Полночный поцелуй - Лара Эдриан

Лукан развернулся, готовый направиться к исходной позиции, но в этот момент в дальнем конце зала раздался тихий щелчок, и помещение залил свет.

Лукан непроизвольно опустил голову и закрыл глаза, реагируя на неожиданный раздражитель. Он несколько раз моргнул, привыкая к яркому свету, отразившемуся в зеркальных стенах зала, на полированной поверхности стальных клинков и щитов. И только после этого смог поднять голову и увидел внушительных размеров вампира, который стоял у входа, прислонившись плечом к стене.

За Луканом наблюдал один из воинов Ордена. Тиган.

Господи, как давно он там стоит?

— Ты в порядке? — спросил Тиган, сохраняя привычное выражение безразличия на лице. Он был в темной майке и свободных джинсах. — Если свет тебе мешает…

— Нет, все нормально, — проворчал Лукан, хотя свет ослеплял его. Но он нашел в себе силы посмотреть прямо в глаза Тигану, сверлившему его взглядом. — Я уже собирался уходить.

Тиган не сводил с него глаз, и было видно, что он хорошо понимает состояние Лукана. Ноздри Тигана чуть заметно подергивались, а уголок рта скривился, выражая удивление.

— Сегодня ты охотился. И получил ранение.

— Ну и что из этого?

— Обычно ты уходишь от удара. У тебя отличная реакция и скорость.

Лукан выругался.

— Не надо тереться возле меня и вынюхивать. Я не в настроении.

— Мы не в настроении? Чувствуем некоторое напряжение? — Развязной походкой Тиган подошел к столу с холодным оружием. Сейчас он стоял спиной к Лукану, но отлично видел его мучения, словно они были разложены перед ним на столе рядом с кинжалами и ножами. — Подавляешь агрессию? Бьюсь об заклад, у тебя в голове такой бедлам, что не удается сконцентрироваться. Ты слышишь только одно — как быстро бежит кровь. Ты хочешь только одного — крови. И ты понимаешь только одно — ты в ее власти и сам себе не принадлежишь.

Лукан взял кинжал ручной работы, подержал в ладони, определяя его вес и боевые достоинства. Ему трудно было сфокусировать взгляд. Искушало желание метнуть кинжал не в манекен — в иную цель. Лукан сердито заворчал, кинжал полетел в конец зала, глухо ударился в грудь манекена, попал в самое сердце.

— Убирайся отсюда, Тиган. Мне не нужны ни комментаторы, ни зрители.

— Тебе не нравится пристальное внимание. И я знаю почему.

— Ты, засранец, не можешь этого знать.

— Не могу? — Тиган внимательно посмотрел ни него, покачал головой и тихо выругался. — Будь осторожен, Лукан.

— Господи, — Лукан в бешенстве развернулся к Тирану, — тебе ли давать мне советы?

— Почему бы и нет? — Тиган небрежно пожал плечами. — Возможно, это даже не совет, а предупреждение.

— Предупреждение? — Смех Лукана эхом раскатился по залу. — Это что-то новенькое.

— Ты ходишь по краю пропасти. Я это вижу по твоим глазам. — Тиган покачал головой. — Пропасть глубокая, и я не хочу наблюдать за твоим падением, Лукан.

— Заботишься обо мне? Ни в чьей заботе я не нуждаюсь и менее всего — в твоей.

— Хочешь сказать, что с тобой все в порядке?

— Именно так.

— Просто ты себя в этом убеждаешь. И очень хочешь верить. Но я вижу, что это неправда.

Обвинение подействовало на Лукана, как красная тряпка на быка. Со скоростью молнии он набросился на Тигана, со зловещим шипением обнажив клыки. И сообразил, что у него в руке кинжал, только тогда, когда увидел острое лезвие, прижатое к горлу Тигана.

— Пошел вон и не попадайся мне на глаза. Тебе ясно?

— Ясно что? Что ты хочешь перерезать мне горло? Хочешь пустить мне кровь? Ну, так что же ты медлишь, давай, смелее.

Лукан взревел, отбросил кинжал и схватил Тигана за ворот майки. Оружие — это слишком просто. Лукану нужно было чувствовать его плоть, ощущать, как трещат и ломаются его кости, ему нужно было выпустить томящегося внутри зверя, практически подчинившею себе его волю.

— Черт! — Тиган начал смеяться, дерзко глядя в глаза Лукана, горевшие дикой яростью. — Да ты уже одной ногой в пропасти, Лукан. Скажешь, не так?

— Да пошел ты! — злобно зарычал Лукан и тряхнул вампира, который когда-то, очень давно, был ему надежным другом. — Мне следовало убить тебя. Надо было убить тебя тогда.

Тиган никак не отреагировал на угрозу, вместо этого спокойно спросил:

— Ищешь своего врага, Лукан? Ну, тогда посмотри в зеркало. Там его и увидишь, это он не дает тебе покоя.

Лукан приподнял Тигана и отшвырнул к противоположной стене. Зеркало от удара треснуло.

И хотя Лукан не хотел слышать правду, она отражалась во множестве осколков — искаженное дикой злобой лицо, застывшее, как маска, горящие глаза с узким росчерком зрачков, обнаженные длинные клыки — лицо Отверженного.

Он стал олицетворением того, что ненавидел больше всего на свете и всю жизнь пытался уничтожить, и вот теперь, как сказал Тиган, он сам скатывается в эту пропасть.

В разбитом зеркале он увидел, как в зал вошли Данте и Николай, их лица мгновенно сделались подозрительно-настороженными.

— Нам никто не сказал, что здесь намечается вечеринка, — непринужденно бросил Данте, делая вид, что не замечает повисшего напряжения. — Что за повод? У вас тут все в порядке, ребята?

Ему никто не ответил, воцарилось тягостное молчание. Лукан медленно отвел острый как кинжал взгляд от Тигана, опустил глаза, чтобы скрыть дикую ярость от Данте и Николая. Лукану было стыдно — это что-то новое в его жизни. Ему не нравился горьковатый привкус стыда, и эта горечь мешала ему говорить. Наконец Тиган нарушил затянувшееся молчание.

— Да, — он не сводил взгляда с Лукана, — у нас все в порядке.

Лукан резко развернулся и направился к выходу, задев бедром стол, на котором лежало оружие. Металл зазвенел.

— Проклятье, он сегодня на взводе, — чуть слышно пробормотал Нико. — И от него пахнет убийством.

Уже выходя из зала, Лукан услышал, как Данте ответил:

— Скорее самоубийством.

— Еще, — простонала женщина, садясь ему на колени, запрокидывая голову и подставляя шею. Жадными руками она гладила его затылок, затуманенные, как у наркоманки, глаза смотрели куда-то в пустоту. — Пожалуйста… возьми еще. Все возьми!

— Как-нибудь потом. — Он не скрывал равнодушия, уже пресытившись своей новой игрушкой.

Первые несколько часов, что он провел с медсестрой Дилани в своих апартаментах, доставили ему удовольствие, но, как и все женщины человеческой расы, вскоре она впала в зависимость от осушающего поцелуя вампира и перестала сопротивляться, а вот теперь умоляла выпить ее до дна. Обнаженная, она выгибалась и крутилась на его коленях, подобно нежащейся на солнце кошке, терлась шеей о его губы, хныкала, когда он отказывал ей в сладостном уколе клыков.