352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн - Т. Констебль

Адъютант Гитлера от Люфтваффе полковник фон Белов уже встречался с Хартманном ранее. Он уже был вынужден приводить в себя Белокурого Рыцаря, когда тот в прошлом году прибыл в Зальцбург полупьяным. Он встречался с Эрихом перед вручением тому Мечей. Многострадальный фон Белов имел богатый опыт общения с молодыми пилотами-истребителями. И теперь для этого белокурого отважного юнца старому офицеру пришлось изменять требования безопасности. Если Хартманн откажется получать Бриллианты, Гитлер придет в бешенство.

Диплом о награждении Бриллиантами

Высокий белокурый полковник фон Белов вышел в помещение службы безопасности с крайне утомленным видом:

– Хартманн, вы можете оставить себе пистолет, если настаиваете. Входите и получайте свои Бриллианты.

Эрих почувствовал, как остывает, когда входил в приемную фюрера. Как обычно, он снял фуражку и портупею с кобурой и передал их сопровождающим. Вошел Гитлер и не заметил отсутствия оружия. Эрих отметил, что фюрер стал выглядеть гораздо хуже. Его правая рука безвольно висела.

Глаза Гитлера были тусклыми и полузакрытыми. Его лицо было изможденным и крайне усталым. Этот усталый старик, который держал в страхе и покорности весь мир, вручил Эриху Бриллианты. Белокурый Рыцарь отметил, что рука фюрера трясется.

– Я хотел бы, чтобы у нас было побольше таких, как вы и Рудель, – сказал Гитлер.

После чашки кофе и короткой беседы о семье Эриха фюрер сказал, что они должны перейти в соседнее здание для завтрака. Эрих пересек комнату и снова надел портупею с пистолетом. Фюрер не сказал ничего. Вместе они перешли в другое здание, где находилась столовая. Они сели, и Гитлер начал обсуждать ход войны. На сей раз он использовал совсем другие выражения, чем во время двух предыдущих встреч с Эрихом.

– С военной точки зрения война проиграна, Хартманн. Вы должны знать это. Однако существуют такие крупные политические разногласия между союзниками – англичанами и американцами, с одной стороны, и русскими – с другой, что мы должны держаться и ждать. Скоро русские будут сражаться с англичанами и американцами так же, как сейчас они дерутся с нами. Это единственная альтернатива для нас. Иначе нас захлестнут большевистские орды, и вы знаете, что это будет значить для фатерланда.

Фюрер слышал много историй о действиях партизан на Восточном фронте.

– Партизаны, Хартманн, партизаны. Мои генералы говорят, что они повсюду и причиняют огромный вред. Что вы думаете об этом?

– Когда я служил на Восточном фронте, я дважды садился в лесистой местности, отмеченной на наших картах, как партизанская зона. Но оба раза я выбрался, никого не встретив.

– Я вижу. Может, мои генералы неверно информируют меня?

– Возможно, мой фюрер. Я не знаю. Партизаны не беспокоят нас постоянно. Я знаю только, что однажды в Румынии склады Люфтваффе были разбомблены американцами, но выдали это за диверсию партизан.

– Как вы узнали об этом, Хартманн?

– Все в нашей группе знали об этом.

– Все знали? Хм-м. Теперь я более, чем раньше, уверен, что мои генералы НЕ дают мне точной информации.

Гитлер резко перевел тему беседы на воздушную войну над Германией.

– Вы летали только на Восточном фронте, Хартманн. Но что вы думаете о бомбардировках Германии англо-американцами?

– Из того, что я увидел и услышал, следует, что мы неправильно подходим к этой проблеме. По крайней мере, по моему мнению.

– Почему?

– Рейхсмаршал Геринг приказал нам взлетать каждый раз при появлении бомбардировщиков – днем, ночью при хорошей видимости и плохой, в хорошую погоду и плохую.

– И это неверно, Хартманн?

– По-моему, да, мой фюрер. Мы совершенно напрасно теряем много пилотов, вынуждая их взлетать и садиться в такую погоду, что аварии просто неизбежны. Чтобы превратить пилота в эффективный инструмент, требуется очень много времени – по крайней мере год. Поэтому я считаю, что нам следует ограничиться попытками перехватывать американцев только днем, в хорошую погоду. Мне кажется, что мы сможем помешать бомбардировкам. (Хартманн не знал, что практически это же самое высказал Герингу командующий истребительной авиацией генерал Галланд. Он утверждал, что следует проводить массированные атаки истребителей в хорошую погоду. Эта тактика принесла огромные успехи, когда Галланд получил разрешение применить ее.)

Фюрер поспешно прикончил свой завтрак.

– Скажите мне, Хартманн, вы считаете подготовку наших пилотов-истребителей недостаточной?

– Я думаю, что она недостаточна. Я в России получил в свою эскадрилью множество молодых пилотов, имеющих налет менее 60 часов, причем на Ме-109 они летали менее 20 часов. Им приходилось совершать боевые вылеты, имея только основную подготовку. Это приводит к тяжелым потерям истребителей на Восточном фронте.

Гитлер слушал с отсутствующим выражением. Тогда Хартманн перешел к собственной истории:

– Эти юноши приходят к нам, и их практически немедленно сбивают. Они приходят и уходят, подобно волнам прибоя. Это преступление, мой фюрер, я думаю, здесь виновата наша пропаганда.

На сей раз Гитлер выпрямился и проявил какие-то признаки жизни.

– Как? – спросил он.

– Они знают, что не готовы к боевым вылетам. Они едва могут благополучно поднять Ме-109 в воздух и посадить его обратно, даже без боя. Однако они попадают на фронт фанатически настроенные. Они требуют привлекать их к операциям, хотя это самоубийство.

Гитлер выглядел невероятно усталым, он обмяк в своем кресле.

– Хартманн, все, что вы говорите, может быть правдой. Но сейчас это слишком поздно. Я уже сказал, что с военной точки зрения война проиграна. Со всех сторон ко мне каждый день приходят люди и предлагают новые ракеты, танки, орудия, подводные лодки, новые операции, наступления, отступления, всякие безумные изобретения. Я единственный, кто должен решать. Но больше у нас нет времени…

Фюрер резко замолчал, и Эрих понял, что беседа подошла к концу. Рукопожатие Гитлера было слабым. Когда 25 августа Эрих покидал «Волчье логово», он знал, что больше не увидит Гитлера.

Он прилетел обратно в Россию, и его товарищи столпились вокруг него, чтобы рассмотреть прекрасную награду и еще раз поздравить его. Отважное веселье этих боевых пилотов не могло отвлечь Эриха от мысли, что фатерланд гибнет и что окончательное поражение неотвратимо.

На следующий день пришло разрешение на 10-дневный отпуск. Он полетел назад в Берлин для встречи с генералом Галландом, а оттуда отправился в Штутгарт в отпуск. В огромном брюхе Ju-52 Эрих просто потерялся. Огромные моторы грохотали, неся его к дому. До встречи с Уш оставалось всего несколько часов. Он имел 301 победу. Уш должна была стать триста второй победой. Они поженятся, и пропади пропадом эта война!