Истина как награда - Алексей Фомичев

Старший разъезда поднял руку и строго спросил:

– Кто вы?

Лет тридцати пяти, выправка армейская, а вот доспех нестроевой. Кожаный панцирь с бронзовыми бляхами, широкий пояс, поножи и наручи из кожи. Бывший легионер, к гадалке не ходи.

– В чем дело, квадриант? – отрывисто осведомился я.

Старший чуть заметно смутился. Я с ходу произвел его в командиры квадрилы, что было явно перебором.

– Сервиант Твект, мэор, – поправил тот.

То есть младший командир, как у нас сержант. Ладно, чуток лести делу не повредит. А парень смышленый, разглядел дворян. И сбавил тон.

– По приказу префекта ведем патрулирование дорог, наблюдаем. Велено спрашивать всех.

Мимо нас неторопливо прокатили повозки какого-то обоза. Их патрульные не остановили, только проводили взглядами и чуть кивнули на приветствие возниц. Знакомые, выходит. А ловят чужаков.

– Личные посланники префекта Кум-куаро. Срочно.

Твект склонил голову и заставил коня сделать несколько шагов назад.

– Я дам проводника, мэор. Он покажет короткий путь.

Ага, остановить не осмелился, но решил проследить. Ладно, пусть показывает. Другое интересно: если этот парень сервиант, а одет не как легионер, то что выходит?

А выходит, что он некогда ушел со службы, как и его напарники, а теперь вновь в строю. С чего бы? С того, что волонтерский набор, резервная когорта. Добровольцы, с коих сгоняют жирок, дрессируют и попутно отправляют патрулировать окрестности.

Да, рекрутирование здесь идет полным ходом. И визит хордингов в империю ни для кого не секрет. Вот что значит развитая система связи. Гонцы на своих резвых лошадках отмахивают такие марши, что конница позавидует. А почтовый крельник легко обгоняет гонца, как стоячего.

Так что местное руководство без радио и Интернета узнает новости. Видать, кого-то упустили диверсанты и разведчики хордингов, не уследили – и вот результат. Но всех в любом случае перехватить невозможно.

Вот так мы и въехали в Лонотор в сопровождении бдительного вояки. В самом городе было полно стражи. И вместо плетей и дубинок у них были копья и топоры. Мирное время позади, теперь на войне как на войне.

По пути к дворцу префекта мы успели разглядеть огромный лагерь, что раскинулся за рекой в поле. Судя по количеству палаток и шатров, по повозкам и табунам волов и лошадей, в лагере было не менее тысячи человек. Без обслуги и тылов где-то шесть-семь сотен воинов. Это в плюс к тому, что вели с собой когорты Веш-Амского легиона.

– Кажется, спокойный марш корпусов закончился, – сделал очевидный вывод Витя. – Тут хордингам есть где поработать.

В город по всем дорогам свозили продовольствие, фураж, ткани, кожи и прочее, что нужно армии. В Лоноторе явно организовывали тыловую базу как минимум для легиона, а то и больше. Похоже, одними Веш-Амскими когортами дело не ограничится.

Макс, как и всегда, первым разглядел передвижной сетандун. Здешних проституток звали сетанна – течная кошка. А сетандун – кошачий дом, проще говоря – бордель. Этих кошечек тоже свозили в город. Местных, видимо, не хватало для нескольких тысяч молодых здоровых мужиков. Которым хотя бы пару раз в круг надо поиметь бабу, чтобы не спятить от спермотоксикоза.

– Тоже показатель. – Макс демонстративно игнорировал подначки Вити и Михаила. – Можно подсчитать, сколько бойцов прибудет.

– А как рассчитывать будешь? – осведомился Михаил. – По табличным данным? Одна… кхм, гайка на десяток болтов? В зависимости от размера болта?

– Нет, – вставил Витя. – От глубины гайки!

Макс показал кулак давящемуся от хохота Мишке, повернулся ко мне, чтобы закончить мысль, но тут уж не выдержал я и заржал в голос.

Едущий впереди метрах в двадцати проводник изумленно вытаращился на нас. Чего это мэоры такие веселые?

Макс насупился, пробормотал что-то о «де биллах» и махнул рукой.

В таком вот хорошем настроении мы и прибыли к префекту, где наша веселость быстро улетучилась…

– Когда вы видели префекта Даббана? – спросил Никамер, откладывая послание в сторону.

– Шестнадцать дней назад, – прикинул я. – На исходе октана Огалтэ.

Никамер глубоко вздохнул, бросил взгляд на послание.

– Эти сведения устарели. Хординги уже в Кум-куаро. И Даббан, может быть…

Я молчал. Парни больше смотрели по сторонам, разглядывая убранство зала. Ковры, кресла с высокими спинками, длинный стол, жаровни по углам, светильники, мозаика на стенах и под потолком. Красиво, несмотря на примитивные сюжеты. Богато живет префект. Любит роскошь и уют.

– За эти дни вы единственные, кто вернулся из Кум-куаро, – сказал Никамер. – И из Дельры никаких вестей. Боюсь, это не просто набег. Это вторжение. Чтоб провалились эти дикари!

Михаил кашлянул, привлекая внимание.

– Разве Дельра тоже?

Никамер раздраженно дернул головой.

– Да. Думаю, хординги идут к Ошере. Мы вынуждены готовиться к обороне. Дожили!

Никамер подхватил стоявшую на столе пиалу с пардой и сделал глоток. Я недовольно покосился на жаровни. Слуги перебрали с отоплением, мы успели вспотеть. Но не скажешь же префекту, чтобы открыл окошко.

– Да еще этот бунт на каторге! Как нарочно! – Никамер вперил в меня строгий взгляд. – О нем-то слышали?

– Да, мэор префект. Даже видели, как на одно из поселений напала группа каторжан.

– И что? – свел брови префект.

– Ничего, – развел я руками. – Мы поехали дальше… а каторжников закопали жители поселка.

Никамер недовольно скривил губы, когда я сделал паузу, но потом обрадованно вскинул брови и позволил себе легкую улыбку.

– Сколько их было?

– Десяток. Или чуть больше. Мы спешили и не могли тратить время на каких-то там…

Никамер кивнул, обвел нас более благосклонным взглядом.

– Да. Я слышал о брантерах. Вы не привыкли… ха, время терять. Кстати! Вы же работали у кордона. Значит…

Что «значит», мы не услышали. В дверь негромко стукнули, на пороге возник один из помощников префекта, склонил голову и проговорил:

– Мэор префект, к вам кавекер Жагетер. Из Веш-Амского легиона.

– Ага! – воскликнул Никамер. – Уже прибыл! Зови. – Повернулся к нам и оживленно сказал: – Ну вот первая добрая весть с полуночи!

«Добрая весть» оказалась точной копией префекта. Нет, не внешне. Кавекер Жагетер имел средний рост, широкие плечи и, видимо, большую часть времени проводил в седле. Иначе откуда явная кривизна ног?

Роднило его с префектом выражение лица. Решительное, суровое и уверенное. Даже шрам на левой щеке казался решительным.