Белладонна - Нора Робертс

— Я знаю, что это тяжело. — Алтея крепко обняла Лиз за плечи. — И знаю, что это страшно, но врач должен осмотреть тебя.

— Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне.

— Я знаю. — Она понимала это, как никто другой. — Но это женщина. — Алтея улыбнулась и потрепала Лиз по руке. — Она не сделает тебе больно.

— Это скоро закончится, — заверил ее Кольт. Он изо всех сил старался удерживать на лице веселую улыбку. Сейчас ему больше всего на свете хотелось завопить во весь голос. Разбить что-нибудь. Кого-нибудь убить.

— Хорошо. — Лиз настороженно посмотрела в сторону кабинета врача. — Пожалуйста… — Она поджала губы и не сводила умоляющих глаз с Алтеи.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? Осталась там с тобой? — Когда Лиз кивнула в ответ, она прижала девочку к себе. — Конечно, никаких проблем. Кольт, найди для нас автомат с напитками, может быть, здесь есть шоколад? — Она улыбнулась Лиз. — Я бы сейчас не отказалась от шоколада. А ты?

— Да. — Лиз прерывисто вздохнула. — Я тоже.

— Мы скоро подойдем, — сказала Алтея Кольту. Он ничего не смог прочесть в ее взгляде. Чувствуя себя бесполезным, зашагал прочь по коридору.

В смотровой Алтея помогла Лиз снять ее рваную одежду и надеть больничный халат. Она заметила синяки на теле девочки, но ничего не сказала. Им потребуется официальное заявление от Лиз, но с этим можно немного и подождать.

— Это доктор Мэйлер, — объяснила она, когда к столу подошла молодая врач с добрыми глазами.

— Привет, Лиз. — Доктор Мэйлер не протянула руку и не попыталась коснуться своей пациентки. Она специализировалась на травматологических больных и хорошо понимала страхи жертв изнасилования. — Мне необходимо задать тебе несколько вопросов и провести кое-какие тесты. Если ты хочешь меня о чем-нибудь спросить — не стесняйся. И если захочешь, чтобы я остановилась, захочешь немного подождать, просто скажи об этом. Хорошо?

— Хорошо. — Лиз легла на спину и уставилась в потолок. Но она по-прежнему крепко держала Алтею за руку.

Алтея попросила, чтобы осмотр провела именно доктор Мэйлер, потому что знала репутацию этого врача. Во время осмотра она была более чем удовлетворена, потому что врач заслуживала доверия. Доктор Мэйлер действовала мягко, ласково и профессионально. Похоже, она инстинктивно чувствовала, когда надо остановиться, дать Лиз возможность собраться, а затем уже продолжать.

— Мы закончили. — Доктор Мэйлер стянула перчатки и улыбнулась. — А теперь я хочу, чтобы ты немного отдохнула, а я выпишу тебе рецепт, прежде чем ты уйдешь.

— И мне не надо оставаться в больнице, правда?

— Нет, не надо. — Доктор Мэйлер легко коснулась руки Лиз. — Ты прекрасно справилась. Когда приедут твои родители, мы поговорим еще раз. А теперь почему бы тебе не перекусить?

Уходя, доктор Мэйлер бросила на Алтею взгляд, в котором ясно читалось, что им тоже нужно поговорить немного позже.

— Ты держалась молодцом, — сказала Алтея, помогая Лиз сесть. — Хочешь, я пойду и узнаю, не нашел ли Кольт шоколад? Не представляю, о какой еде говорила доктор Мэйлер, поэтому мы должны ускользнуть, пока у нас есть возможность.

— Я не хочу оставаться здесь одна.

— Хорошо. — Алтея вытащила из сумочки расческу и принялась распутывать и расчесывать волосы Лиз. — Скажи, если будет больно.

Когда я увидела тебя там, в доме, я подумала, что ты одна из новых женщин, которых они привозили туда. И что это опять произойдет. — Лиз зажмурилась. Слезы потекли сквозь ресницы. — Они снова заставят меня делать это.

— Мне очень жаль. Я никак не могла дать знать, что пришла помочь тебе.

— А когда увидела за окном Кольта, я подумала, что это сон. Мне часто снилось, что кто-то придет и спасет меня, но ничего не происходило. И я боялась, что маме и папе просто нет до этого дела.

— Милая, твои родители так долго тебя искали. — Она приподняла подбородок Лиз. — Они очень беспокоились и поэтому обратились к Кольту. И я могу тебя заверить, что он тоже любит тебя. Ты и не представляешь, какую он кашу заварил, разыскивая тебя.

Лиз попыталась выдавить улыбку, но вместо этого вышла вымученная гримаса.

— Но они не знают о… возможно, они перестанут меня любить после того, как… узнают обо всем.

Нет. — Пальцы Алтеи сжались. — Это расстроит их, им будет больно и трудно, действительно будет очень тяжело. Но лишь потому, что они очень тебя любят. И ничто не может поколебать их любовь.

— Я… я не могу ничего, только плакать.

— Значит, сейчас это самое правильное, что ты можешь сделать.

Лиз дрожащей рукой ударила себя по щекам.

— Это я виновата в том, что сбежала из дома.

— Да, ты виновата в том, что сбежала из дома, — согласилась Алтея. — Ты сама во всем виновата.

Лиз резко отдернула голову. Слезы снова хлынули из ее глаз, когда она уставилась на кафельный пол.

— Ты не представляешь, каково это. Как это ужасно, как унизительно.

— Ты не права. — Ласково, но твердо Алтея обхватила ладонями личико Лиз, приподнимая, пока их взгляды не встретились снова. — Я все понимаю. Как никто другой.

— Ты? — выдохнула Лиз. — Это случилось и с тобой?

— Когда я была примерно твоего возраста. И я чувствовала, словно кто-то вырвал из меня что-то важное и я никогда не стану прежней. Думала, что никогда не смогу быть чистой, быть целой. Снова быть собой. И я очень долго плакала, потому что ни на что другое тогда не была способна.

Лиз взяла салфетку, которую Алтея вложила ей в ладонь.

— Я продолжала повторять себе, что это не я. Это на самом деле была не я. Но я была так напугана. Все кончено. Кольт все время повторяет, что все кончено, но мне все равно больно.

— Я знаю. — Алтея снова обняла Лиз, укачивая ее, как маленького ребенка. — Это больнее всего на свете, и какое-то время тебе будет нелегко. Но ты не одинока. Ты должна помнить об этом. У тебя есть семья, есть друзья. У тебя есть Кольт. И ты всегда можешь поговорить со мной.

Лиз шмыгнула носом, прижавшись щекой к груди Алтеи.

— А что делала ты? После… Что ты делала?

— Я выживала, — пробормотала Алтея, невидящим взглядом уставившись в пространство поверх головы Лиз. — И ты сделаешь то же самое.

Кольт замер в дверях смотровой, прижимая к груди охапку баночек с содовой и шоколадных батончиков. Если раньше он ощущал себя бесполезным, то теперь вдруг осознал свою полную беспомощность.

Ему здесь нет места, бесполезно вторгаться в страдания этой женщины. Его первой и единственной реакцией была бешеная ярость. Но к чему она приведет? Он вывалил банки и шоколадки на стол в комнате ожидания. Если он не в состоянии утешить ни одну из них, исправить произошедшее, что еще ему оставалось делать?