Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1 - Борис Яковлевич Алексин

сам Оксёнов, задержанный при попытке перейти границу около станции Гродеково, признался, что поджог совершили три человека, присланные ему японским резидентом, который за участие в этом деле заплатил ему 20 тысяч рублей. Часть этих денег у Оксёнова при аресте обнаружили и изъяли. Своих сообщников, а также фамилию резидента на первом допросе он не назвал, а на следующий не явился: по недосмотру надзирателей он покончил жизнь самоубийством в тюрьме.

Вслед за Оксёновым арестовали заведующего коммерческим отделом Черняховского и одного из кладовщиков. Правда, за отсутствием каких-либо основательных улик о причастности их к преступлению они из-под ареста были освобождены, но, конечно, из треста уволены.

Всё это произошло потом, спустя две-три недели после пожара. Пока же, после кратковременного трёхчасового отдыха Алёшкин был снова вызван к председателю правления Берковичу, и получил приказ произвести разборку оставшегося на пожарище имущества и помочь временному заведующему складом. Последний, с помощью большого числа рабочих начал приводить в порядок уцелевшие пакгаузы, устанавливать стеллажи и раскладывать на них неповреждённые пожаром товары. Всё же пострадавшее от огня, пришедшее в относительную негодность и требовавшее или переработки, или значительного ремонта, Беркович приказал Алёшкину вывезти на свой склад. Впоследствии всё это было рассортировано и распродано мелким торговцам, чтобы в какой-то степени покрыть огромные убытки, понесённые трестом.

Для выполнения этой работы Борис получил в своё распоряжение десять подвод, одну автомашину и человек сорок рабочих. Одновременно ему был вручён соответствующий мандат, дававший право вывозить с места пожарища всё, что он найдёт нужным. Место, где находились склады, было оцеплено воинскими частями.

Борис прибыл на пожарище часов в 12 дня. К этому времени от двух крайних пакгаузов осталась груда обгоревших покорёженных листов железа, над которой курился вонючий дымок. Как уже говорилось, вся площадь пожарища и груды спасённых товаров были оцеплены красноармейцами, около пакгаузов дежурили две пожарные машины с командой. На причале шла интенсивная погрузка последнего краболова, из уцелевших пакгаузов доносился стук топоров.

Предъявив своё удостоверение начальнику охраны, Алёшкин прошёл в один из пакгаузов, где застал кладовщика, теперь уже — временно исполняющего обязанности заведующего складом. Рассказав ему о полученном поручении и дождавшись назначенных ему в помощь людей, Борис приступил к работе. Вооружившись пожарными баграми, ломами и лопатами, рабочие начали растаскивать огромные, ещё горячие листы гофрированного железа и разгребать местами тлевшие, а местами плавающие в воде, оставшиеся вещи. Мы уже говорили, что на этих складах хранилось всё, что могло понадобиться для жизни и работы на промыслах и заводах побережья, и поэтому раскопки имели смысл.

Обутым в резиновые сапоги рабочим приходилось ходить по огромным лужам, образовавшимся из растопленного сахара и конфет, но иногда под грудой обгорелых головёшек попадался целый десяток ящиков карамели, упакованных в жестяные банки, и если не считать специфического запаха гари, то почти не пострадавших от огня. То же самое случалось с различными консервами, сырами, копчёностями и другими продуктами. Под грудой развалин и головёшек, например, в одном из углов склада удалось обнаружить целый штабель мешков с мукой и крупой, из которых испорченными оказались только наружные ряды, а всё, что лежало в середине, было пригодно к употреблению. Так же произошло и с различного рода спецодеждой, мануфактурой и прочими предметами. Однако в некоторых местах жар пламени был так силён, что, например, прутья металла, гвозди, шурупы сплавились в один слиток, который можно было использовать как металлолом, зато в других местах эти же предметы оказались только залиты водой и запачканы сажей.

Всё мало-мальски годное, извлечённое из-под остатков сгоревших складов, люди Алёшкина грузили на подводы и в сопровождении одного-двух человек направляли на лесной склад. Там под руководством Комозы привезённое рассортировывалось по видам товаров и степени повреждения и раскладывалось в возможном порядке на наскоро сооружённые стеллажи в большом сарае.

Работы по расчистке пожарища заняли более недели. В эти дни Борис буквально не показывался дома: дневал и ночевал на месте работ, стараясь вытащить и спасти от дальнейшей порчи возможно больше товаров. Конечно, вообще-то, удалось подобрать так мало, что это не покрывало и десятой доли убытков. Самым большим счастьем оказалось то, что из двух средних складов спасли почти всё, что предназначалось для краболова.

После сортировки и приведения в относительный порядок, спасённое по специальным нарядам Алёшкин отправлял на промыслы. Это, до получения вновь закупленных товаров, помогло как-то выйти из положения. Для определения качества подпорченного имущества была создана комиссия под председательством Мерперта, она и определила судьбу спасённого. В результате около 50 % груза, вывезенного Алёшкиным с пожарища, подлежало очистке, мойке, мелкому ремонту и возвращению на склады для дальнейшего использования; около 30 % подлежало реализации по сниженным ценам местному населению: предполагалось устроить своего рода аукцион, чтобы продать эти товары как можно выгоднее; наконец, около 20 % подлежало реализации на любых условиях: предметы этой группы фактически считались негодными. Весь металлолом, вывезенный после расчистки пожарища, в том числе железные стены и крышу передали на переплавку Дальзаводу. Несколько китайских торговцев купили право собрать расплавленный, перемешанный с землёй и золой сахар, рассыпанную крупу, муку и т. п.

Правление ДГРТ торопилось расчистить площадь, чтобы начать строительство новых складов. Неожиданно в дело вмешались органы ГПУ и предложили новые склады строить в другом месте, и даже не в городе, а за его пределами. Своё предложение начальник ГПУ мотивировал тем, что в случае новой диверсии склады не будут так сосредоточены в центре, а с другой стороны, вынесение их за черту города даст возможность организовать для них лучшую охрану. Для этого требовались дополнительные средства, больше складских работников, но польза перевешивала, и поэтому вопрос был решён.

Мерперт, докладывая о работе комиссии по ликвидации последствий пожара, заметил, что энергичная спасательная работа, толковое проведение расчистки пожарища, а также умелая ликвидация попорченных огнём товаров, организованные Алёшкиным, показали, что у этого парня золотая голова, крепкая хватка в работе и умение руководить людьми. Основываясь на этом, он выдвинул предложение перевести Бориса Яковлевича на работу в коммерческий отдел, на должность заместителя начальника отдела, утверждая, что этот молодой человек с работой справится. Правление треста с ним согласилось.

Как мы уже знаем, заведующего коммерческим отделом Черняховского арестовали по подозрению в причастности к диверсии. На его место назначили бывшего старшего коммерческого корреспондента — Николая Ивановича Игнатова, а заместителем к нему — Алёшкина.

Игнатов — толстенький, светловолосый, добродушный человек, ещё до войны окончивший какое-то специальное училище в Москве, приехал на Дальний Восток до революции и работал в одном из акционерных обществ Приморья. При организации ДГРТ его приняли