Ночная жажда - Скотт Сиглер

Рекс еще крепче сжал в руке карандаш…

Ну, наконец-то она дома! В поисках ключа от квартиры Робин пришлось несколько минут копаться в сумке. В ближайшем супермаркете, неподалеку от дома, она купила несколько пакетиков с собачьей едой, молоко, бутылку «Мальбека» и несколько пирожных «Твинки». Цепочка с ключами, как всегда, провалилась на самое дно сумки. Робин и сама не знала, зачем ей столько ключей. Вероятно, это были ключи от старых почтовых ящиков, от шкафчика в спортивном зале, от несуществующего секретера и еще бог знает от чего. Робин никак не могла заставить себя выбросить любой из них, потому что знала: как только она это сделает, выброшенный ключ на следующий же день где-нибудь понадобится, и тогда проблем не избежать.

В конце коридора открылась дверь. Наружу вышел огромный мужчина, а мимо него в коридор, хлопая ушами и врезаясь когтями в ковролин, ураганом пронеслось скулящее черно-белое мохнатое существо весом семьдесят пять фунтов.

Эмма подпрыгнула, едва не сбив Робин с ног. Продукты из сумки посыпались на пол. Робин пыталась поймать пакет с молоком, но тот с глухим стуком шлепнулся на ковер.

Едва успев опустить сумку, Робин обхватила ладонями морду собаки и принялась гладить и ласкать ее, не забыв потрепать за уши. Эмма обезумела от радости; она облизывала руки и лицо своей хозяйки, вертелась, извивалась и никак не могла успокоиться.

– Девочка моя! Как я по тебе скучала, – приговаривала Робин.

Слегка отстранившись от собаки, она опустилась на колени, пытаясь собрать рассыпавшиеся из сумки продукты. Это была стратегическая ошибка. Эмма снова подскочила, чтобы лизнуть Робин в лицо. Лапы собаки опустились на плечи Робин, и женщина, не удержавшись, опрокинулась навзничь. Эмма, еще больше развеселившись, забралась прямо на хозяйку и принялась вылизывать ей лицо.

– Тише, тише, девочка! – посмеиваясь, приговаривала Робин. Приподнявшись, она гладила свою любимицу.

Внезапно Эмма сделалась невесомой. Робин подняла голову, увидев, что Большой Макс держит семидесятипятифунтовую собаку в левой руке, прижав ее голову к своему плечу. Но, даже оказавшись в воздухе, Эмма продолжала повизгивать от радости и отчаянно вилять хвостом.

– Боже мой, девочка, – воскликнул Макс. – Твоя собака совсем взбесилась.

Робин кивнула и улыбнулась. Она сложила обратно в сумку рассыпавшиеся продукты и почту.

– Спасибо тебе, Макс. Спасибо за все.

– Не бери в голову, дорогая. Мне ведь не составляет никакого труда присмотреть за Эммой.

Эмма вполне неплохо чувствовала себя в огромной руке Макса. Огромные – это даже не совсем подходящее слово для описания его рук – скорее они были гигантскими. Макс походил на женоподобного профессионального рестлера. Большие руки, толстые ноги, огромная бочкообразная грудная клетка. Добродушное лицо дополнялось светлой козлиной бородкой и такими же светлыми вьющимися волосами.

Одного взгляда хватало, чтобы понять, что Макс – гей, и это всегда вызывало горечь, ведь мужчина был первоклассным красавчиком. Он оказался весьма интересным соседом: любитель собак, хорошо разбирался в местной политике, по ночам работал вышибалой в клубе и даже пытался сниматься в эротических фильмах. Не какой-нибудь типичный зануда.

Макс был лучшим другом Робин: яркий, может при случае защитить и дать обидчику в морду, да еще и будущая гей-порнозвезда.

– Эй, – сказала Робин. – Как твое прослушивание на Kink.com?

Здоровяк улыбнулся.

– Нормально. Ты спрашиваешь из вежливости или хочешь знать жуткие подробности моей съемки?

Робин рассмеялась и покраснела.

– Скорее первое. Не уверена, что смогу переварить детали.

– Эх вы, застенчивые канадские девчонки…

Из квартиры Макса вышла вторая собака. На ее фоне Эмма выглядела крошечной: это был питбультерьер весом девяносто фунтов. Серый, с белыми лапами и самой добродушной мордой, какую только можно себе представить.

Макс, не раздумывая, нагнулся и правой рукой схватил свою псину под мышку. Сто шестьдесят фунтов – столько весили две собаки – он держал, словно пару пуховых подушек.

– Привет тебе, Билли, – обрадовалась Робин и поцеловала питбуля прямо в нос. Толстый хвост Билли не находил себе покоя.

Макс склонился над Робин. Его глаза сузились, когда он присмотрелся к пятнам под глазами у женщины.

– Милая моя, что это у тебя за круги? Я смотрю, эта чертова работа просто губит тебя.

Робин сложила почту в сумку с продуктами и наконец отыскала ключ от квартиры. Отперев дверь, она зашла в прихожую. Макс проследовал за нею, все еще не выпуская собак из рук.

– Ах, не говори, – ответила она. – Ты бы видел, какого подростка мне сегодня привезли в морг…

– Что, совсем плохо?

– Не то слово, – Робин поставила сумку на стол. – Его рука была… Постой, а ты спрашиваешь тоже из вежливости или потому, что хочешь знать жуткие подробности? Потому что эти подробности и в самом деле… кровавые. Сам знаешь, где я работаю.

Макс опустил обеих собак, затем поднял обе руки вверх.

– О, я только из вежливости. Мне, конечно, нравится смотреть телесериал «C.S.I.: Место преступления», но там все так приглажено и не слишком натурально, а вот от твоих историй у меня иногда мурашки по коже бегут. Что, попалось важное дело?

– Для меня – да.

Макс улыбнулся, и эта улыбка, едва обозначенная краешком губ, могла красоваться на любых плакатах или веб-страницах, где бы ни рекламировалось порно…

– Понимаю, – сказал он. – А в нем участвует мистер Человек в Черном?

Робин почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Я этого не говорила.

– Тебе и не нужно было. Я ведь все вижу по твоим глазам. Может быть, тебе стоило пригласить его к себе, чтобы вместе обсудить это дело? Ведь ты не была… в постели с тех пор, как он съехал от тебя.

– Макс! Это ведь не твое дело. И откуда ты знаешь, что я ни с кем не была в постели? Может быть, я проститутка, и на мне клейма ставить негде!

Макс показал свой огромный кулак и демонстративно постучал костяшками пальцев по стене, разделяющей их квартиры.

– Эта штука довольно тонкая. Соответственно, слышимость хорошая. Если б ты… Если б у тебя там что-нибудь такое происходило, я бы знал наверняка. Я, конечно, был в курсе всякий раз, когда вы с Брайаном… скажем так… обсуждали дело.

В голове у Робин закружился водоворот мыслей: замешательство при мысли о том, что Макс знал о пребывании Брайана в ее квартире; воспоминания о том, как они с Брайаном занимались любовью; отголоски счастья, которое они делили в этой квартире; все еще свежие воспоминания о спорах с Брайаном, о ее криках, о том, как он с ледяным спокойствием и немой укоризной смотрел на нее. Ее крики… Макс, должно быть, тоже их слышал.