Агония страха - Михаил Март

– Ты выспался? – спросила она, присаживаясь рядом.

– Великолепно, даже голова не болит.

– Удивительно. Я тебя едва довела до дома. Не бросать же тебя на улице. Такие мужики на улице не валяются.

– Нет, иногда случается. Правда, их быстро подбирают. Надеюсь, я вел себя по-джентльменски?

– Относительно, но через каждую фразу повторял: «Только ты меня ни о чем не спрашивай. Я личность скрытная, засекреченная и ничего тебе не скажу. Язык мой – враг мой».

– Согласен, чем длиннее язык, тем короче жизнь.

– Мне много говорить не надо. Я сама все вижу. Ты приехал из Москвы и, скорее всего, работаешь в органах.

Журавлев едва не поперхнулся кофе.

– Значит угадала?

– Но как?

– Мой родной брат работает в милиции, в Ялтинском управлении. Так что в людях, которые работают в органах, я разбираюсь.

У Вадима тут же пропал аппетит.

– И он живет с тобой вместе?

– Нет, конечно. Мы редко видимся. В основном разговариваем по телефону. Он очень занятой человек. А я живу одна. Вдова. Так что не осуждай меня.

У нее был очень приятный грудной голос.

– Мне не за что тебя осуждать. Я влюбился в тебя с первого взгляда и счастлив, что мы вместе.

– Приятно слышать. Ты еще долго будешь находиться в Ялте?

– Все зависит от тебя. Мой отпуск только начался.

– От меня ничего не зависит. Я не хочу навязываться. Мне скоро уходить на работу, а ты можешь остаться. Захочешь уйти, захлопни за собой дверь. Если захочешь вернуться, то ключи лежат на холодильнике, возьми их с собой. Захочешь похмелиться, открой бар, там найдешь все, что тебе понадобится.

– Кем ты работаешь?

– Врачом в санатории.

– Благородная профессия. Моя мать тоже была врачом. Она умерла, когда я пошел в школу, и меня воспитывал отец.

– Ты же засекречен, а я ничего не спрашивала.

– Не могу держать язык за зубами. Не получается.

– Видимо, кто-то пользовался твоей откровенностью, но я не из тех. Ты меня будешь устраивать до тех пор, пока я тебя устраиваю. Но больших надежд на курортника с яркой внешностью, да еще моложе себя, я не возлагаю. У меня достаточно ума и опыта, чтобы смотреть правде в глаза. Пусть все будет, как будет.

– Мне нравится твой подход. А когда ты вернешься?

– Поздно, около одиннадцати. Я дежурю через день.

– Постараюсь приготовить ужин к твоему возвращению.

– Только ничего не покупай. В холодильнике все есть.

– Хорошо. В каком звании твой брат?

Она не сразу поняла вопрос, но потом улыбнулась и сказала:

– Подполковник, возглавляет уголовный розыск, но не преследует мужчин сестры. В мои дела он не вмешивается, у него своих хватает. Сейчас ищет какого-то убийцу-маньяка. Погиб его друг, тоже подполковник милиции, и все оперативные службы находятся на казарменном положении.

– Значит, и в Ялте не все спокойно?

– Курортники этого не замечают. Тебя это тоже не касается.

– А как же маньяк?

– У них есть его описание, и они его найдут до того, как он захочет убить тебя. Не переживай.

– Я не из трусливых.

– Это я еще вчера поняла.

Маша нежно поцеловала своего ночного друга, окатив его мягким возбуждающим ароматом духов, и ушла на работу. Журавлев встал, оделся и осмотрелся. Квартира богатая, женщина ни в чем не нуждается. Он провел обследование, скорее по привычке, чем из любопытства. Вывод оказался странным, хозяйка не держала в доме ценных вещей и денег. Мало того, он не нашел ни одного ее документа. Где может человек хранить свои документы, если не в собственном доме? Что касается вещей, гардероба, продуктов, техники, то тут чаша переполнялась через край. И еще – Журавлева интересовали фотографии. Он обожал разглядывать семейные альбомы, которые порой говорят о человеке больше, чем сухие документы с печатями. Ни снимков, ни альбомов. Вадим сделал вывод, что попади он сюда с помощью отмычки, ему не удалось бы определить, в чью квартиру он забрался. Только шикарный переполненный гардероб указывал на то, что здесь живет женщина, но ни ее возраста, ни профессии, ни рода занятий определить не удалось бы. А такого случая в его практике еще не было. Мой дом – моя крепость. Попадешь в чужую квартиру – и словно в душу к человеку залезаешь. Сделаешь обход – и все о человек знаешь, а здесь – все наоборот.

Перед уходом Вадим принял ванну и, стоя перед зеркалом, пытался узнать собственное отражение. Маша ему явно льстила. Он только сейчас вспомнил, что волосы острижены и перекрашены, а рыжая щетина превратилась в бороду. Дикобраз дикобразом. Ничего удивительного, что Метлицкий не поверил в его донжуанские способности и потребовал доказательств. Непонятно только, как такая эффектная дамочка, как Маша, клюнула на его притязания, да еще не бросила пьяное чудовище где-нибудь в темном скверике. Чтобы его не стошнило от собственного вида, Журавлев вышел из ванной и решил в ближайшее время обходить зеркала стороной. И все же он взял ключи с холодильника и в половине девятого вышел на улицу. Оглянувшись на дом, он прочел адрес: улица Гоголя, дом семнадцать. Запомнить нетрудно, одна из центральных улиц, и он мог не торопиться, – чтобы ровно в девять пройти мимо памятника Ленину.

– Да, вы правы, Виталий Семенович, лето в этом году слишком жаркое, – ответил Скоков, глядя на своего патрона, который направил на себя струю горячего воздуха с двух настольных вентиляторов одновременно.

Москаленко вытер бычью шею очередной салфеткой и выбросил ее в корзину.

– Платков не напасешься, перешел на салфетки. Скоро перейду на туалетную бумагу, чтобы окончательно не разориться.

Он еще раз пролистал лежавший на столе паспорт и взглянул на майора.

– Ты уверен, что это он?

– Уверен. Когда участковый конфисковал паспорт и принес его в отделение, то любой курортник возмутился бы таким самоуправством и тут же прибежал выяснять отношения. В конце концов, отдыхающие не обязаны заботиться о прописке и оплате курортных сборов. Это дело хозяев лачуг, которые они снимают. Но этот самый Журавлев и не подумал приходить за паспортом. Участковый вновь нагрянул на квартиру, но хозяин сказал, что жилец собрал монатки и тут же смылся, как только узнал, что в доме появлялась милиция. Так паспорт попал ко мне. Я побывал на Чайной горке, показал фотографию соседям покойного подполковника и мальчишке, к которому Седьмой заходил ночью. Все в один голос признали в Журавлеве Седьмого. Собственно говоря, на этом и строится мое заключение. Журавлев Вадим Сергеевич, житель России и приехал из Москвы. Он находится за границей, и пренебрегать собственным паспортом – верх беспечности.