот это да, – сказал Муромцев.

Он смотрел на калеку. Калека смотрел на него, без удивления, но с яростью. Ткнул пальцем в Дениса, издал негодующий клекот.

– Не знаю, что он говорит, но, похоже, он тебя не любит, – электромеханик таращился на Муромцева. – Откуда знакомы?

– Встречались на Ослиной Челюсти и недопоняли друг друга.

– Точно. Вы туда тоже заходили. Ты тогда бишу здорово уделал.

– Я и ему морду набил, – признался лаборант.

– То-то он недоволен.

– А что он тут делает?

– Нанялся к нам как сортировщик со стажем. Заодно, коком подрядился. Нашего кока тогда подстрелили, мы думали, Полсебастьяна справится. Но у него такая стряпня… Теперь на камбузе типа юнги, пока лов не начался.

– Полсебастьяна?

– Ага, так он обозвался, дрянь человек, – сообщил Николай. – Мы его на берегу поймали в сарае. Он сразу братву свою заложил. На Ослиной Челюсти какие-то мутные испанцы ловили, типа цыган. И шаланда у них была цыганская, как корыто, и дайверы в переговоры не вступали, они даже по-английски не волокли. До чего тупой народец!

– У них ещё такая дурочка была беременнная, – сказал Денис. – Немая, по-моему.

– Ага! – с энтузиазмом припомнил пират.

– Её тоже грохнули?

– Зачем? – удивился инженер-электромеханик. – Сначала на хор пустили. Потом неграм отдали, они её в джунгли уволокли и – с концами.

Простота, с которой он это сказал, предполагала, что налёт на Ослиную Челюсть, где засели вооружённые дайверы, был для экипажа «Чёрного песца» заурядной операцией. «Вот почему моей службой интересуются, – догадался Денис. – Я им нужен. Я им нужен не как водолаз, но и как боец. Они будут выстраивать наши отношения таким образом, чтобы я согласился вступить в команду. Подводными работами моё участие в жизни экипажа не ограничится. Меня не отпустят, – и тут же Муромцеву явилось обширное понимание: – Никого не отпустят. Пираты нас будут держать в плену и заставлять на себя работать, пока мы не сдохнем или не окажемся так замараны кровью, что сойти на цивилизованный берег будет сродни пожизненной отсидке».

Он подумал, что третья бочка, сохранившаяся на кормовом бомбосбрасывателе, без взрывателя никуда не годится. Но это не значит, что взрыватель нельзя будет заполучить. В этом случае топить «Чёрный песец» надо сразу, пусть с риском для жизни своей и коллег, живущих прямо под бомбой.

– Ты чего, задумался о вечном? – вернул к реальности Николай.

– Не, – тряхнул головой лаборант. – Про баб задумался. Зря я начальницу пырнул. Отведи её проведать, хочу прощения попросить.

Николай хлопнул его по плечу.

– Во даёшь! Вчера человека на пику ставил, сегодня извиняешься. Думаешь, простит она тебе такую косячину? Я б не простил. Или простил бы, но за очень большие деньги.

– Попробовать-то надо. Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасёшься, – лаборант пожал плечами, изображая тупость. – Так отведёшь?

– Отведу, не вопрос. Если она с тобой разговаривать станет, – пирату хотелось развлечения. – Пошли.

Провожаемые укоризненным скрипом калеки, который хотел донести до офицера свои обидки и пожелания, они спустились на жилую палубу.

Треугольная каюта в форпике была отведена под операционную самого непритязательного характера.

Стол, к которому имелся подход с ног и справа, предназначение имел подлатать нехитрую рану. Сложными больными у пиратов занимались санитары моря. Рядом со столом расположилась койка, чтобы можно было переложить прооперированного и больше с ним не возиться. Просто и удобно. На «Чёрном песце» всё было просто, люди тут долго не болели. На койке, накрытая до подбородка простынёй, лежала Арина. Торчало колодой перебинтованное бедро. На откидном столике пара склянок. Медицинский шкаф. Рундук. На рундуке сидел мясистый пожилой мужчина в чистом отглаженном кителе.

– Вы чё сюда? Кто такой? – глазки у офицера были светло-голубые, зрачки в точку.

Он был недоволен, что отвлекли от разговора с дамой.

– Знакомьтесь, если не знакомы, – сказал электромеханик. – Вот матрос Гидроматрос, а это доктор Жлоб.

– Никакой не Жлоб, а Злобенко Игорь Андреевич, – буркнул врач. – Что ты его в лазарет ко мне привёл? Что вам здесь надо?

«Охраняет территорию, – подумал лаборант и оценил: – Ареал обитания маленький, вот он и агрессивен».

– Потолковать с ней хочет. Извиниться решил за свою выходку.

– Чего? – набычился доктор Жлоб. – Он кто такой вообще, чтобы сюда ходить? Здесь стерильно.

– Это Денис, – тихо сказала Рощина и Жлоб смолк. – Игорь Андреевич, пожалуйста, дайте нам поговорить.

Доктор встал, но уходить пираты не хотели.

– Пять минут, – попросила Рощина и это подействовало.

– Пошли, покурим. Дай ему покаяться, – Николай хлопнул доктора по плечу и увлёк из каюты.

– Если что пропадёт, ты отвечаешь.

Недовольное бурчание Жлоба стихло за дверью.

Денис шагнул к койке, Арина протянула руку.

– Спасибо.

– Прости.

– Ты всё правильно сделал.

Лаборант склонился к ней. Выглядела Арина не слишком хорошо. Глаза блестят, на губах запёкшаяся корка.

– Больно?

– Нет. Голова кружится.

– Мы спасёмся, – прошептал Денис. – Я их убью.

– Не рискуй, – прошелестела Рощина. – Ты мне нужен.