Колеса ужаса - Свен Хассель

— Солдаты Двадцать седьмого танкового полка, мы покажем вам, как поступаем с теми, кто не хочет добровольно складывать оружие и переходить к нам, на сторону Советской рабоче-крестьянской армии!

До нас долетел нечленораздельный вопль невыносимой боли и медленно затих.

Комиссар продолжал:

— Слышали? Не думаете, что ефрейтор Хольгер кричал замечательно? Сейчас вы услышите, что ефрейтор Пауль Бунке закричит не хуже, когда мы отрежем у него кое-что. Слушайте, солдаты Двадцать седьмого!

Мы снова услышали жуткие вопли и сдавленное рычание. На сей раз они продолжались около четверти часа.

— Господи, что они с ними делают? — прошептал Старик со слезами на глазах.

— Ну, подождите, коммунистические твари, — прошипел Малыш. — Вы у меня еще не так заорете. Мерзкие ублюдки, скоро узнаете, что Малыш из Бремена прибыл в вашу треклятую страну!

Голос комиссара раздался снова. Он со смехом кричал:

— Этот Пауль Бунке был крепким орешком, но даже он не смог удержаться от крика, когда ему вбивали гильзу в коленную чашечку. Вас ждут еще развлечения! Сейчас мы посмотрим, так ли крепок фельдфебель Курт Майнке, поскольку он командир отделения, награжден медалями и Железным крестом первого класса. Он должен быть превосходным гитлеровским солдатом. Мы подумали, что можно вырезать у него пупок, но сперва несколько размягчить парня, отрезав пальцы ног ножницами для колючей проволоки. Слушайте, мальчики!

Снова раздалось нечленораздельное рычание, но теперь выносить его было немного легче, длилось оно, как показал секундомер Порты, всего восемь минут.

Порта был белым, как простыня.

— Я иду туда. Кто еще?

Вызвалась вся пятая рота, но он покачал головой и молча указал пальцем на тех двадцать пять человек, которые были ему нужны. В это число вошла вся наша группа и часть второго взвода, у всех был опыт в вылазках и в рукопашном бою.

Мы лихорадочно подготовились. Взяли несколько противотанковых и подпрыгивающих мин и сделали дьявольские взрывные устройства. Вдобавок у нас был огнемет Порты и еще три кроме него.

Приготовив свое оружие, Порта сказал ледяным голосом:

— Имейте в виду, нам нужны несколько офицеров и комиссар, совершенно невредимые. Остальных будем безжалостно убивать.

Обер-лейтенант Вебер открыл рот, собираясь что-то сказать, но взгляд на эту группу убийц заставил его отказаться от этого намерения. Он побледнел и задрожал как осиновый лист.

Наш путь лежал через мирного вида лес за русскими позициями. Мы крались среди кустов и подлеска.

Малыш и Легионер держались рядом с Портой. Старик не произносил ни слова. Лицо его окаменело. У всех была одна мысль: отмщение любой ценой. Мы отнюдь не были нормальными. Мы были людьми, опустившимися до уровня диких зверей, и ощущали запах добычи.

— Быстро ложись, — неожиданно приказал Порта.

Мы вжались в снег и стали наблюдать за Портой. Он лежал за деревом, глядя в бинокль.

От силы метрах в двухстах перед нами двое русских солдат сидели на стволе упавшего дерева. Судя по прислоненным к нему винтовкам, они были часовыми.

Порта и Малыш поползли сбоку к ничего не подозревавшим солдатам.

Затаив дыхание, мы наблюдали за тем, как они приближались к намеченным жертвам. Один из русских внезапно встал и стал пристально вглядываться в лес.

Порта с Малышом бесшумно вжались в снег. Легионер крепче сжал ручной пулемет и прицелился. Оба русских были бы убиты, едва заметив нас. Но, к нашему облегчению, солдат опустил винтовку, достал из кармана кусок хлеба и начал есть.

Другой набил трубку и что-то сказал товарищу. Оба негромко, довольно засмеялись.

Порта с Малышом метр за метром подползали все ближе. Затем громадным прыжком бросились на русских. Тот, что был с трубкой, повалился ничком, голова его была расколота саперной лопаткой Порты. Другого Малыш схватил медвежьей хваткой и перерезал ему горло.

Они равнодушно отбросили убитых. Один все еще держал в руке недоеденный хлеб. Малыш поднял выпавшую трубку и сунул в карман маскировочного халата.

Старик взглянул на карту и на компас.

— Нужно продвинуться еще на юг, иначе мы окажемся слишком далеко за основными позициями.

Порта шел быстро. Огнемет снова был у него за спиной. Он раздраженно махнул рукой, поторапливая нас.

— Имейте в виду, нужно взять парочку их начальников живыми, — усмехнулся он и похлопал по длинному боевому ножу.

— Аллах мудр, — прошептал Легионер. — Сегодня ночью многие покинут эту юдоль скорби с помощью моего ножа. Я получу почетное место в садах Аллаха, когда умру!

И любовно поцеловал нож.

Потом тишину нарушили несколько громких взрывов. Небо озарилось огнем. Казалось, в вышине задернули пылающую завесу.

Ошеломленные, испуганные, мы вжались в снег. Еще четыре взрыва, затем тишина.

— «Катюши», — прошептал Старик. — Должно быть, они совсем близко.

Мы осторожно, бесшумно поползли дальше. Сквозь просвет среди деревьев увидели батарею наводящих ужас реактивных установок БМ-13, прозванных «катюшами».

Наша группа без единого слова развернулась веером, готовясь уничтожить ее.

На лесной дороге стояли четыре громадных неохраняемых грузовика. Бауэр быстро пошел вперед и заложил под мотор каждого прилипающую противотанковую мину, чтобы грузовики взорвались, когда сработают детонаторы.

— Видно, русские очень уж уверены в собственной безопасности, раз не выставили возле грузовиков ни единого часового, — сказал Штеге.

— Тихо, — отрывисто прошипел Старик.

Русские артиллеристы торопливо заряжали установки. На зарядку одной даже хорошо обученным солдатам требовалось пятнадцать минут.

Старик указал на расчеты каждой установки отдельным группам, образованным для их уничтожения. Было очень важно, чтобы все четыре группы подобрались к цели и атаковали одновременно.

Когда мы были готовы устремиться к цели, из бункера между деревьями появился свет, кто-то открыл дверь и отдал несколько приказаний. Потом дверь закрылась снова.

— Порта и Малыш, займитесь этим бункером, — приказал Старик. — Только без выстрелов, иначе нам конец.

Мы вынули ножи, саперные лопатки и все как один пошли вперед. Сопротивление успел оказать только один из расчетов.

Дело заняло всего несколько минут, не прозвучало ни единого выстрела. Русские лежали в окровавленном снегу.

Мы сели, потные после короткой, но ожесточенной схватки. Заметно дрожавший Мёллер сидел, раскачиваясь, и негромко читал молитву.

Порта взглянул на него.

— О чем бормочешь, братец?