Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

Бои в Пеште с 10 до 18 января 1945 г.

16 января продолжались бои вдоль Большого кольца, улицы Ракоци, на площади Кальвина, в районе Национального музея и на бульваре Вамхаз. В приказе по 13-й танковой дивизии говорилось: «Небольшие стычки в районе Елизаветинского кольца перешли в тяжелые бои. Особенно ожесточенные бои идут вдоль брешей восточнее Берлинской площади и у Дуная (северный участок)». У площади Кальвина боевая группа 13-й дивизии попала в окружение, и несколько попыток деблокировать ее провалились.

Ночью упал мост Франца-Иосифа. По немецким данным, в него попала бомба, а по мнению венгерской стороны, он был взорван. И то и другое может быть верным: пока в Пеште все еще оставались немецкие и венгерские войска, советская сторона была очень заинтересована в уничтожении мостов, в то время как немцы, наоборот, стремились сохранить их. Советские войска проникли глубоко в центральные районы за улицей Бароша и Елизаветинским кольцом, угрожая разрезать надвое южную часть плацдарма.

Для того чтобы не допустить этого, оборонявшиеся предприняли несколько попыток контратак с целью восстановить положение, однако успехом увенчалась только контратака в районе Елизаветинского кольца. Ожесточенный бой разгорелся также за городской крытый рынок. К этому времени командование группы армий «Юг» проинформировало IX горнострелковый корпус СС, что основной задачей на восточном берегу Дуная должно быть предотвращение расчленения группировки. В данном приказе содержался тонкий намек на возможное разрешение эвакуации войск. Передислокация командных пунктов началась еще за день до этого.

Теперь, когда до захвата Пешта оставались считанные дни, Малиновский отдал приказ румынскому 7-му армейскому корпусу, который уже вышел к Большому бульварному кольцу, потеряв в боях с октября 1944 г. 23 тысячи человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести (более 60 процентов боевого состава), переместиться в Северную Венгрию. Настоящей причиной этого маневра было то, что он просто не желал делиться с румынами победой, хотя сам командующий заявлял, что всего лишь выполняет просьбу румынского Генерального штаба. Командир румынского корпуса Николае Сова с явной неохотой повиновался, что не спасло его от увольнения из армии «за неподчинение». А после того, как к власти в Румынии пришли коммунисты, генерал был осужден на десять лет принудительных работ в Сибири.

17 января началось последнее решающее сражение за Пешт. В 19.25 Пфеффер-Вильденбрух получил разрешение эвакуировать оттуда войска. Теперь единственной задачей немецких и венгерских войск было по двум уцелевшим, хотя и сильно пострадавшим от бомбовых ударов мостам, Эржебеты и Цепному, добраться до Буды. Многие венгерские солдаты намеренно отставали от своих подразделениях, в некоторых подразделениях для того, чтобы сорвать эвакуацию, из машин сливали бензин. Для надзора за исполнением приказа об эвакуации в пылающий центр города венгерское командование направило капитана Генерального штаба Ференца Ковача и капитана жандармерии Ласло Керекеша. Ковач вспоминает:

«Ночью пешком я добрался до бульвара Святого Иштвана. Я обходил многочисленные подвалы, в которых, как мы предполагали, все еще могли находиться венгерские подразделения… Повсюду ждали русских и совсем не горели желанием отправляться в Буду. В одном из подвалов я обнаружил офицера авиации, который, ухмыльнувшись, дал наглый ответ, что лично для него война закончена. Мы ничего не могли с этим поделать».

А в это время несколько тысяч человек собрались возле двух мостов, чтобы под ураганным огнем перебраться в Буду.

Среди них был и квартирмейстер венгерской 1-й бронетанковой дивизии подполковник Алайош Вайда, который позже так описывал те события:

«Отовсюду доносились грубые венгерские и немецкие ругательства. Абсолютная паника, которая особенно усилилась после того, как нам пришлось пройти мимо горящих зданий по узкой улице. Мы уже не соображали, где находимся. Толпа просто несла нас за собой, и не было никакой возможности вырваться. Да это и не имело смысла, потому что тогда мы никак не смогли бы вернуться назад в строй. От горевших зданий исходил нестерпимый жар, на проходившие мимо машины обрушивался град пылавших оконных решеток и других деревянных обломков. Между машинами несколько пехотных подразделений шли пешим маршем. Немецкие фельджандармы на мотоциклах пытались навести хоть какое-то подобие порядка, но без особого успеха. Через каждые 10–20 м приходилось останавливаться из-за очередной пробки. То тут, то там раздавались разрывы прилетевших по навесной траектории мин и снарядов. Громкие взрывы сопровождались пулеметными очередями. Никто не знал, кто и зачем стрелял. Многие пострадали от пуль и осколков. Раненые стонали и кричали от боли. Каким-то чудом нам все же удалось добраться до площади на окраине Пешта перед навесным Цепным мостом. Там перед нами предстала картина настоящего пожарища. Посреди ночи было светло, почти как днем. Через огромные зияющие в мосту дыры была видна вода. В небо задралась задняя часть немецкой военной легковой машины, которая умудрилась угодить в одну из таких дыр. Ее передней части, которая глубоко провалилась в дыру, не было видно. Пассажиры и водитель, скорее всего, погибли. В другом месте стоял горящий грузовик, получивший прямое попадание, который нам едва удалось объехать. Повсюду были разбросаны мертвые тела. Судя по некоторым из них, через них уже много раз переезжали машины».

В так и не отправленном письме жене Бениовски писал:

«Подобно попавшим в ловушку мышам, все мы находимся во власти истребителей. Представь себе затор перед мостом, нагромождение машин одну на другую, после чего начинается настоящий цирк. Огромные многоквартирные дома горели, как факелы, на улицах полно мусора, трупов, обломков обрушившихся стен. Мы едва могли идти».

На узких извилистых улицах продолжались ближние бои. Оборонявшиеся пытались задержать наступавших и обеспечить эвакуацию своих войск, но почти не имевшие боеприпасов солдаты ничего не могли сделать против рвавшихся вперед советских самоходных орудий. На мосты продолжал обрушиваться град снарядов и бомб. Исход продолжался всю ночь, собирая свою дань жертв. Один из немецких солдат вспоминал:

«Пехота покинула Пешт по тому, что осталось от двух мостов через Дунай. Солдаты спасали свои жизни и почти не обращали внимания на бомбежку. Приказ незамедлительно покинуть мосты породил панику. Полицейский батальон генерала (Конрада) Хичлера, понесший тяжелые потери еще до прибытия на плацдармы, за несколько часов потерял от 200 до 300 человек. Части дивизии «Фельдхернхалле», 13-й танковой дивизии и люфтваффе были опустошены ураганным артиллерийским огнем. Мосты постоянно обстреливались, но люди, не обращая на это внимания, шли вперед. Смешавшаяся масса легковых и грузовых машин, крытые брезентом крестьянские повозки, напуганные лошади, беженцы-гражданские, причитающие женщины, матери с плачущими детьми, много, очень много раненых — все спешили попасть в Буду».

Когда в 7.30 мосты наконец были взорваны, на них все еще находилось множество эвакуируемых. Другой немецкий солдат пишет об этом: