Неуязвимых не существует - Николай Басов

В общем, корректные методы оказались самыми выгодными. Любителей мордобоя и стрельбы прошу обращаться в другую фирму. Я собрал деньги, даже не пересчитывая, вышел и поднялся на крышу. Все было тихо и спокойно, имитатор по-прежнему работал, охранники Шабата так и не поняли, что их хозяина ограбили и исключили из числа живущих в этом не совсем прекрасном мире.

Оставлять тут бронескафандр было жалко, к тому же его могли сдать в мою родную Охранку, и тогда по моему следу пустили бы собачек, приняв во внимание измененный «забором» запах. Да он и сам по себе мог еще пригодиться. Поэтому я разоблачился, получше прикрутил сумки с деньгами и скафандром к свой леталке, перевел «каспер» за спину, влез в бандаж, разогнался и на очень легком порыве сорвался в ущелье между домами.

Когда через четыре с четвертью минуты я приземлился во дворике одного из окрестных особнячков, который занимала такая бедная фирмочка, что не могла наскрести денег даже на внутреннюю видеокамеру с записью, Джин уже ждал меня по ту сторону стены на своей машине.

Я разобрал и аккуратно упаковал дельтаплан, потом взорвал замок на выездных воротах одной из своих аммоналовых шашек, которыми так и не воспользовался, выбежал на проезжую часть, загрузился и уселся в машину. И лишь потом я нажал другую кнопку, и на крыше «карандаша» расцвел еще один ярко-желтый цветок. Это сработали радиодетонаторы, которые я уложил неподалеку от шпиля, пулеметов и камер, втайне надеясь, что и мой имитатор пострадает.

Конечно, радиосирены фирмочки, где я приземлился, как и все прочие в округе, как и наблюдательные камеры полиции, установленные в «частных» конторах поблизости от взрыва, тут же погнали куда-то сигналы тревоги, и через пяток минут вокруг «карандаша» должны были оказаться полицейские и пожарные, но через эти пять минут мы уже катили по Кольцевой автостраде, направляясь к Соколу, к арендованному особнячку, где собирались спокойно разделить добычу.

Я смотрел на темные, туманные улицы и лениво соображал, что, в общем, эти взрывы ворот и крыши небоскреба в самом деле были грубыми поступками. Но, с другой стороны, должен же был я использовать гипераммонал, не пропадать же добру. А кроме того, очень уж мне хотелось, чтобы порошок, который пытался купить Шабат, не пошел гулять по улицам.

Ограбление наркодельцов наделало больше шуму, чем я ожидал. Все утренние газеты писали об этом, оттеснив даже статьи о предстоящем концерте какой-то скандинавской рок-звезды, что, несомненно, доставило этому то ли обабившемуся мужику, то ли чересчур крупной девахе немало неприятных минут.

А вот в дневных уже не было ни строки. Из чего я сделал вывод, что мои бывшие начальники догадались о причине происшедшего, или Кроль все-таки пустил по службе докладуху о моем появлении, и приказали прикрыть кран журналистских догадок. И их прикрыли, причем так плотно, словно свобода печати была лишь бредом сумасшедшего, а не одним из всемирно известных принципов.

Оказалось, что денег я взял чуть не в половину меньше, чем ожидал, и даже меньше, чем предсказал Лед. Вероятно, дела у Шабата шли вовсе не так хорошо, как думали его конкуренты. Это было печально, зато деньги оказались «чистыми», то есть – мелкими купюрами, непомеченные, разных серий и номеров. К тому же я и не рассчитывал, что их хватит на все про все. Я думал ограбить Шабата, чтобы не остаться без средств на первое время, разумеется, потом можно было устроить что-нибудь еще, и даже более эффектное.

К тому же полоса везенья на этом не оборвалась, и скоро я получил тому подтверждение. Как ни странно, в той самой библиотеке, в которую, как на работу, я отправился поутру, сообразив, что это и будет моим лучшим алиби. Вернее, это могло послужить алиби тому плюгавенькому облику, который я принял, потому что стоило меня проверить на генокод, как никакие юридические хитрости не помогли бы мне, вероятно, даже доехать до полицейского участка.

В общем, я сидел в библиотеке, сдержанно здороваясь с теми местными, лица которые уже примелькались. Как обычно, это были в основном женские лица, и в них читалось некое любопытство. Что же со мной произошло, почему я вчера отсутствовал? Может, кто-то все-таки уломал этого недотрогу, то есть меня? Или еще есть какие-то шансы на «романтическое» приключение?

Потом наступило обеденное время, я перекусил в местном кафетерии, сделав вид, что не заметил пару каких-то новеньких в обтягивающих джинсах, которые примостились, не спросясь, за мой столик, и чересчур громко, чтобы я слышал, стали рассказывать друг другу, как они расстались со своими последними приятелями. Потом вернулся за свою компьютерную консоль и стал послушно перелистывать газетные полосы, как вдруг…

Я напал на эту статью в газетенке весьма невысокого пошиба, под названием «Скандалы». Информация на Сапегова содержалась в обширной статье и носила весьма откровенный характер. Оказывается, наш полосатенький диктатор, выбранный Джином как мишень номер один, оказался известным шалуном. И несмотря на то что он увел, украл или просто накупил почти у всех своих соседей гарем в полсотни красавиц, во время последнего пребывания в Москве он подбивал клинья под фирму «Кортеж», чтобы выкупить у содержателей некую весьма известную в определенных кругах штучку по имени Пестелия-Золотце.

Переключившись на поиск по этому имени, я в той же газете нашел еще одно упоминание о Пестелии месяцем позже. В ней довольно драматично, с излишними эмоциональными наворотами сообщалось, что двое каких-то лохов, явно профессионалов, но не экспертов в своем роде, специализирующихся на похищении людей, попытались взять Золотце уже после того, как Сапегов укатил в свой Харьков. Им, конечно, дали по рукам, да так, что один даже не дождался «Скорой», а второй попал в больницу с такими скверными ранами, что ему не хватило денег для полного протезирования, сколько бы он ни заработал на несчастных рабах до того.

В общем, все получилось правильно и даже, в некотором роде, по-честному. Зная имя, я разыскал Золотце в специальном альбоме, составленном из примерно таких же объемных постеров, какие изображали рок-певца, и решил, что фотография слишком художественна, но иметь одну, сделанную хотя бы на местном простеньком принтере, мне не помешает. И начал колдовать.

Все эти графические редакторы, которые позволяют вырезать кусок из баз данных и по компьютерной сети выходить на принтер для распечатки, были мне мало знакомы, поэтому я мудрил довольно долго, чтобы не ошибиться. И намудрил!

Когда я послал эту картинку на принтер, стоящий в конце зала, аппарат взвыл так, что на него даже стали оглядываться, а бумага, которая из него полезла, оказалась шириной чуть ли не в газетный стандарт. И всю ее, сверху до низу, очень методично, принтер запечатывал обликом Пестелии, которая, разумеется, была явлена в альбоме в чем мать родила, чтобы читатели правильно оценили прелестницу. Она стояла в позе вызова, откинув плечи, подав вперед грудь, украшенную сверкающими звездами, втянув живот, чтобы сделать талию тоньше, чем у осы, и развернув на камеру бедра, лишь слегка задрапированные черненькими сердечками, так что становилось видно все, абсолютно все, выдвинув вперед одну бесконечную ногу, улыбаясь величественно и призывно, повелительно и обещающе…