Своя Беда не тянет - Ольга Степнова

— Взбалмошная — да, а насчет… значит, ей еще столько не предложили, чтобы она забыла свои принципы, — сказал я.

Хотелось бы верить в предположения этого Плюшко. Все-таки он научный сотрудник. Хоть и бывший, зато старший.

— Вот! — заорал я, когда мы въехали в юго-западный жилмассив. — Грязь! Здесь грязь! Видите, теплотрасса проходит! Снег растаял — глина и песок! Моя собака прибежала грязной!

Плюшко кивнул, но промолчал. Я и сам понимал, что место, где проходит теплотрасса, не может быть единственным в городе. Было глупо радоваться и орать, но я обрадовался и газанул так, что педаль газа заклинило. Машина заревела, пришлось погасить движок и руками вернуть педаль в исходное положение. Завтра загоню «селедку» в гараж к Панасюку, пусть разберется, а то у меня все руки не доходят.

Мы ехали по частному сектору, фонарей здесь практически не было, зато сугробы по обочинам стояли почти в человеческий рост.

— Стой! — заорал Александр Григорьевич. — Вот этот дом, около него розовый «круизер» стоял! Точно он!

Я притормозил у двухэтажного дома из красного кирпича. Рядом с одноэтажными деревянными собратьями он казался зданием районной администрации. Высокий кирпичный забор и железные ворота подтверждали серьезность его хозяев. В одном их окон второго этажа горел неяркий свет. Я сдал назад и припарковал машину за поворотом, чтобы не мозолить глаза тем, кто не спит в это время.

— Слушайте, — Плюшко рысцой побежал за мной, — там свет горит, значит, не спят! Ворота, конечно, забор! Но со стороны соседей очень даже ветхий заборчик — деревянный и низкий. Нужно к соседям со стороны огорода пробраться и…

— Собаки! — напомнил я. Мы шли вдоль заборов и старались, чтобы снег не скрипел под ногами, но некоторые особо бдительные псы уже начали свой брехливый концерт.

— Ерунда, — шепнул Плюшко. Кажется, он задумал руководить операцией. — Будем действовать легально!

— В смысле, представимся госнаркоконтролем? — усмехнулся я.

— Ну что вы, конечно, нет. Просто я их отвлеку! Я точно знаю, чем можно отвлечь настоящего цыгана! А вы со стороны соседей зайдете на территорию дома. У вас пушка, вам и карты в руки.

Не успел я рта раскрыть, как он поскакал к высоким воротам и нажал на звонок. Я помчался в окружную, чтобы успеть попасть в соседний огород. Собаки во дворах вовсю заливались лаем, не осталось ни одной шавки в округе, которая бы не подключилась к разноголосому хору. Уж не знаю, как насчет легальной, а тихой нашу операцию никак не назовешь. Я быстро сориентировался, вычислил нужный мне дом и, проваливаясь по колено в сугробы, преодолел чужой огород. Оказавшись перед ветхим заборчиком, за которым виднелся просторный двор, освещенный двумя фонарями, я увидел, как открылась парадная дверь, и из дома вышел пожилой цыган в овчинном тулупе, накинутом на плечи. Звонок заливался, Плюшко по ту сторону ворот трезвонил, не переставая. Интересно, чем это можно отвлечь настоящего цыгана, подумал я, перемахнув через забор. Два огромных лохматых пса заходились басистым лаем, рвали цепи, которыми были привязаны. Цыган открыл калитку, даже не посмотрев в глазок. Наверное, он, и правда, ничего не боялся, раз открывал двери неизвестно кому среди ночи, держа своих собак на привязи.

— Послушайте, — дрожащим голосом, но с экспрессией киногероя сказал Плюшко, — это не ваша лошадь отбилась от стаи?

«От стада, идиот!» — чуть не заорал я, прячась за сугроб.

— Какая лошадь, хрюндель? — ответил спокойный голос цыгана. — Наши кони давно в гаражах стоят, на сигнализации и на центральных замках.

— Я и говорю, — залепетал Александр Григорьевич, — там, за углом, ваш небесно-розовый «круизер» с разбитой мордой…

«Нежно-розовый!» — я зажал себе рот, чтобы не начать подсказывать бывшему научному сотруднику.

— Где?! — взревел цыган, и я услышал топот ног, удаляющийся от дома. Зачем было ноги ломать и лазить по чужим огородам, когда спокойно можно было пройти через калитку? Только кто же знал, что Александр Григорьевич так силен в психологии цыган!

Я проскользнул в прихожую и лоб в лоб столкнулся с высоким черноволосым парнем, который от неожиданности отшатнулся назад. На его месте я бы тоже так отшатнулся, если бы встретил ночью в своем доме громилу, шляющегося с пистолетом в руке. Выбора у меня не было — я перехватил его сзади левой рукой за горло, а правой приставил дуло «Магнума» к виску.

— Где Элка? — в ухо прошептал я ему.

Он молчал.

— Длинная, худая баба в тапочках и без шапки?! Она была с собакой! Вы ее похитили?

Сейчас он скажет: «Какая Элка? Какие тапочки? Понятия не имею о чем это вы!» И я вынужден буду ему поверить.

Парень захрипел выразительно — я переусердствовал с нажимом на его горло. Пришлось ослабить хватку.

— Там, во дворе, летняя кухня, ключ у отца, я не знаю…

— Рома! — заорал откуда-то сверху женский голос и выдал тираду на незнакомом тарабарском языке.

— Скажи, что все нормально, — тихо приказал я. И добавил: — Только на великом русском!

— Сейчас приду! Это соседи! — крикнул парень.

Нужно было торопиться, потому что было неизвестно, сколько сможет старший научный сотрудник прогонять по ночным улицам старого цыгана. По пути к выходу мне попалась тесная кладовочка с тяжелой щеколдой снаружи. Я впихнул туда парня.

— Сиди тихо! И все будет хорошо.

Он послушался меня. Я бы на его месте тоже послушался.

Летняя кухня — одноэтажная пристройка к дому, — находилась с торца дома.

Я быстро ее нашел. Окошко там было маленькое, с одинарной рамой. На двери висел массивный навесной замок. А чего я еще хотел?

Я взвесил все за и против — расстреливать замок, или потихоньку выдавить раму? Решив, что патроны еще пригодятся, локтем ударил в раму, и она с тихим звоном плюхнулась внутрь. Собаки зашлись в новом приступе лая, но, перекрывая его, из кухни раздалось мычание. Когда я рыбкой нырнул в окошко, то думал о только том, что парень, наверное, пошутил и отправил меня в коровник. Внутри было темно, но запаха стойла не ощущалось. Я зря не снял куртку, потому что застрял в узком окошке до пояса — ноги на улице, плечи и голова в темном пространстве.

— Элка? — крикнул я негромко, пытаясь протиснуться внутрь. Опять замычали, и я признал, что коровы так не мычат. Так вполне могла мычать Элка.

— Элка! — заорал я и изо всех сил дернулся вперед.

И тут я почувствовал, что кто-то схватил меня за ноги.

Я так удивился этому обстоятельству, что даже позволил дернуть себя назад. Это был кто-то не очень сильный, потому что он практически не сдвинул меня с места. Я лягнулся, как молодой жеребец. Руки, державшие меня, разжались, что-то хрустнуло под моей ногой, застонало и отлетело со звуком плюхнувшегося мешка. Я в отчаянии дернулся и прорвался таки в этот сарай, порвав по бокам куртку.