Дикий. Его неудержимая страсть. - Элла Савицкая

Бармены крутятся как тараканы, мечась туда-сюда, о чем-то перекрикиваясь, а я пялюсь как кретин на то, как моя злючка откидывает в запаре спадающие на лоб локоны. Как пытается все успеть, сосредоточенно заглядывая в чеки с заказами. Вот на хрена ты пошла работать, Ри? У тебя же было достаточно денег, которые я зарабатывал для нас. Ешь, пей, гуляй, но нет же. Надо было тебе сюда устроиться и тратить свои нервы на этих облизывающихся на тебя упырей. Неужели ты уже три месяца назад подумывала о том, что уйдешь от меня? ТРИ МЕСЯЦА! Насколько меня засосало, что я не заметил того, как тебя сжирало все это?

От мыслей отрывает громом взорвавшаяся музыка и прокатившаяся по битком набитому залу. Осматриваюсь на оживающую публику. Пацанва перед барной стойкой довольно свистит, и тут вдруг одна за другой барменши начинают забираться ногами на эту самую стойку, по которой ожидающие зрелища посетители хлопают ладонями. В руке каждая из них держит открытую полную бутылку с алкоголем.

Под рваные биты девки вдруг начинают танцевать, призывно вертя задницами. Приседают перед посетителями и разливают им жидкость из бутылок прямо в открывающиеся по очереди рты.

Это, мать вашу, что за представление? Не помню, чтобы здесь такое проводили раньше. Судя по восторженным выкрикам, мужикам это пиздец как нравится, да и барменши не выглядят смущенными.

Все, кроме Рины. Она все еще стоит внизу, в шоке открыв рот. Расширенные от удивления глаза перемещаются с ее же коллег на требующих виски и зрелищ мужиков.

У меня внутри все подбирается и кулаки до хруста сжимаются. Если и она вылезет туда, я разнесу здесь все на хрен к чертовой матери.

Марина

- Марина, тебе разве ничего не объяснили? - раздражённо выдыхает Алёна, наш администратор.

Музыка вопит, раздражая барабанные перепонки, но ещё больше раздражает то, что они здесь вытворяют. Я специально устраивалась в приличный клуб, чтобы избежать подобного рода представлений, и что теперь? В начале вечера я пыталась узнать откуда такой ажиотаж, но отвечать мне толком никто не стал из-за огромной загруженности заказами. Ксюша бросила только: "По ходу разберёшься".

А разбираться особо и не в чем. Насколько я вижу, нужно просто влезть на барную стойку и, двигая под музыку задницей, разливать этим похотливым птенцам виски. А иначе их и не назовёшь из-за похабно раскрытых ртов и взглядов, полных неприкрытого вожделения.

Если бы раньше я без разговора могла выполнить подобное ради хороших чаевых, то сейчас передергивает от мысли, что их грязные лапы будут хватать меня за бедра и ноги, как хватают сейчас девчонок, засовывая им под шорты купюры. Напоминает стриптиз, разве что без раздевания.

- Давай, это всего на пять песен! Зато уйдешь вечером с круглой суммой.

- И облапанной с ног до головы? Я не буду этого делать. Меня никто не спрашивал, когда вводили эти правила, - перекрикивая музыку, ставлю в известность Алёну.

- В прошлый раз всех все устроило, и никто не был против, когда мы спрашивали девочек.

В прошлый раз - это то воскресенье, когда мы расстались с Матвеем. Я пропустила смену, поменявшись с Катей, и вышла на работу только через двое суток. В сердце кольнуло, как и каждый раз при воспоминании о Матвее, я уже привыкла к такой своей реакции. Наверное, так будет ещё очень долго. И это ещё одна причина почему я не собираюсь танцевать для желающих набраться пищи для фантазии на ближайшие дни.

- А я против, - настаиваю на своём, - пусть девочки танцуют, думаю этого достаточно!

Алёна, психанув и крикнув что-то наподобие "Поговорим потом", разворачивается и уходит. А я не успеваю опомниться, как меня сзади подхватывают и буквально силой заставляют стать коленями на стойку.

- Марин, да двадцать минут всего потанцуй и свалишь домой. Иначе грымза тебя уволит.

Серёжа, наш бармен, крикнув мне все это на ухо, отпускает руки, заставляя меня едва не упасть со стойки прямо на компанию свистящих парней в каких-то двадцати сантиметрах от меня.

Дальше всё происходит так быстро, что времени на осмысление нет. Сначала кто-то снизу выкрикивает: "Давай, детка, угости меня сладеньким". Потом чужие руки оказываются на моих бёдрах и в это же мгновение отлетают назад, так как терпеть подобное я не собираюсь и тут же неслабо бью по ним. Уязвленный кретин, выматерившись, хватает меня за резинку на штанах и резко стаскивает в самую толпу. От неожиданности во мне всё ухает вниз. Я падаю на этого парня, пытаюсь нащупать ногами пол, а когда твердо стою на ногах, меня сразу же сдавливают со всех сторон довольные орангутанги.

Мгновенно атакует миллиард мыслей, и главная из них - хоть бы меня здесь не разорвали на части. Публика уже изрядно навеселе. Задор и желание хлещет буквально из каждого. Реплики разного рода пролетают мимо ушей, пока я пытаюсь осмотреться, даже не реагируя на наглые руки на моей талии, получившие то, чего им так хотелось.

С размаху бью локтем в урода, столкнувшего меня сюда. Не знаю куда я ему попала, но судя по отборному мату, он мою выходку незамеченной не оставит.

Плечо начинает гореть из-за того, что он грубо хватает меня, собираясь развернуть к себе лицом, но не успевает. У меня внутри все переворачивается, когда в эту секунду прямо напротив, из-за плеча высокого мужчины показывается Матвей. Пульс и так шкалил, а теперь и вовсе сорвался с петель. Кешнов одной рукой обхватывает меня за талию, выдирая из лап того придурка, а вторую выбрасывает вперёд и основанием ладони бьёт ему точно в нос.

Разобраться что происходит дальше я не успеваю. Матвей, подталкивая меня вперёд, словно на буксире расталкивает всех свободной рукой. Толпа страшная и мощная сила. А главное - непредсказуемая. Никогда не знаешь, чего ждать от людей, в чьей крови алкоголь и кураж.

Но слава богу, узнать и не приходится. Кешнов, дойдя до двери, за которой находятся комнаты для персонала, толкает её и заводит нас в коридор.

Только оказавшись здесь, где музыка почти не слышна, у меня получается выдохнуть. Оказывается, я не дышала все это время.

Ладони мелко дрожат, по спине стекает холодный пот, сердце тарабанит как после кросса. Все произошло так быстро, что организм уже успел выделить адреналин, а мозг только пытается переварить случившееся. Требуется несколько минут, чтобы он начал работать в привычном режиме и обрабатывать информацию не под властью страха. Матвей за это время подкуривает сигарету и сцепив зубы меряет шагами коридор. Напряженный, злой, как черт. Черты лица ожесточены и заострены.

Заторможенная реакция на его появление рождается только сейчас.

- Спасибо, - говорю отдышавшись.

Резко остановившись, Кешнов устремляет на меня пронзительный взгляд, заставляя все нервные окончания накалиться. Как бы я ни убеждала себя, что он поступил правильно, пропав на эти дни, ничего не могу поделать с тем, чтобы не переставая сейчас жадно скользить глазами по напряжённому лицу. Он здесь. Только сегодня думала, что исчез, а он вот он…