Сама себе враг - Виктория Холт

Мы переехали в Сомерсет-Хаус. Был понедельник, и по моей просьбе в часовне пели «Te Deum«. Там, в часовне, мне и стало плохо. Но это не могли быть роды; ведь мы ждали их только в следующем месяце.

Я была рада, когда смогла перебраться из часовни в свои покои. Я объяснила Сьюзен и Люси, что чувствую себя прескверно и что, пожалуй, мне надо прилечь.

– У вас измученный вид, – подтвердили они. – Приближаются роды.

– О, до них еще целый месяц, – напомнила я.

Но ночью у меня начались схватки. Я закричала от боли, и очень скоро вокруг моей кровати собралась целая толпа. Я ужасно мучилась – и понимала, что мой ребенок вот-вот появится на свет.

Я плохо запомнила эту ночь. К счастью, я то и дело впадала в беспамятство. К вечеру следующего дня ребенок мой родился… на месяц раньше срока. Младенец был слабеньким, как и все недоношенные дети. Позже я узнала, что Карл и мой духовник отчаянно спорили о том, как крестить ребенка, ибо всем было ясно: медлить с крещением нельзя. Священник говорил, что, пока каждому моему ребенку не исполнится тринадцати лет, за его духовное воспитание отвечаю я, потому младенца следует крестить по католическому обряду. Карл же твердил, что младенец этот – принц Уэльский и английский народ не допустит, чтобы его будущего короля крестили паписты.

Конечно же, мой духовник вынужден был подчиниться государю; малыша крестили по обряду англиканской церкви и нарекли Карлом Яковом.

Едва успели завершить церемонию, как он умер.

Помню, очнувшись от тяжелого сна, я обнаружила, что король сидит у моей постели.

– Карл, – прошептала я.

Он соскользнул со стула, опустился на колени и поцеловал мне руку.

– У нас сын? – спросила я.

Секунду он безмолвствовал, а затем сказал:

– У нас был сын.

Я почувствовала страшную пустоту в душе. Долгие месяцы беременности, волнение… мечты… боль и муки… и все это напрасно!..

– Вы молоды, – промолвил король. – Не отчаивайтесь!

– Я так хотела ребенка! – с отчаянием воскликнула я.

– Мы оба его хотели, – тихо промолвил он.

– Сколько он прожил? – спросила я.

– Два часа. Его крестили, и мы нарекли его Карлом Яковом, – ответил мой муж.

– Бедный крошка Карл Яков. Вы очень горевали, Карл? – спросила я.

– Я счастлив, что у меня есть вы и что скоро силы ваши восстановятся, – утешал меня муж. – Вы молоды и здоровы, и доктора сказали, что, хоть вам и пришлось несладко, вы быстро поправитесь. А это для меня важнее всего.

Так я впервые узнала, каков Карл во дни горестей и бед. Он всегда достойно и безропотно сносил удары судьбы, и позже качество это ему очень пригодилось.

Вскоре я выздоровела, хотя, как потом признались мои дамы, роды едва не свели меня в могилу. Оказывается, доктора могли спасти ребенка ценой моей жизни и даже спрашивали государя, о ком им заботиться в первую очередь… обо мне или о младенце? Мне передали, что Карл сразу и не задумываясь ответил:

– Спасайте королеву!

Возможно, именно тогда я и полюбила по-настоящему своего мужа. Он был так добр; если же я и чувствовала, как он слаб и уязвим, то от этого он становился мне еще дороже. Сама я была в те годы молода, ветрена и легкомысленна, но к Карлу относилась с материнской нежностью. Наверное, в ту пору любовь и зародилась в моем сердце.

…Лежа после родов в постели, я вспоминала пророчество леди Дэвис. Как же она сказала? У меня будет сын. Он родится, будет крещен и умрет в один и тот же день.

Пророчество это сбылось.

Поразительно, с какой быстротой разносятся подобные истории. Повсюду только и говорили, что о предсказании леди Дэвис. Она и в самом деле оказалась провидицей. Король был страшно зол, считая, что именно жуткое это пророчество разволновало меня и стало причиной преждевременных родов.

Но это было явной чушью. Я не сомневалась, что леди Дэвис действительно обладает чудесным даром предвидения и может предсказывать будущее.

Карл хотел запретить ей появляться при дворе.

– Ну как вы можете… – изумилась я. – Вы – как тот вздорный король, который казнил гонцов за дурные вести.

Он вынужден был со мной согласиться.

– Но я не желаю больше слышать никаких пророчеств! Они все ужасны, – заявил он.

– Иногда леди Дэвис предсказывает и приятные вещи, – ободрила его я.

– Сначала ее муж. Потом наш ребенок… – промолвил король.

– Ему не суждено было жить… Она просто провидела это, – сказала я.

– Не хочу, чтобы эта женщина попадалась мне на глаза в моем собственном доме, – настаивал Карл.

– Вам никогда не избавиться от этой женщины. Вы можете отправить ее на костер,[40]но она проклянет вас или прямо перед казнью напророчит вам что-нибудь ужасное, – серьезно произнесла я.

Карл был немного суеверен. Думаю, именно поэтому он так и разозлился.

Он не изгнал леди Дэвис, но послал за ее мужем сэром Джоном Дэвисом и потребовал, чтобы тот положил конец пророчествам жены. Но сэр Джон объяснил, что супруга его – очень сильная женщина и ничего запретить ей он не может.

– Она верит, что исполняет великую миссию, Ваше Величество. И говорит, что не отступится, каким бы унижениям и наказаниям ни подвергали ее невежды.

Карл был весьма проницательным человеком. Он понял, что имеет в виду сэр Джон Дэвис. Более того, король считал сэра Дэвиса очень храбрым мужчиной, раз тот женился на Элеоноре после зловещей истории с ее первым супругом. Правда, сэр Джон все же сжег кое-какие бумаги Элеоноры, ибо она, ко всему прочему, еще и собирала старинные манускрипты.

Я была против того, чтобы леди Дэвис затыкали рот, и мы долго спорили об этом с Карлом. Я заявила, что если меня ожидает что-то плохое, то лучше знать об этом заранее. Помня о судьбе, предначертанной моему первенцу, я оказалась готова стойко выдержать этот удар, ибо он не стал для меня полной неожиданностью.

Наш спор чуть не закончился ссорой – совсем как в былые времена. Однако я вспомнила, с какой нежностью Карл смотрел на меня, просиживая целые дни у моей постели, а он подумал о том, что мне пришлось пережить. И на сей раз мы сумели сдержаться и не наговорили друг другу резких слов.

Он умоляюще взглянул на меня и произнес:

– Вы очень обрадуете меня, если не будете встречаться с этой женщиной.