Жена напрокат - Айрин Лакс

Рядом материализуется домработница, привлекая моё внимание.

— Да?

— К вам Семён. Пустить?

— Конечно, пусть проходит, — киваю и не могу заставить себя пошевелиться, чтобы встать с кресла.

— Привет, хоккеист! — радостно приветствует меня Семён.

Он полон энтузиазма и энергии. Точь-в-точь как я, совсем недавно.

— Ну и неделька… Адовая! — шумно выдыхает двоюродный брат и спрашивает уже издалека. — Пива будешь?

— Нет. У меня тренировки…

— Вот это правильно! — бодро отзывается издалека Семён.

Через мгновение он всовывает мне в руку стеклянную бутылку холодного пива и стукает по ней своей.

— Поддержи компанию, а? — просит он. — Не могу пить в одиночестве даже пиво…

Я салютую ему бутылкой, отставляя в сторону. Семён занимает в кресле напротив почти то же самое полулежачее положение, что и я.

— Расскажи, как продвигается наш проект? — спрашивает Семён.

— Наш проект?

— Ну да, получение наследства. Ты совсем пропал с радаров. Тебя не видно и не слышно, в свете давно не появлялся…

— Да я почти всё время, с семьёй, — говорю я, понимая, что Настя и Мирон уже стали частью моей семьи, частью меня самого.

— Правильно! Отлично вжился в роль, братишка. Так держать…

Брат одобрительно кивает, посмеиваясь своим мыслям.

— Я предложил ей выйти за меня. Она согласилась, — резко и отрывисто произношу я.

Семён подскакивает и хлопает меня по плечу.

— Красавчик! Всё сделал по высшему разряду! А что молчишь, ну? Значит, я могу уже подготовить брачный договор… Сколько ты хочешь ей оставить в случае развода? Отступные по-любому должны быть. Просто постарайся уболтать её на меньшую сумму, мол, это всё просто фикция, мы никогда не расстанемся и бла-бла-бла… Лапшу, как я посмотрю, ты отлично развешиваешь. Согласилась выйти замуж! Всего за месяц добился такого результата! Молодец, Данька! Высший пилотаж!

От назойливого трындежа Семёна у меня вдруг начинает болеть голова. А он долбит по ней дятлом.

— Помолчи, — морщусь я и вздыхаю. — Скажи, ты когда-нибудь чувствовал себя подлецом?

Семён делает глоток пива, удивлённо смотрит на меня, переспрашивая:

— Подлецом?

— Да, подлецом.

— Нет. Я юрист, находить лазейки и трактовать слова в пользу своего клиента — моё призвание. Я называю это «издержками профессии». Так что нет, я не чувствую себя подлецом. Вот ты же не чувствуешь себя грушей для битья?

— Причём тут это?

— Притом! Ты падаешь на льду, сталкиваешься, иногда вы мутузите друг друга. Но ты же не груша. Издержки профессии, брат!

— А если я не про профессию? — спрашиваю и с надеждой смотрю на брата, словно тот поможет мне решить главный вопрос.

— А вот это уже называются излишние отростки совести. И нам они совершенно ни к чему. Что, брат? — ухмыляется Семён. — Засаживаешь Панченко по самые яйца и совестно?

— Заткнись. Но да, совестно.

Семён хлопает меня по плечу.

— Твои проблемы, братец. Я говорил тебе про сделку. Отстегнул бы Панченко лимонов пять, и жил бы спокойно, не пересекаясь. На свадьбе фиктивно чмокнул, в постели оплодотворил — и гуляй. Так нет же! Ты зачем-то полез в семейные отношения!

— У тебя всё так просто! — знаю, что кипеть и злиться на Семёна бесполезно, но злюсь.

Он кругом прав, а я нет. Но именно я злюсь.

— Раньше тебя постель не парила, когда девчонок менял. А сейчас парит. Не хочешь проблем? Так осемени Панченко искусственно, ну? Будут у тебя двое детей и оба — из пробирки! — смеётся Семён и обрывает свой смех. — Завязывай с муками совести. Поздно метаться. Ты уже на подводной лодке. Выйдешь на поверхность только когда прибудешь в пункт назначения.

Семён не просидел у меня долго. Он заехал ко мне просто по пути. Двоюродный брат оставляет меня одного в раздумьях, тяжёлых и мрачных, как ноябрьские сумерки.

Наверное, он прав. Я сам загнал себя в ловушку. Но мне в ней очень понравилось. Я просто боюсь, что правда всплывёт наружу.

Если бы чуть больше месяца назад мне сказали бы, что звезда национальной сборной по хоккею будет считаться моим женихом, я бы посмеялась этой славной шутке.

Но никакая это не шутка, а реальность. Мирон на удивление легко принял Даниила.

Я так боялась момента, когда надо будет рассказывать мальчику о его отце! Но маленький хитрец решил всё по-своему. Сынишка услышал наш разговор и просто начал называть Смолякова папой.

Мне до сих пор иногда не верится, что это происходит наяву. Но Даниил — очень даже реальный, как и его дом, где мы сейчас живём, как кольцо, с которым Даня сделал мне предложение.

Мама едва не хлопнулась в обморок от счастья. Мне кажется, что новости о грядущем замужестве мама радовалась даже больше меня.

Её так и подмывало рассказать всем своим подружкам о том, что я нашла своё счастье, да не простое, а очень даже знаменитое.

Но я под страхом сильной ссоры запретила маме рассказывать о свадьбе раньше времени.

Даниил просто сделал мне предложение. Мы не добрались ни до одного из атрибутов грядущей свадьбы. Если учесть мой прошлый опыт, то даже ворох решённых вопросов, связанных со свадьбой, не гарантирует её наступления.

Даниил окружил меня и сыночка заботой и вниманием. Я покорена им так, что просто плыву по эху его мужественного голоса, принимая все его красивые жесты и ухаживания.

У нас всё складывается очень гармонично и просто. Совсем скоро я перестала задумываться о том, что мы с Даней торопим события.

Это же так естественно — желать большего, находясь рядом с любимым человеком.

Я, конечно, до сих пор не подозреваю, за какие заслуги судьба решила меня наградить этим роскошным мужчиной, но с искренней радостью принимаю этот подарок.

Я, Даниил и наше общее продолжение в сыночке.

Даниил не собирается останавливаться на одном ребёнке. В тот первый раз, после небольшой размолвки, секс был жарким и без защиты.

В следующий раз Даня демонстративно покрутил между пальцев фольгированный пакетик и отложил его обратно в ящик тумбочки.

— Мне кажется, что это лишнее! — решительно заявил он, глядя мне в глаза так пронзительно, что у меня не нашлось ни одного слова против.

Ни в тот раз, ни потом.

Между нами не должно быть преград — твердили упрямо очерченные, искушённые губы, умеющие дьявольски порочно целоваться.

Даниил умел убеждать ласковыми, настойчивыми поцелуями, широкими, но не показушными жестами.