Я твой монстр  - Елена Звездная

– Нет, – выдохнула я.

Устало-жесткая усмешка на его губах, и злое:

– Кей, как, по-твоему, что я должен думать после всего этого?!

Я потянулась к нему, обняла крепко-крепко, и прошептала:

– Что у нас осталось очень мало времени, Акиро. Слишком мало времени для того, чтобы побыть вместе.

– Ты все же собираешься улететь завтра? – стискивая меня в объятиях, зло спросил он.

– Да, – я провела губами по его плечу, – и поверь – ты даже не посмотришь мне в след.

– Кей?!

– Помнишь, я говорила тебе, что ты для меня урод?

Он промолчал.

Я прошептала:

– Это было ложью, Чи, ты для меня самый лучший во всей вселенной.

– Кей…

– Уже практически сплю, – сказала я, действительно вырубаясь.

***

Мой первый раз, когда я спала с мужчиной. Непередаваемое ощущение нежных объятий, прикосновения к его коже, тепла, чувства абсолютной защищенности и понимания… едва ли это повторится еще когда-нибудь.

Не знаю как долго я спала, скорее нежась в этом упоительном ощущении счастья, чем действительно находясь в состоянии сна, и сколько времени из выделенных на отдых часов думала о том, что мне делать…

Убить Адзауро-старшего проблем не составляло, «Черный код» уже обозначил серьезность положения для всех наших, так что проблем не будет, но… шеф дал очень дельный совет «Пусть рукоять меча останется в его руках».

И теперь мне предстояло подумать о том, как… каким образом сделать так, чтобы старший господин держал рукоять своего меча сам…

Наверное, мне бы сейчас очень не помешала помощь Леи Картнер, но к пси-связи она не подключилась, сначала не успела, а после ее выкрали за сутки до операции. Что ж, я могла понять ее мужчину, да в целом все поняли, но вот теперь мне даже связаться не с кем.

А затем вдруг мысль, безумная идея, безумная, дурацкая и в целом мне крайне несвойственная, но теплая рука Адзауро, обнимающая мою талию, его дыхание и… и я решилась на связь с той, кого, откровенно говоря – ненавидела.

Провал в пси-связь и сказанное с трудом, напряжением и в целом – абсолютным нежеланием это говорить:

– Сейли Эринс.

Я не была уверена, что она ответит, мы в целом находились в разных лагерях, но кто кроме нее? По сейру было опасно – могли перехватить, так что оставалась только пси-связь, и Эринс была одной из первых в разведуправлении, кто решился на эту операцию. Как итог – я вызываю собственного врага… кто бы мог подумать. Я – нет. И даже в какой- то момент я уже собиралась покинуть сумрак подсознания, как из тьмы вышла хрупкая фигурка Эринс, разведчица села на пол, напротив меня, оглядела собственно меня с ног до головы, и начал в своем стиле – спрямолинейности:

– Сама Кейсиди Морис, ну надо же, просто глазам не верю.

Да, наша нелюбовь друг к другу была взаимна.

– Мне нужна помощь, – опускаясь на пол напротив нее, призналась я.

И маска ехидности мгновенно слетела с ее красивого лица.

– Видимо что-то совсем проблемное, раз ты рискнула обратиться ко мне, – уже серьезно и без тени насмешки, произнесла Сейли. – Рассказывай.

Вот так, без перехода, прямо в лоб – в этой прямоте была вся Эринс.

Я же, несмотря на то, что сама вызвала ее, к откровенному разговору оказалась не готова, и начала с уклончивого:

– У нас миссия на Ятори по охране наследника клана, но есть более чем основательные причины подозревать в заказчике убийства самого главу клана, который собственно нас и нанял.

Эринс изобразила тяжелый вздох и честно призналась:

– Вот именно поэтому, меня всегда и бесили ваши преступные организации – вас же вечно втемную используют, Кей! Глава клана видимо не желает доставать горячие угли из костра собственными руками, предпочитает руки наемников, причем, насколько я понимаю, раз об этой операции не слышала ни я, никто-либо иной в разведуправлении, значит яториец обратился напрямую к Исинхаю, и главная цель всей этой заварушки – тупо убрать Исинхая.

Она вздохнула и добавила:

– Это как минимум. Как максимум – новый император настроен на союз с Гаэрой, в то время как старые кланы предпочитают сохранять незыблемость своего положения и изолированность от внешнего мира.

М-да, мне это даже в голову не пришло.

– Слушай, ты же в курсе, как я ненавижу Исинхая, да? – скривившись, спросила Эринс.

– Не парься, все давно в курсе твоей любви к руководству, – съязвила я.

Сейли коварно улыбнулась, потом даже улыбнулась победно, потом…

– Если кто-то и прикончит Исинхая, то это буду я, так что давай думать, что нам делать. Исинхай что-то сказал по поводу всего этого?

– Он сказал «Пусть рукоять меча останется в его руках».

Сейли нахмурилась, несколько секунд молча на меня смотрела, потом вдруг спросила:

– Помнишь, я недавно убрала главу клана Самомото?

Не то чтобы я знала подробности, но да – слышала.

– Так вот, – продолжила Эринс, – все его телохранители, по причине того, что не смогли сберечь своего господина, радостно перерезали себе все внутренность. Своими мечами. То есть это и было то самое «Пусть рукоять меча останется в его руках». Догоняешь?

Частично, я просто не могу говорить об убийствах столь же легко и равнодушно, как Сейли.

– На Ятори, насколько я помню, все еще действует кодекс воина, и в случае, если кто-то из аристократов сильно облажался, то никакой казни не будет – преступник должен убить себя сам. Ради чести. Ради сохранения чести рода.

Я сидела, пристально глядя на нее, и контуры плана действий уже начали вырисовываться.

– Желательно, – продолжила Эринс, – чтобы при моменте позора присутствовал кто-то из более высокопоставленных людей, чем ваш наниматель.

«Император» – мгновенно подумала я.

– Надеюсь, смогла помочь, – тепло и по-дружески улыбнулась мне Эринс.

– Смогла. Спасибо, – я улыбнулась в ответ.

– Если что, обращайся. И удачи, Кей.

– Спасибо, – поблагодарила уже практически пустоту.

Эринс ушла, я следом тоже выскользнула в реальность.

***

И еще несколько долгих минут, наслаждалась объятиями Акиро, его дыханием на моей коже, его присутствием рядом… Не покидало ощущение, что это в последний раз. В последний раз с ним. В последний раз вот так, когда мы на равных, и я еще не его враг. В последний раз повернуться, заглянуть в темные омуты глаз мгновенно проснувшегося Адзауро, и с сожалением осознать – большего мне не дано, и уже никогда дано не будет.