Мудрец - Брайан Макферсон

Будь внизу острые углы или камни, он, конечно, в один момент переломал бы все кости и не смог сдвинуться с места. Но ему в этот день повезло.

Несколько раз цепляясь подолом походной туники за что-то мягкое, он повалился в рыхлую почву и приземлился достаточно успешно. Все обошлось нормально, только болезненно, с глухим стуком, он в самом низу врезался лбом в свой же собственный фонарь, по-прежнему крепко зажатый в руке.

Дно подземного хода не застало его врасплох. Гастурт даже ухитрился сразу развернуться и встать на четвереньки, чтобы отразить возможную атаку. Он поднялся на ноги и в полумраке ощупал руки и ноги.

Сверху, из бледного расплывчатого пятна света, брезжущего над головой, слабо раздался тревожный голос его напарника:

— Ты жив, приятель?

— Хвала небесам! Кажется, я уцелел, — бросил он вверх, потирая ушибленный лоб и слегка морщась от боли. Только я думал, что у меня в брюхе что-то оборвалось, когда я брякнулся сверху…

Тяжелый запах, неприятно поразивший их еще наверху, в доме Флода, в подземном ходе только усилился и стал совершенно невыносимым.

— Поднимайся скорее! — донесся снаружи голос Марбуса. — Сейчас я позову доктора Симеона!

— Подожди! Не делай этого пока! — прикрикнул на него Гастурт. — Если уж я загремел сюда, нужно хорошенько все осмотреть!

— Ты что! С ума сошел? Я пошел к врачу и все ему доложу!

— Делай, что хочешь!

Гастурт уже вошел во вкус исследователя и рвался к полной самостоятельности, поэтому совсем не хотел торопиться.

Рукоять острого клинка придавала уверенности, а желтый луч зажженного газового фонаря позволил оценить окружающую обстановку.

На этот раз охранник оказался на дне небольшого покатого земляного туннеля, поэтому ему и пришлось пережить несколько неприятных мгновений, кубарем слетая по наклонной плоскости.

Продвинувшись вперед, он, к своему изумлению, обнаружил под ногами широкие ступени, ведущие еще глубже.

Каменная лестница, покрытая толстым слоем какого-то мягкого, влажного налета, устремлялась вглубь и вела в какую-то необычную залу с гладкими полукруглыми сводами. Просторное продолговатое помещение тянулось не меньше, чем на пару сотен шагов и дальний край его терялся где-то в беспросветном мраке. Гастурт проник сюда через узкий земляной проем, напоминающий, скорей, по размерам обыкновенное окно, и в первый момент был так ошеломлен увиденным, что не мог даже сообразить, куда он попал. О разветвленной сети древней подземки, простиравшейся под городскими кварталами, Найл еще не успел рассказать своим подчиненным, так что охранник ломал голову, пытаясь осмыслить увиденное.

Стены, сложенные из полированного камня, так хорошо отражали лучи его фонаря, что казалось поверхности сами излучали неясный мерцающий свет.

Его глаза, привыкшие к темноте, в этом странном зеркальном освещении могли даже различать небольшие детали обстановки. Впереди темнели какие-то колонны, металлические поручни, ограждения…

— Что же это? — едва слышно спросил Гастурт сам себя, утирая лицо рукавом походной туники. Куда я попал, прах меня побери…

Еще совсем недавно, несколько минут назад, он находился рядом со своими спутниками в хорошо знакомой обстановке. И вдруг…

До конца он так и не мог поверить, что все происходит с ним не во сне!

Он часто и прерывисто дышал, потому что воздуха все время не хватало.

Атмосфера здесь была очень влажной, спертой, до предела насыщенной испарениями, от которых заметно кружилась голова, так что охранник прижимал к носу ворот своей туники, чтобы хоть как-то облегчить дыхание.

Предназначение подземного помещения оставалось для него загадкой. В центре протягивалась длинная плита, по обе стороны от которой темнели широкие желоба. Он подошел еще ближе и увидел, что длинная платформа в конце упирается в достаточно низкий проем с полукруглыми сводами.

Внезапно до его настороженного слуха именно оттуда донеслись какие-то странные звуки. Он остановился, как вкопанный, и прислушался еще раз, развернув ухо по-собачьему.

Сомнений не оставалось. С дальней стороны зала снова послышались эти же загадочные звуки.

Судорожно сглотнув, Гастурт переложил фонарь в левую руку и крепко сжал рукоятку своего верного клинка.

В этот момент больше всего на свете он мечтал бы ощутить обеими ладонями холод увесистого ложа лазерного разрядника. Но все «жнецы», по условиям нового соглашения, снова были упрятаны в каземат, а свой пневматический гарпун Джелло никогда не снимал с плеча.

Вот и пришлось обоим охранникам отправиться вместе с Симеоном, имея на вооружении лишь короткие, но правда очень острые молибденовые мечи. Шорохи снова повторились…

На этот раз до его слуха доносилось не завывание подземного сквозняка, а зловещее шипение, могильным холодом страха обволакивавшее судорожно бьющееся сердце. Он услышал неведомую, нечленораздельную речь каких-то существ, напоминавшую яростный писк или даже скрежет металла по гладкому стеклу.

Бежать он был не в состоянии, так как чувствовал, что подошвы словно намертво приросли к полированным плитам платформы…

Гастурт встряхнул головой и заставил себя бросить взгляд по направлению к проему. Он даже среди всех молодых охранников отличался на редкость острым зрением, так что через мгновение сердце его наполнилось ледяной дрожью, и перед глазами пошли темные круги…

Из тьмы лабиринта прямо на него медленно наступали зловещие морды.

Невероятные тени выползали из мрака. Они постепенно формировались, приобретая четкие очертания живых существ, и явно нацеливались на Гастурта.

Таинственные создания двигались вперед, уже стали видны их продолговатые головы, сидящие на плотно сбитых, массивных туловищах… В свете газового фонаря поблескивала гладкая темно-серая шерсть, покрывающая мускулистые тела… и усы, жесткие антенны усов, воинственно торчавших на яйцевидных головах!

Одним словом, если бы он не был уверен, что не спит, он бы сказал, что это крысы. Только перед ним были создания, в десятки раз превосходящие по размерам обыкновенных подвальных грызунов-вредителей!

Подземные твари не только пристально смотрели на него, но и что-то словно говорили, явно объясняясь между собой на своем особом наречии.

Из пастей вырывались шелестящие, скрипучие звуки, от звучания которых парня каждый раз словно окатывало холодным, влажным ужасом. Голоса тварей напоминали то писк, то шипение речных волн, накатывающих во время волнения белыми бурунами на прибрежную гальку.

Гастурт чувствовал, что дело не только в его примитивном страхе. Все-таки, он не был ученым белоручкой, просиживавшим целые дни за пыльными книгами. Старый Джелло немало потрудился над его мужским воспитанием, безжалостно выбивая любые проявления страха.