Простая душа - Вадим Бабенко

Он перепроверил себя два раза, но ошибки быть не могло. В этом виделась какая-то нестыковка, но Фрэнк решил не спешить с сомнениями и даже, по мере сил, избегать их вовсе, дабы не спугнуть победительный настрой. К тому же, путеводитель черным по белому сообщал о примыкающей к собору часовне, выстроенной незадолго до пугачевского бунта, и это полностью совпадало с данными драгоценной ксерокопии, уже измятой немного и приобретшей от этого еще более правдоподобный вид. Именно от часовни следовало отмерять шаги до искомого места захоронения, так что Фрэнк взял специально припасенный фломастер и поставил на карте жирную точку. «Точка отсчета», – глубокомысленно пробормотал он, вспомнив уроки математики, чертежи на миллиметровке и координатные оси.

Оставалось разобраться с частями света. К этому он тоже отнесся серьезно и даже вышел на балкон, чтобы, сверившись по солнцу, убедиться, что карта не врет. Солнце стояло уже высоко, река рябила бесчисленными бликами. Фрэнк невольно залюбовался пейзажем, расправив плечи, выпрямив спину и зорко глядя вдаль, как полководец перед решительной битвой, а потом вернулся в номер, удовлетворенно вздохнув. Все прикидки указывали на одно и то же место – примерно в середину квадрата, обозначенного на карте зеленым. Нильва говорил о пустыре – наверное это и есть пустырь. Странно, конечно, быть ему в оживленной городской части, но здесь, в провинции, может случиться всякое… Френк достал из мини-бара бутылку минеральной воды и задумчиво сделал несколько глотков. Домашняя подготовка была завершена, начинался главный, «полевой» этап.

Это, понимал Уайт Джуниор, были уже не шутки. Непосредственный контакт с местом сокрытия сокровищ мог оказаться весьма опасен. Пространство гостиничного номера будто наполнилось электричеством, Фрэнк ощущал, как все его тело вибрирует в потоке частиц. Он обошел обе комнаты, с сожалением отметил, что в номере нет сейфа, потом прикинул возможные за и против и решил взять все ценности с собой. Застегнув инкассаторский пояс, он зашел в ванную и глянул в зеркало, смазывающее черты. Что-то все же оно отражало, и отражение удовлетворило Уайта: лицо его было бледным, чуть опухшим, но решительным и, хотелось думать, бесстрашным.

Вернувшись в спальню, Фрэнк еще раз проговорил про себя названия близлежащих улиц – для лучшей ориентировки, хоть собор и был совсем рядом. В последний раз сверившись с картой, он сложил ее и сунул в карман – на самый крайний случай, «работать» на местности предстояло по памяти, чтобы не привлекать внимания. Затем он проверил паспорт и ключи, постоял пару минут у окна, глядя вниз, на суету у пристани речного вокзала, и, твердо сжав губы, вышел из номера прочь.

Троицкий собор Фрэнк Уайт нашел легко – золотой купол был хорошо виден с набережной. Собор занимал немалую территорию, обнесенную железной оградой и, вопреки мнению Нильвы, отнюдь не выглядел заброшенно-бесхозным. Чувствуя себя лазутчиком враждебной страны и будто слыша, как под одеждой гулко колотится сердце, Фрэнк обошел его кругом, чтобы примериться к обстановке. Одна вещь не понравилась ему сразу: на территории велись земляные работы, причем, в дополнение к полудюжине людей с лопатами, в грунт вгрызался экскаватор, выпуская клубы дыма и утюжа гусеницами чахлый газон. Конкуренты, – кольнула тревожная мысль, и тут же в голове закрутились картины измены, предательства, двойной игры со стороны партнера, в честность которого почему-то верилось все меньше. Или, быть может, кто-то еще добрался до древних тайн заодно с ними? Удивительно, как они успели раньше него, но и он тоже хорош – потратил неделю совершенно зря…

Фрэнк Уайт решительно развернулся и пошел обратно, к воротам главного входа. «Ничего, мы еще посмотрим, – бормотал он сердито. – У них, наверное, нет точной схемы, то-то они роют так масштабно. Мы еще потягаемся, кто кого!»

Войдя в калитку, он кинул несколько монет инвалиду-попрошайке – чтобы задобрить удачу – и сразу увидел двери часовни, как и было обещано путеводителем. Полезная оказалась книжонка, не зря мне ее навязали, – мельком подумал Фрэнк. – Хоть и тоже странно: их будто делают специально для тех, кто ищет клады… Впрочем, сейчас было не до отвлеченных мыслей. У тяжелых дверей, обитых железом, он остановился и повернулся лицом к знакомой уже улице Московской.

План этой части города, который он старательно запоминал в гостиничном номере, послушно всплыл перед глазами. «Так, все понятно, – шептал он сам себе, – это юго-запад, а экскаватор где? А вон где, в точности за спиной, значит – на северо-востоке от часовни. Так-то все и разъяснилось: мне ведь нужен почти чистый запад, лишь несколько градусов к югу – а эти, с лопатами, никакие не конкуренты. Просто так здесь роют, без тайного смысла, а если со смыслом, то тогда они простофили, больше ничего!»

Ну вот – зря он их боялся. Фрэнк перевел дух и, приняв по возможности беспечный вид, еще раз покрутил головой. Ему нужен запад – почти запад, почти. В точности вон та выгнутая планка в ограде… Медлить не стоило – инвалид у главных ворот и так уже посматривал с неприятным интересом. Уайт Джуниор развернулся в нужную сторону и не спеша, будто прогуливаясь, пошел к ограждению, отсчитывая шаги, длина которых давно уже была им вычислена, усреднена и приведена в соответствие с метрикой пугачевской схемы.

Дойдя до ограды и выбрав для себя ориентир на тротуаре за ней, он все так же неторопливо вернулся к часовне, задрал голову, будто осматривая остроконечную верхушку, потом лениво зевнул напоказ и направился к выходу с территории. Инвалид глядел, не отрываясь, и это несколько смущало, а когда Фрэнк поравнялся с ним, сказал довольно-таки нагло: – «Уходите уже, господин геодезист? Подайте на здоровье за ради Христа».

Как бы милицию не позвал, – подумал Фрэнк Уайт. Руки его вспотели, он, лихорадочно порывшись в кармане, сунул в засаленный картуз сторублевую купюру, услышал хриплый смешок и, не поднимая глаз, поспешил прочь. «Ничего, ничего, – успокаивал он себя. – И этот не конкурент, все только чудится, чудится!»

На тротуаре у ограды, где продолжался невидимый пунктир, было все так же – грязно и пусто. Фрэнк повернулся к ограде спиной и побрел на запад, механически считая шаги. Сердце его упало и трепыхалось под диафрагмой, глаза заливал холодный пот, он видел уже, что приближается катастрофа, но пока еще не хотел в это верить. Пунктир вел не в укромный угол, не к пустырю с осколками стекла и обрывками старых газет. Прямо перед ним возвышалось пятиэтажное красно-белое здание, глядящее неприступно-официально. Как заведенный автомат, Фрэнк перешел улицу, поднялся по ступенькам пологой лестницы и уткнулся в парадные двери.

«Управление приволжской железной дороги» – красовалось над ними. До предполагаемой точки захоронения оставалось двенадцать шагов. Было ясно, что копать нужно внутри здания. Было также ясно, что это невыполнимо, и затея провалена бесповоротно и навсегда. У Фрэнка закружилась голова, он сел прямо на ступеньки и закрыл лицо руками.

Редкие прохожие посматривали на него в недоумении, но он не замечал никого вокруг. В голове его теснились дикие, несуразные мысли. Ему казалось, что он угодил в эпицентр интриги, чьего-то коварнейшего комплота. Что какие-то силы, чуждые рациональному духу, ополчились на него, Фрэнка Уайта, на его удачу и заодно – на удачу русских математиков, остающихся теперь ни с чем, хоть, признаться, о математиках он подумал в последнюю очередь. Потом идея интриги отпала, как параноидальная чересчур, и весь его гнев обрушился на администрацию Приволжской железной дороги, очевидно, нашедшую клад раньше него и, не иначе, отгрохавшую пять этажей на эти самые деньги. Он почти уже решил прорваться внутрь, найти директора или другое ответственное лицо и потребовать свою долю, предъявив ксерокопию как свидетельство, что и он имеет на сокровища ничуть не меньшие права. Но, по счастью, разумное начало быстро взяло свое в его здоровом американском сознании. Безумие пошло на убыль, и к Фрэнку Уайту вернулась способность соображать здраво – по крайней мере настолько, чтобы предположить, что никакого клада здесь не находили, а здание построено совсем на другие средства.