Палачи - Олег Овчинников

— Тебе по пальцам пересчитать?

— А у тебя хватит пальцев?

Столяров крякнул и облизал ложку.

— По-моему, это бессмысленный спор, — сказал он. — Мы ведь даже не знаем, какую роль играет Хриплый во всей этой истории. То ли он тот, кто притащил нас сюда, то ли рядовой исполнитель вроде Жиги.

— И не узнаем, пока не схватим этого Хриплого за… за нос, — подтвердил Олег.

— Вот-вот. Ты вроде говорил, мутанты пару часов после выброса ходят как пришибленные?

— Ага. A потом, наоборот, активизируются.

— Тогда давай не будем терять времени. До речного порта отсюда рукой подать. Рожки я снарядил. Две минуты на утренний туалет — и бегом марш!

Продевая руки в лямки, Гарин заранее поморщился, но подняться с грузом оказалось не так тяжело, как он ожидал. То ли организм начал привыкать к нагрузкам, то ли рюкзак стал легче. Ненамного, но легче.

— Третий день стесняюсь спросить, — обратился он к Столярову. — А что ты мне туда загрузил?

— Ничего лишнего, — заверил тот. — Только снаряга, патроны, еда и гарантия нашего возвращения.

— Ну-ну…

До забора вокруг кафе «Припять» добрались без происшествий. Возле сгоревшего автобуса возилась в мусоре стайка слепых псов, но они и впрямь выглядели пришибленными. При появлении людей ни один даже не тявкнул.

Отодвигая в сторону секцию ограждения, Олег вспомнил, как в этом месте наемники передавали его с рук на руки «монолитовцам». Тогда явиться в логово Пси-Мастера в одиночку, без оружия и «венца» было авантюрой на грани самоубийства. Сейчас Гарин был вооружен, на нем был «венец», и рядом шагал Михаил, однако он чувствовал себя ненамного более уверенным, чем в тот раз. Пожалуй, даже менее. В той игре он был участником. Пусть слабым, но участником. А в этой ему досталась роль пешки, лишенной свободы выбора, которую тянут непонятно куда неведомые силы.

— А тут все сильно изменилось, — заметил Столяров. — Вот никогда не питал любви к «монолитовцам», но порядок у них был во всем. Этого не отнять.

Олег не мог с ним не согласиться. В прошлый раз территория вокруг речного порта показалась ему последним оазисом цивилизации посреди разрухи и запустения. Теперь и этот бастион пал. Зона отвоевала у человечества еще один клочок суши. Из трещин в асфальте торчали голые кусты, на тротуарах валялся мусор, с бетонной крыши свешивались голова и руки мертвого снорка.

— С другой стороны, это явный признак того, что бойцов «Монолита» здесь больше нет, — закончил мысль Михаил.

— Это я тебе и так могу сказать.

— Ты ничего не слышишь?

— Пока нет.

— Черт! Я надеялся, хоть здесь… — Столяров шумно выдохнул. — Только бы не шестое письмо! Еще один квест я не выдержу!

— Это точно, — подтвердил Гарин. — Лучше уж встретиться лицом к лицу с живым Пси-Мастером. То есть с мертвым. То есть… тьфу ты! Я совсем запутался.

Они поднялись на крыльцо с задней стороны корпуса.

— Все еще ничего не чувствуешь? — спросил Михаил.

— Только запах. — Олег демонстративно сморщил нос.

— Это ничего. Запах не убивает. — Столяров пинком распахнул дверь, скользнул внутрь с автоматом наперевес, затем снова высунулся наружу и прокашлял в четыре приема. — Хотя… может… я и… ошибаюсь. Давай бегом! — Он махнул рукой.

Зажав двумя пальцами нос, Гарин быстро зашагал по коридору. Сортир, запомнившийся ему своей чистотой, был загажен так, словно в нем два года жила династия бюреров. Возможно, так оно и было. Металлическая лестница напротив сортира заросла ржавыми волосами. В паре метров от аномалии прибор на руке Михаила противно запищал, и он, чертыхнувшись, отключил зуммер.

В помещении у изгиба коридора Олег остановился, но Михаил, подсвечивая себе фонариком, свернул направо.

— Эй! Спуск здесь, — напомнил Гарин.

— Ага, я сейчас…

На пороге следующей комнаты противный писк повторился.

— Вот ведь чувствительная зараза! — проворчал Столяров и снова успокоил детектор.

— Что ты там увидел? — спросил Олег.

— Что-то новенькое.

Михаил скрылся в комнате, и Гарин, движимый любопытством, последовал за ним. Это маленькое помещение без мебели и с окном, полностью заложенным кирпичом, Олег помнил отлично. Сначала здесь была его одиночная камера. Потом комната переговоров с Коршуном. Потом Столяров пронес в камеру «венец», и Гарин, не покидая ее стен, начал атаку на базу «Монолита». Только тогда все четыре стены были голыми, а сейчас на одной из них висел плакат. Красный плакат, какие были в моде лет сто тому назад, на котором белыми трафаретными буквами было написано: «ПОЗДРАВЛЯЕМ НАШИХ СТОЛЯРОВ С». С чем именно, было непонятно, потому что правый край плаката, отстав от стены, загибался вниз.

— Новенькое? — удивился Олег. — Да это жуткое старье!

— Да, но раньше-то его здесь не было.

Михаил как загипнотизированный шагнул к плакату, приподнял свисающий уголок и ладонью разгладил его по стене. В то же мгновение он заорал. Если бы Гарин держал палец на спусковом крючке, он, без сомнения, открыл бы огонь. А так он просто дернулся от испуга и ударился плечом о дверной косяк.

— Сука! — вопил Столяров. — Су-ука!

То же слово было написано на плакате, который теперь был развернут во всю длину. «ПОЗДРАВЛЯЕМ НАШИХ СТОЛЯРОВ СУКА». Михаил по-прежнему прижимал край плаката ладонью, более того, теперь он держался левой рукой за запястье правой, словно бы для того, чтобы прижимать его еще сильнее. Далеко не сразу Олег сообразил, что Столяров попросту не может оторвать руку от стены.

— Что-о-о-о это за хрень?! — повернув к напарнику искаженное лицо, прорычал Михаил. — Свети мне, свети!

Его собственный фонарик валялся на полу, освещая противоположный угол комнаты. Гарин наклонился за ним, направил конус света на прижатую к стене руку, но в следующее мгновение отвернулся, потрясенный тем, что увидел.

— Свети!!! — рявкнул Столяров. — О, мать, эта сволочь жрет меня!

Олег обхватил фонарик обеими руками — по отдельности руки дрожали так, что он боялся снова выронить его, — и посветил на стену. На вид стена была совершенно нормальной, а вот рука Михаила — нет. Два пальца, мизинец и безымянный, были загнуты под немыслимым углом, хуже того, они постепенно удлинялись, как будто был сделаны из резины! Сквозь поры в коже сочилась кровь, от чего казалось, что пальцы потеют ею. Лишь направив луч света под определенным углом и разглядев блики в нескольких миллиметрах от поверхности стены, Гарин сообразил, что Столярова угораздило вляпаться в какую-то прозрачную субстанцию. Ее края медленно тянулись к ладони Михаила, и там, где они касались деформированных пальцев, прозрачная поверхность становилась бледно-розовой.

— Что ты стоишь? Стреляй! — взмолился Столяров.