Герцогиня. Восход звезды - Андреа Рейзи

Только всей Академии уже известно, что спокойная жизнь не для меня — это уже постулат мироустройства. Неприятности начались с того, что мне в руки камне рухнула птичка-вестник. Я развернула лист белой дорогой бумагой с гербом королевства аккурат по середине листа, на котором мелким незнакомым подчерком было написано следующие:

«Уважаемая, леди Шантарэль Рафаэлла ди Ревель, спешим сообщить вам прискорбные вести: два дня назад недалеко от столицы было найдено тело вашей матери первой чародейки королевства, леди Элитарины Тэрри ди Ревель. По ходу расследования и проведения экспертиз было выявлено, что на вашу мать было совершенно покушение. Герцогиня Ревель скончалась на месте от многочисленных колото-резаных ранений. Приносим искрение соболезнования.

Совет Магов Анори.»

Я сначала решила, что меня кто-то очень неудачно решил разыграть, перечитала письмо еще раз. И еще. Нет, на розыгрыш не похоже. Тем более, где горе-шутники достали бы гербовую бумагу. То есть выходит, что маму убили!? Лист вывалился из ослабевших пальцев, я сама осталась стоять на ногах и не свалилась в обморок лишь чудом и усилием воли. В голове пульсировало: «Маму убили!» Если бы меня сейчас кто-нибудь увидел, то точно заикаться начал. Мой вид сейчас был… да в гроб лучше кладут. Я была неестественно белого цвету, с посиневшими в одночасье губами, под губами пролегли тени будто я не спала несколько ночей подряд, глаза перестали сверкать, а из тела будто все силы вышли как жизненные, так и магический. Мир утратил краски. Я не заплакала, нет. Хотя, чего лукавить, очень хотелось. Я лишь сильнее стиснула зубы и пошла дольше. Одним щелчком пальцев сжигая проклятое письмо. Но не успела сделать и двух шагов, как перед носом замаячила еще одна птичка-вестник. Я уже боялась ее разворачивать, но любопытство, черт бы его побрал. Почерк был все тот же мелкий, каллиграфический:

«Уважаемая, леди Шантарэль Рафаэлла ди Ревель, сообщаем вам, что амнистию, которая была выдана вашей сестре Фанараире Рикарде Ранат принцессой Николеттой Алайз Де Рада принято считать незаконной и аннулированной. Посему ваша сестра подлежит немедленному задержанию и заточению в крепости Конринг до окончания срока наказания. Просим отнестись с понимаем к подобным мера.

Совет Магов Анори.»

После того, как я прочитала второе «письмо счастья», у меня начало дергаться веко. Они издеваются, что ли!? Какое аннулируется!? Как в Конринг!? А кто, демоны Бездны их дери, будет Академией управлять!? Я, что ли! Нет, эти аристократишки в совете у меня точно допрыгаются. Распущу ко всем чертям Совет. А-то распустились «уважаемая», тьфу. Сама как-нибудь справлюсь. Так, стоп, Шанталь. Ты же только что устраивала панику по поводу, что не хочешь становится королевой, а сейчас… Да я и сейчас не хочу просто… Надо же как-то отомстить. Испортили настроение, нелюди, окончательно теперь у меня страстное желание кого-нибудь покусать. И знаете, видимо, сегодня высшие силы оказались ко мне благосклонны, потому что только я завернула за угол, как меня прижали к холодной стене Академии, предоставим прекрасную возможность покусать кого-то. Этими «кого-то» оказались уже знакомые мне старшекурсники из компании рыжеволосой девицу, что я весьма неплохо потрепала сегодняшним утром. Похоже дружки явились мстить наглой выскочки за свою драгоценную подружку. Знаете, очень банально. Не оригинально. Да и трое старшекурсников на одну маленькую меня как-то многовато. Вам так не кажется? Мне вот очень даже кажется. Звать на помощь — не в моем стиле. Будем выбираться сами. Импровизация — не заменимая в жизнь вещь, поверьте мне на слово. Я похлопала ресничками (точно какая-то блондинка с Улицы Услад), ослепительно улыбнулась и холодно произнесла:

− Лапки прибери, а-то по локоть отгрызу, чем потом приличных девушек по углам зажимать будешь.

− Ехидство − не лучшая форма защиты, милая, − промурлыкали мне на ухо.

− Я не защищаюсь, а предупреждаю, − пояснила я для людей с особым типом мышления

− Слышали, ребята, она предупреждает!? — те самые «ребята» заулыбались гаденько так, что прям вот очень сильно плюнуть захотелось. Желательно в глаз. И ядовитой слюной, чтоб глаз вытек… вместе с мозгом. — Милая моя девочка, хлыст, конечно, выглядел эпично, но, − рука рыжика очень предприимчиво легла и сдавила мне… пусти будет бедро. Я зарычала в ответ и так лязгнула зубами, что челюсть свело. Рыжик же рассмеялся, хватку ослабил, но не отпустил.

− Ко мне лучше прислушиваться. Я не люблю повторять дважды, поэтому прошу по-хорошему, − я выделила слова «по-хорошему» интонацией, намекая троим… пусти будет амбалам (иначе и не скажешь), что моет быть и «по-плохому», − отпусти меня и я сделаю вид, что нечего не было.

Вы думаете меня послушали? Если да, то вы очень хорошего мнения о мыслительных способностях троих старшекурсников, которые в реальности лишь переглянулись и раз улыбались, как сущие идиоты. О чем я прошептала сквозь зубы.

− Милая, не стоит нас пугать. Пуганые уже. А тебе стоит усвоить урок, − рука рыжика с бедра переместилась на талию, затем снова на бедро, а сам парень похотливо заулыбался.

«Дурак. Какой же ты дурак, Терран» − подумала я прежде, чем ощутимо цапнуть старшекурсника, защитника чести и достоинства своей подружки, за руку. Признаться, вам честно до этого дня я недооценивала силу своих челюстей: руку парню я прокусила до крови насквозь. Тот взревел раненым драконом, отшвырнув меня в сторону словно котенка. Я успела сгруппироваться и, кувыркнувшись через голову, благополучно встала на ноги, победно произнеся:

− Я же предупреждала.

После чего следовало бы быстро уносить ноги, но я стояла и смотрела. Интересно же послушать. Тем более послушать было, что. Такую красноречивую матерную речь не каждый день услышишь. Тут до «народных мстителей» дошло, что жертва стоит на одном месте пристально за ними наблюдает и убегать не собирается. А наблюдать было за чем: один с прокушенной рукой, заливающей кровищей еще местами зелененькую травку, носился по этой самой травке, словно пчелой в одно место ужаленный, а двое других изображали статуи в музей, то есть они стояли улыбались и… все. Я же едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Со стороны метания рыжика выглядели так уморительно, что улыбка сама по себе становилась все шире и шире. И да, признаюсь, я не удержалась — расхохоталась. Громко. Заливисто. До слез. Пока мышцу на животе не свело судорогой.

− Тебе смешно! — прорычали в опасной близости от меня.

− Очень, − ответила я, вытирая слезы.

В следующий миг меня схватили за горло (я даже пикнуть не успела, смех застрял в горле), приподняли над землей, что ноги болтались в воздухе. «Караул! Мне точно хана! Слегка переборщила! — пробежали в голове панические мысли». Я посмотрела парню в глаза, в тех горел огонь. Нет, я не вру. Самый настоящий огонь. Первородный. Хватка у него, даже с прокушенной рукой (ладно, что уж там признаю) железная. Держал он так меня на вытянутой руке (наверное, боялся, что я снова его за что-нибудь цапну) минут пять точно. Потом мне надое висеть безвольной куклой, да и ребят, которые статуи изображали, жалко стало, поэтому я тоненьким голосочком пропищала: