Другая сторона - Дмитрий Колодан

– Хорошо…

– Буду ждать в кафе.

– Я же должен тебя туда отвезти? – напомнил Наткет.

– Да ладно, – отмахнулась Николь. – Лучше не трать время.

Она разлила кофе по чашкам.

Через полчаса зеленый «фольксваген» уже подпрыгивал на ухабах, взбираясь к маяку. Вот интересно, думал Наткет, сегодня он уезжает, а что будет с машиной? Так ее и бросит? Это показалось нечестным, будто автомобиль был старой собакой, верой и правдой служившей еще отцу. Неужели он выгонит ее на улицу?

Ну а как по-другому? Машина, конечно, маленькая, но в багажник автобуса все равно не поместится. Может, отдать ее Николь? Не век же им с Сандрой делить «Дакоту»…

Хорошая идея, но Наткету она не понравилась. Не потому, что стало жалко, было бы за что цепляться, но… Как там она сказала? «Тебе идет эта машина»? Если и дальше следовать этой логике, то Николь «жук» подходил как клоунские ботинки – английской королеве. Оригинально, забавно, и все же что-то не то.

Ладно, успеет еще разобраться. Наткет погладил пластик руля – точно почесал загривок. Машина отозвалась довольным урчанием мотора.

Вскоре он остановился у разросшейся изгороди и достал письмо. После вчерашней беготни вид у конверта был такой, будто его вытащили из стиральной машины. Наткет кое-как расправил его на приборной панели, но бумага все равно норовила сморщиться. Оставалось только утешать себя мыслью, что Корнелий обрадовался бы, узнав, с какими приключениями письмо добиралось до адресата.

Наткет вышел из машины, но вместо того чтобы сразу идти к маяку, пошел вдоль изгороди. Внизу серо-зеленый океан с рокотом бросался на скалы, точно собака, рвущаяся с цепи. Отлив обнажил огромные валуны. Они сверкали на солнце склизкой пленкой водорослей, ершились щеточками морских уточек. Длинноногие кулики суетливо бегали среди камней, выискивая червей или крабов, пока океан вновь не спрятал свои дары под волнами. Вдалеке мелькнула длинная тень.

Наткет присмотрелся: так и есть – тощая береговая гиена плескалась в приливном болотце в поисках незадачливой рыбы, не успевшей сбежать с отливом. Отец рассказывал, что гиены специально вымазываются в иле. Высыхая на солнце, тот образует крепкий панцирь, и гиены могут без опаски ловить змей и прочих ядовитых гадов. У особо старых гиен эти доспехи такие прочные, что их не берет и пуля. Единственное, чего они боятся, так это воды. Честер сам видел, как одна такая тварь превратилась в грязную лужу, попав под сильный дождь.

Ракета стояла там, где он ее оставил. Наткет вздохнул: все-таки она ему не привиделась. Крутые металлические бока блестели капельками росы и кристаллами соли; иллюминаторы запотели изнутри. Неужели Гаспар всерьез думает, что сможет долететь на ней до Марса? С тем же успехом он мог отправиться в путь на бумажном самолетике.

Сомнительно, что ракета вообще оторвется от земли… Ну ладно, метров на двадцать, может, и взлетит, прежде чем рухнет в океан. Или больше? В голове заворочался червячок сомнений – доходят же люди пешком до Северного полюса и взбираются на Эверест без снаряжения. Наткет покачал головой: все-таки Марс несколько дальше, чем Эверест, тут одного упорства недостаточно.

Он вернулся к маяку. Из башни не доносилось ни единого звука. Опять, что ли, никого нет? Или Гаспар еще спит? Астроном все-таки – небось, всю ночь смотрел на звезды, а теперь его не добудишься. С минуту потоптавшись на пороге, Наткет постучался.

Ответом был приглушенный грохот и последовавшее бормотание. Кто-то явно свалился с кровати, а теперь вдохновенно чертыхался. Наткет терпеливо подождал, пока из-за двери не раздалось осторожное «Кто там?».

– Густав Гаспар? – уточнил Наткет.

– Да? – Дверь приоткрылась, но совсем чуть-чуть.

– У меня для вас письмо, – сказал Наткет.

– Письмо?! – Очки в дверной щели заблестели. – Какое письмо? От кого?

– От Корнелия Базвиля, если вы знаете…

Дверь резко распахнулась. Наткету пришлось отпрыгнуть, дабы не получить по лбу. На пороге стоял круглощекий толстяк в брезентовой ветровке. Окинув Наткета взглядом, полным сомнений, он вынес вердикт:

– Ты же не почтальон!

– Э… Ну да, – согласился Наткет.

– Думаешь, провел меня?! Ха!

Гаспар отскочил и захлопнул дверь. Наткет так и остался стоять с раскрытым ртом. Ничего себе! Он прислушался – из-за двери доносилось сиплое дыхание.

– Эй! – Он снова постучался.

– Что надо? Вот сейчас я заряжаю ружье, слышишь, как щелкает затвор?

Гаспар поскреб ногтями по дверному косяку – звук был совсем не ружейный.

– Если через минуту ты будешь здесь – пеняй на себя.

Параноик какой-то…

– Я привез письмо от Корнелия Базвиля, – напомнил Наткет.

– Так я поверил! Проваливай и передай своим зеленым приятелям, что Густав Гаспар будет стоять до конца.

Зеленым приятелям? Опять его приняли за гринписовца? Намечалась нездоровая тенденция. Наткет оглядел себя, выискивая признаки зеленых, но, поскольку не знал, в чем эти признаки выражаются, ничего так и не нашел. Хотя… Помнится, он пожертвовал небольшую сумму в фонд защиты попугаев какапо. Исключительно из симпатии к забавным птицам. Неужели невинное, на первый взгляд, деяние отпечаталось на лице?

– Это ошибка, – поспешил он успокоить Гаспара. – Я старый знакомый Корнелия… а к «Гринпису» не имею никакого отношения.

Он не представлял, чем зеленые могли насолить еще и Гаспару, но решил с ними больше не связываться. Себе дороже.

– При чем здесь «Гринпис»? – удивился Гаспар.

– Понятия не имею. Это же вы сказали про «зеленых приятелей».

Гаспар снова приоткрыл дверь.

– Старый знакомый, говоришь? Молод ты для старого знакомого. Из Города что ли?

– Да. Мы работали вместе, – сказал Наткет. – На киностудии.

– Уф-ф, – Гаспар шумно выдохнул и вышел на улицу. – А я уж было подумал… Прошу прощения, но сам понимаешь – времена сейчас тяжелые. Осторожность – прежде всего.

– Да, понимаю, – вздохнул Наткет. Он протянул Гаспару письмо. – Вот… Немного помялось…

Гаспар забрал конверт и разгладил на коленке.

– Я заметил, – сказал он. – Почтальон из тебя совсем никудышный…

– Так я и не почтальон!

– Угу, – согласился Гаспар. Он оглядел его сверху вниз, так старательно, точно что-то искал. Наткету стало неловко от столь пристального внимания. И кроме того показалось, что он уже не раз встречался с этим Густавом Гаспаром, хотя и не мог вспомнить, где и когда. Словно часть воспоминаний спрятали в черной коробке. Взгляд Гаспара уткнулся в его кроссовки.