Бездна - Анатолий Махавкин

– Перебросил канат через камень, – прокомментировала Вобла, – как я ему и предлагала.

Однако, как быстро ни опускался гигант, события разворачивались быстрее. Тихо заскрежетало, и отверстие в потолке молниеносно закрылось основанием ползающего камня. Зверь не успел коснуться ногами пола, как оба конца верёвки, за которую он держался, оказались отсечены резвой каменюкой. Не ожидавший этого великан плюхнулся с метровой высоты, оказавшись на коленях. Пару секунд он ошеломлённо смотрел вверх, продолжая держать в руках куски разрезанного каната.

– Твою мать! – выругался он с ноткой удивления. – Вот …ство!

– У них там фотоэлемент стоит? – спросил Круглый, опасливо поглядывая вверх. – На башку нам ничего не сбросят?

– Да не должны, вообще-то, – как-то неуверенно сказал Теодор, с потерянным видом озираясь по сторонам.

Эту неуверенность заметил не только я, потому как Вобла изумлённо вытаращилась на него, а пришедший в себя Зверь отбросил в сторону ошмётки разорванной верёвки и поинтересовался:

– Что значит «не должны»? Провалы в памяти? Ты ведь, мать твою, уже шёл этим маршрутом!

– Тогда здесь всё было по-другому! – Теодор указал рукой на каменных монстров, насмешливо сверкающих фасетчатыми глазами из полумрака ниш. – Вот этих уродов не было. Здесь был такой же зал, как и наверху. Откуда мне знать, какова причина появления этой мерзости?!

Последние слова он едва ли не выкрикивал, с явным усилием удерживая рвущийся наружу вопль. Все молча стояли вокруг, смотря на предводителя, словно стая волков за потерявшим след вожаком. Похоже, запасы выдержки подо шли к концу, утопая в безграничном океане истерики.

– А дверь-то как открывается? – негромко поинтересовался я, поскольку именно этот вопрос волновал меня больше всего с тех пор, как мы оказались замурованы в этом каменном мешке. – Эти чудовища пусть себе стоят. Главное – отвалить отсюда.

Вобла только усмехнулась и, соглашаясь, кивнула, а Теодор вопросительно уставился на меня, не в силах сразу сообразить, в чём дело. Потом на его лице проступила гримаса ужаса, и он начал лихорадочно рыться в карманах своего бушлата. Эти суетливые движения разительно контрастировали с обычным спокойствием, и я было засомневался, откроется ли проклятущая дверь вообще. К счастью, я ошибся: на ладони Теодора громко звякнул маленький карабинчик, скрепляющий разноцветные колечки, размером чуть больше обручального. Было их не менее десятка.

– Что это? – спросил Зверь, присматриваясь к блестящей бижутерии. – Ключи?

– Какое-то из этих колец должно открывать дверь, – нервно пробормотал Теодор и повертел бренчащий карабин в пальцах, едва не уронив на пол, – но я не помню какое. Оно было помечено краской, а я совершенно забыл… В общем, метка стёрлась.

– Твою мать! – устало сказала Вобла. – На кой хрен ты их все вместе таскаешь?

– От глупости, – огрызнулся Теодор. – По отдельности они рассыпаются в пыль.

– Ладно, – махнул рукой Зверь. – Как они действуют?

– В камне около двери есть прорезь, – предводитель нервно ткнул пальцем в сторону пустой ниши, – в неё вставляется нужное кольцо и проворачивается до тех пор, пока дверь не уходит в стену.

– Типа магнитная карточка, – резюмировал Швед. – Так давай, суй в дырку!

Не решаясь отходить друг от друга, плотной группой мы подошли к арке и напряжённо следили за тем, как Теодор судорожно перебирает кольца, не в силах выбрать какое-то одно. Теперь я точно подсчитал количество разноцветных побрякушек. Их оказалось ровно тринадцать. Почему-то несчастливое число вызвало приступ тревожного звона в голове. Эти колокольчики мне уже приходилось слышать. Нет, дело было вовсе не в суевериях. Какая-то другая штука… Что-то, связанное с числом тринадцать. Я потряс головой, пытаясь поймать ускользающую мысль.

– Да суй ты любое, – нетерпеливо подгонял Теодора Швед, – если не откроет, попробуешь другое.

– Делай, – скомандовал Зверь, с физиономии которого не сходило угрюмое выражение.

Я уставился на одного из каменных уродов, скалящих саблевидные клыки в жутком подобии ухмылки. Да нет, чудовищ-то двенадцать. Стоп. А ниш – тринадцать, как и колец. Одно открывает дверь, а остальные… Для чего бы ни предназначались остальные, ничего хорошего для нас в этом не было.

– Э-э… – начал я, поворачиваясь.

Повернулся я как раз вовремя, чтобы увидеть, как пальцы Теодора вставляют золотое колечко в прорезь камня, по форме напоминающего человеческий череп. Щель для ключа находилась в районе темечка. «Череп» затрещал, будто собирался лопнуть пополам, но вместо этого колечко начало медленно проворачиваться.

– Так и должно быть? – спросил Зверь звенящим от напряжения голосом.

– Да, – кивнул Теодор. – До тех пор, пока не откроется дверь. Тогда…

За нашей спиной раздался оглушительный удар, и пол под ногами содрогнулся. Долгое эхо удара сопровождалось тихим шелестом, будто посыпался мелкий песок. Не успели все обернуться, как пол дрогнул от второго удара, больно ударив по пяткам. Мы напряжённо всматривались в серое облако медленно оседающей пыли, сквозь которое различалось нечто высокое и массивное. В общем-то, не требовалось дожидаться того момента, когда осядет облако, и догадаться, кого именно оно скрывает. Одна из тварюк сошла со своего места и стала неторопливо двигаться в нашу сторону. Глаза её, до этого каменно-тусклые, теперь вспыхнули, словно два прожектора, и запылали багровым светом. Каменные крылья, сложенные прежде за спиной, развернулись, а щупальца хлестали по полу, издавая те самые шипящие звуки, которые я принял за шелест песка. Когтистая лапа опустилась на пол, и я с трудом удержался на ногах, оперевшись рукой о стену.

– И что это значит? – почти спокойно поинтересовалась Вобла, вскидывая автомат.

– Не знаю. – Теодор ухватился за кольцо, торчащее из камня, и попытался его выдернуть. – Вероятно, не тот ключ.

– …дь! – подвёл итог Зверь и скомандовал: – Огонь!

Я поднял автомат, но моё оружие заработало, уже когда все остальные вовсю молотили по цели. Выделить голос своего «калашникова» в общем хоре я так и не смог, такой оглушительный грохот издавали пять автоматов. Приклад, как безумный, колотил по плечу, а конец ствола ходил из стороны в сторону, лишь изредка совмещаясь с целью. Да и вообще, почти всё время я стрелял с закрытыми глазами. Сколько продолжался этот бедлам, не знаю. Если рассуждать логично, то недолго, но мне показалось – целую вечность. Наступившая тишина ударила по ушам не хуже, чем рёв Ниагарского водопада, и я помотал головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Потом, под оглушительный грохот, меня подбросило над полом, и я услышал тихое ругательство Круглого.

Как выяснилось, каменная тварюка нагло проигнорировала наши старания, от которых она получила лишь едва заметные царапины на груди. Чудовище продолжало своё движение, и я мог лишь порадоваться его неторопливости. Иначе… Лучше не будем о плохом. Зачарованный поступью монстра, я не обращал внимания на то, что Вобла что-то настойчиво мне втолковывает. Лишь когда она вырвала у меня из рук автомат и поменяла обойму, я уставился на неё.