Демон. Противостояние - Маргарита Блинова

– Всегда приятно иметь дело с безопасной женщиной…

Меня коробит от его слов. Я резко сажусь.

– Безопасной?

Мужчина поправляет на себе штаны, которые даже не потрудился снять, заново завязывает длинные тесемки.

– Не люблю резинки, – поясняет он. – Совсем не те ощущения.

С невероятной грацией мистер Дамир поворачивается спиной и поднимает отброшенные вещи, даже не подозревая, как сильно ударил меня сейчас по больному месту.

«Безопасная женщина» – вот кто я, оказывается, такая!

Та, которая не будет бегать за ним с ребенком на руках, выбивать многомиллионные алименты, просить жениться.

Безопасная!

А я бы все на свете отдала, чтобы стать мамой…

– Аврора, – мужчина замечает перемену в моем настроении. – Что-то не так?

Глаза щиплет, но я старательно сдерживаю себя. И вместо того чтобы расплакаться, спрыгиваю вниз, увлекая следом за собой белую простынку – свидетельницу нашего недавнего единства.

Отступаю к выходу, на ходу заворачиваясь в белую ткань.

– Я хочу в душ…

* * *

Только зайдя в свою ванну под обжигающе-горячие струи воды, я даю себе волю.

Сажусь, обхватываю ноги руками, утыкаюсь лбом в колени и реву.

Сколько это продолжается? Не знаю…

Мне кажется, что прошли целые часы, а может, и дни, в течение которых я заново переживала свое прошлое.

«Рик, надо серьезно поговорить, – я полна решимости поменять наши отношения. – У нас будет ребенок», – говорю с гордостью, машинально поглаживая пока еще крохотный животик.

– Нет! – громко приказываю сама себе. – Не надо вспоминать!

Но уже поздно, и память услужливо напоминает, как после этих слов любимый мужчина обращается в демона и кидается на меня.

Я снова плачу и прижимаю руки к животу.

Безопасная! Теперь я – Безопасная.

Сейчас я даже не знаю, что причиняет мне больше душевной боли – воспоминания о поступке Рика или слова мистера Дамира.

Постепенно вода смывает с моего лица непрошеные слезы, а на смену захлестнувшему горю приходит злость.

Я мужественно встаю, выключаю душ и смотрю на отражающееся в зеркале заплаканное лицо.

Мне не нравится несчастная женщина, которую я там вижу. Я не хочу всю жизнь оставаться такой!

Быстро вытираюсь мягким махровым полотенцем и выхожу. На кровати лежат мои вещи, забытые наверху – белье, джинсовые шорты, майка и кеды. Видимо, пока я мылась, сюда заходил наш сверх всякой меры заботливый мистер Дамир.

Одеваюсь, хватаю кошелек с наличкой, вытаскиваю из шкафа джинсовую куртку и оглядываюсь в поисках мобильника.

Черт, кажется оставила на кухне!

На кухне мистер Дамир с задумчивым видом привереды осматривает забитые недра двухдверного холодильника.

– Вы куда-то собрались, Аврора? – хмурит брови он, оборачиваясь на звук моих шагов.

Судя по влажным и немного растрепанным волосам, он тоже успел заскочить в душ.

На нем серые штаны и тонкая майка с коротким рукавом вместо привычной рубашки. Это делает его каким-то более домашним.

– Да, – коротко отвечаю, хватая со стола КПК, и тут же выхожу.

Мне удается пройти целых пять шагов по гостиной в сторону лифта, прежде чем сильные руки мужчины смыкаются у меня на талии и прижимают к себе.

– И куда же намылилась вся такая чистая и вкусная богиня утренней зари? – шутливо интересуется лаэрд.

Будь я в другом настроении, то, возможно, удивилась бы этому непривычному для серьезного бизнесмена игривому тону, но сейчас я зла и раздражена, как никогда прежде.

– К Марку и Арону, – мне неприятны его прикосновения, поэтому я дергаюсь всем телом и вырываюсь.

– Мы уже это обсуждали, – к мистеру Дамиру возвращаются прежние властные интонации. – Вы никуда не едете, мисс Бенар. У меня большие планы по вашему обучению…

Планы? Обучение?! Вот это уже перебор.

Я резко поворачиваюсь и со злостью смотрю на этого самоуверенного секс-инструктора.

– По моему обучению? – язвительно переспрашиваю. – Вы что-то перепутали, мистер Дамир. Я не какая-нибудь первокурсница, заглядывающая в рот профессора. Я взрослая самостоятельная женщина и не просила себя ничему учить!

Резко развернувшись, делаю еще один шаг в сторону выхода.

– Это означает, что третьего варианта больше нет?

Я замираю на ходу и опять разворачиваюсь к мужчине лицом.

– Мистер Дамир, мы зовем всех ваших многочисленных брюнеток – Очередными. Простите мне мое любопытство, но как вы сами их называете? – мой голос может казаться спокойным, но это не так. – Хотя, чего это я к вам цепляюсь. Мне-то вы нашли подходящее определение, значит, и им наверняка что-нибудь подобрали.

Мужчина закатывает глаза к потолку и качает головой.

– Так вот в чем причина вашей истерики, – насмешливо цедит он сквозь плотно сжатые от едва контролируемого раздражения зубы. – Это все из-за того, что я назвал вас безопасной?

– Нет, блин! – в бешенстве кричу на своего бывшего босса. – Это из-за того, что вы бесчувственный сухарь, который за всю жизнь научился только двум вещам – зарабатывать деньги и таскать в кровать брюнеток, – по моим щекам катятся злые слезы.

Черт! Ну сколько можно плакать?

Мы стоим друг напротив друга – невероятно злые, невероятно далекие друг другу люди.

– Вы же знали, – в горле встает ком, и говорить становится сложнее. – Вы же видели отчеты моего гинеколога, психолога и разведка знает еще кого. Вы же знали, как это для меня тяжело…

Я громко и позорно всхлипываю, закрываю лицо ладонями и пытаюсь собраться.

– Мисс Бенар, вам надо успокоиться, – холодно и строго говорит мистер Дамир. – В таком состоянии я не выпущу вас из дома.

Мне смешно. Я вытираю руками горячие слезы и с вызовом смотрю в сине-зеленые глаза.

– Вы что-то опять путаете, мистер Дамир. Я не ваша рабыня, я не ваша сотрудница, я вам никто, и вы не имеете никакого права решать за меня, – храбро говорю я, предусмотрительно отступая назад. – Может, вам и не нужна семья, потому что у вас и так все есть, но я не такая. И я все равно поеду к своему «идеальному мужчине», который путает меня с Азой и называет «мамой», нравится вам это или нет. Так что до вечера воскресенья, мистер Дамир.

Оставшиеся до лифта пару шагов я пробегаю в неясном страхе быть пойманной, но, забежав и развернувшись, вижу, что мистер Дамир остался стоять там, где стоял.

Дверцы лифта смыкаются, спасая меня от гневного взгляда сине-зеленых глаз.