Фрегат "Звенящий" - Владислав Крапивин

— Чего?

— Та-ак… — грустно протянул капитан-наставник. — Значит, «чего»?.. Помню случай из своего давнего-давнего детства. У нас во дворе был предводитель, Вовка Кучин.

По прозвищу, конечно же, Куча. Этакая самоуверенная личность двенадцати лет…

Однажды во двор на своем старом грузовичке-полуторке приехал сосед дядя Вася, шофер. Заскочил домой пообедать. Куча и говорит:

«Хотите, пока Василий ест свои щи из кислой капусты, я вас покатаю? Айда в кузов!» — А сам залез в кабину. Включил зажигание, скорость…

Как включать, Куча знал, а вертеть баранку и тормозить опыта не имел. Хорошо, что полуторка через несколько метров ткнулась в забор и заглохла…

До сих пор помню, какую великолепную шишку набил я на лбу, когда сиганул вместе с другими «пассажирами» через борт кузова. И какие слова кричал дядя Вася, приплясывая на крыльце и размахивая своим солдатским ремнем…

Нынешняя ситуация на нашем фрегате кажется мне чем-то похожей…

— Только давайте без ремня, — строго предупредила капитан Ксеня Пёрышкина. — Ты, Платоныч, лучше объясни по порядку.

— «Объясни»… Хорошо, что ветер ровный и попутный, впереди — ни земли, ни встречных судов, ни рифов и мелей. Можно пока плыть без опаски. А когда придется делать поворот, менять курс, расходиться с другими кораблями или идти в лавировку, что вы будете делать?

— Куда идти? — опасливо спросил с подоконника «впередсмотрящий» Антон.

— Не «куда», а «как»… Вы торопились: давайте скорее в плавание! И оказались как Вовка Куча в кабине грузовика…

— Дед, ты не ворчи, а лучше скорее объясни, как правильно управлять фрегатом, — потребовала Ксеня.

— «Скорее объясни»! Это дело не простое. Ты, пока на велосипеде научилась ездить, сколько синяков заработала! А тут — целый корабль.

— Но ведь он воображаемый, — виновато напомнил Слава. — И мы можем представить, что впереди не будет никаких опасностей, пока вы нас не научите всему, что надо.

— Ну, вот это уже другой разговор, — ворчливо согласился старый боцман Пёрышкин. — А то надо же, сунулись в открытое море, не умея сделать простого поворота… Ладно. Плывем пока ровно и благополучно. К рулю поставим опытного матроса из нашего воображаемого экипажа, а сами сядем на баке. В кружок…

Сели на деревянные половицы (Яков Платонович не терпел всяких ковров и половиков).

— Хорошо, — сказал Слава. — Фрегат покачивается, палуба теплая от солнца, ветерок приятный… Василиса дремлет на крышке люка, а Синтаксис подпрыгивает, стараясь поймать проносящихся над палубой летучих рыб… — На самом деле это были ожившие на апрельском солнышке мухи.

— Да, прекрасная погода, — согласился капитан-наставник. — Но прошу не разнеживаться и не дремать. Речь пойдет о важных вещах. Вы же сами видите: вам необходимы кое-какие знания из обширной науки о кораблевождении.

Слушайте…

В науку о кораблевождении входят: навигация, лоция, мореходная астрономия, теория маневрирования и многое другое.

Все это изучают по нескольку лет в морских училищах и институтах. Такое учение у вас впереди, если всерьез решите стать моряками.

А пока — самые простые сведения, которые должен знать любой человек, имеющий отношение к морю и кораблям.

Прежде всего —

Это слово латинское…

— Как латинские паруса, — ввернул замечание Антон.

— Да… Означает оно «искусство управления судами».

Чтобы хоть немного овладеть этим искусством, надо знать кое-что о нашей планете Земля, надо уметь определять на море направления и расстояния…

— Земля — шар, — опять подал голос первоклассник Штукин. — Нам про это еще в детском саду говорили.

— Вообще-то она не совсем шарообразной формы, но в навигации принято рассматривать Землю именно как гладкий ровный шар. Такой гладкой кажется наша планета, когда мы плывем по спокойному морю.

Возникает впечатление, что в этом спокойном море нас опоясывает по окружности громадная линия — граница воды и неба. Это горизонт. Причем горизонт видимый. Он очень важен для штурмана, который делает в море всякие наблюдения и расчеты, чтобы определить, где находится судно.

Бывает, однако, что этот горизонт неразличим за островами, за высокими берегами, а то и за гребнями штормовых океанских волн. Тогда используют специальный мореходный инструмент — искусственный горизонт с гладкой отражающей поверхностью…

Но вернемся к земному шару. Взгляните на глобус. Он весь в нарисованной сетке — в продольных и поперечных линиях. Самая широкая из поперечных линий, «пояс Земли» — экватор. Его длина около сорока тысяч километров.

В тех точках, где глобус проткнут осью, — два полюса…

— Северный и Южный! — опять подскочил Антон. — Это нам тоже рассказывали.

— Правильно. Северный обычно изображают вверху, а Южный внизу…

Конечно, на самом деле ни точки полюсов, ни линия экватора на земном шаре не нарисованы, но их можно определить с помощью вычислений.

Севернее и южнее экватора тоже проведены кольцевые линии. Они идут параллельно экватору, поэтому называются параллели.

— Мы это проходили по географии, — заметил Слава, и на всякий случай сказал: — Ой, извините…

— Вы проходили, а третьеклассники еще нет… Параллели — неодинаковые. Чем ближе к полюсам, тем они меньше.

— А у самого полюса параллель совсем крошечная, как обручальное колечко, — вставила Ксеня. Яков Платонович засмеялся:

— Получается, что так. Ведь полюс — это точка, а параллелей вокруг него при желании можно провести сколько угодно. Значит, и совсем рядышком с ним…

А другие линии — те, что идут поперек параллелей от полюса к полюсу — все одинаковые. Называется каждая такая линия меридиан…

— Как твоя баркентина! — обрадовалась Ксеня. И все посмотрели на модель. Яков Платонович вздохнул, вспомнив плавания:

— Да… Меридианов можно провести на земном шаре тоже сколько угодно. Мысленно, конечно. Однако есть один самый главный меридиан. Ученые договорились, что он проходит через обсерваторию в Гринвиче (в том районе Лондона, где стоит клипер «Катти Сарк»). Этот меридиан так и называют — Гринвичский. Или — нулевой. Потому что он отмечается цифрой «ноль».

А строго против него, с другой стороны земного шара, проходит от полюса к полюсу другой меридиан. С числом 180. Точнее, 180 градусов.

— Почему? — удивилась Ксеня. — Разве меридианов всего сто восемьдесят? Ты же сам говорил, что их можно провести сколько угодно, видимо-невидимо!