Морской волк - Борис Царегородцев

— Простите, но взять вас не можем. Идем охотиться на русские лоханки. Удачи вам и до встречи дома! Пусть вам поможет Большой.

Так, если «Шеер» повернет их спасать — график летит к черту. Но боевой задачи фрицам никто не отменял — они должны будут пытаться пробиться к нашему каравану, который сейчас во льдах. Значит, они всего лишь потеряют время — снимут с лодки команду и повернут обратно на восток. А если к Диксону? Тогда — перехватим вот тут, на границе мелководья. Если «Пакеты» не будут готовы, использую хоть «Водопад», ракето-торпеды, в них тоже есть режим «на винты». Может, сразу 53-ю, чтоб не мучился? А что предки скажут — обещал ведь!

Но «Шеер» не пришел. Хотя U-251 взывала о помощи еще и еще.

Из мемуаров Меендсена-Болькена, «Схватка среди суровых льдов». Издание Нью-Йорк, 1962 год.

…В роду Меендсенов-Болькенов не любили холод и не любили лед. Я же его просто ненавидел! Ненависть ко льду у меня появилась в раннем детстве, когда я очень сильно порезал руку об оконное стекло. А стекло, как вы знаете, очень напоминает тонкий лед. Увы, но тот ранний детский ужас и мысли о том, что я умру, истекая кровью, навечно отпечатались у меня в памяти. Сказалось ли это на моих действиях в «Вундерланде»? Кто знает, я думаю, что да. Но я ничего не мог с собой поделать. Собственно задача захватить Диксон и разгромить сразу два русских конвоя казалась достаточно легкой. Но вот дальше! Поход через полярный лед вызывал у меня ужас. Корабль во льдах лишается свободы маневра. Нельзя поразить противника торпедой — она не достигнет цели, ударившись о льдину. Сражаться в отрытом море — это дело, достойное моряка Кригсмарине. Но отыскивать проходы среди не отличимых друг от друга холодных льдин, белых, как расстеленные простыни, сверкающих на изломе, подобно СТЕКЛУ(!!!), бороться с непреодолимыми ледяными полями, сдавливающими корпус крейсера со всех сторон, — разве это подходящее дело для моряка флота Открытого моря?

Важно было поддерживать четкое взаимодействие с приданными подводными лодками. Но эти выкормыши Дёница, капитан-лейтенант Петер Оттмар Грау, командир U-601, и капитан-лейтенант Хейнрих Тимм, командир U-251, — заносчивые сопливые нацистские ублюдки! В наше время таким даже шлюпкой не доверяли командовать! А этим корабли доверили! То ли дело старина Генрих Брода! Вот кто настоящий и правильный офицер! Конечно, подзадержался он в должности — и опять же из-за этих — сопливых и наглых молодых.

Однако же для меня было очевидно, что отродью Дёница по большому счету было наплевать на меня и мой корабль, так же, как в свое время наплевать на «Бисмарк». Я не верю, что у тех ПЛ, которые находились с ним в то время, разом отказали торпедные аппараты, и они не смогли выйти в торпедную атаку. Вероятнее всего они просто наблюдали за смертью «Большого Брата». Так и сейчас — они должны были обследовать район моих боевых действий, а не гоняться за русскими калошами, увеличивая свой боевой счет!

Радиограмма, которую я получил ночью двадцатого, ввергла меня в шок. Эти ублюдки действительно пренебрегли приказом и так спешили кого-то утопить, что U-601 по ошибке торпедировала U-251, приняв ее за русскую подлодку! Да еще отказалась после оказать помощь, заявив, что идет охотиться на русских дальше, ну а неудачников с 251-й снимет «Большой», то есть мы!

Перед моим кораблем и мной, однако же, стояла следующая задача — разгромить конвой, идущий из Архангельска на восток, и другой, двигающийся ему навстречу. И эту задачу, за которую с меня спросят по всей строгости, никто не отменял. И в успехе этой части своей миссии я не сомневался. Но — лед! ЛЕД! Будь он проклят! Острый, холодный и безжалостный. Лед, который парализует свободу крейсера. Лед, который превращает крейсер в подобие тепловоза, движущегося по рельсам — ни шага вправо, ни шага влево, только вперед.

Что же до этих неудачников с U-251 — то почему их судьба должна заботить меня больше, чем их же товарищей, бывших рядом и не связанных выполнением поставленной боевой задачи? Они даже не были мне подчинены, если мне что-то было нужно от них, я должен был просить штаб в Бергене, чтобы оттуда лодкам поступил приказ! Надо полагать, их собственный штаб призовет к порядку U-601 и заставит ее оказать U-251 необходимую помощь, а в крайнем случае, снять команду и возвращаться домой. А дело рейдера — уничтожать конвои, а не вытаскивать недоумков из неприятностей, в которых они, к тому же, виновны сами. Решив так, я продолжил свой путь на восток.[19]

Подводная лодка Щ-422. Карское море, 21 августа 1942 года.

Все в этой истории казалось предельно странным.

Началось с того, что немцы потеряли (в своих водах!) карманный линкор «Лютцов», крейсер «Кельн», три эсминца и плавбазу. Так и было заявлено в сводке — «потеряли». Как будто сами шли — и утопли. Нет, один посадить на скалы — хотя летом, при хорошей погоде и видимости, полярным днем… Пьяны там все были, что ли? Но как-то поверить можно. Но чтоб шесть сразу?!

Кто-то бросился поздравлять англичан (а кого еще?). Благо их лодки стояли тут же, в Полярном. Британцы, однако, лишь вежливо разводили руками. Зато народу стало известно, что еще до того у немцев точно так же утонули три транспорта и минный заградитель — с чем англичане поздравляли уже нас, сквозь зубы, но признавая победу. Наши обычно молчали, дипломатично улыбаясь.

Затем стали приходить эти радиограммы о немецких конвоях. После которых пять фрицевских транспортов ушли на дно всего за пару недель. Потому первый поход на Щ-422 с новым командиром прошел удачно. А по возвращению всех вызывали в Особый отдел. И там долго и подробно расспрашивали — но такое впечатление, не затем, чтобы обвинить в чем-то, а лишь для прояснения деталей. Из чего следовал однозначный вывод: наши не имеют отношения ни к этим радиограммам, ни к утоплению фашистских кораблей — о чем, кстати, тогда особист сказал прямо!

Что не помешало задним числом объявить: победы одержала лодка К-25. Хотя все в бригаде подплава знали, что «Катюши» с таким номером на севере нет! Тут уже удивились британцы — русские, что же вы тогда нас выспрашивали? А можно поговорить с командиром и экипажем этой героической лодки, обменяться опытом?

Версий высказывалось — куча. В то, что лодку втайне построило НКВД и держит на своей секретной базе, верилось с трудом. Просто потому, что иметь такое втайне от флота нельзя! — это невозможность взаимодействия, угроза потопления своими же, выигрыша же нет ни в чем. А снабжение — для этого товарищи чекисты создали инфраструктуру и аппарат, тайные и независимые от флота?! Другие предположения, впрочем, были еще фантастичнее — про белоэмигрантов, решивших сражаться с фашизмом, про не покорившихся Гитлеру французов или голландцев, про немецких антифашистов, захвативших корабль — обходя вопрос, где эта лодка или лодки берут топливо, торпеды и еду, если ни союзники, ни мы не в курсе. Рассказы же про некую цивилизацию в Антарктиде, решившую вдруг вмешаться, проходили уж точно по части белой горячки! Фактом, однако, было то, что особисты буквально озверели — причем такое впечатление, опасаясь больше не фрицев, а англичан — шепотом говорили, что некий старлей, делившийся с британцами мыслями о том, был тотчас препровожден куда надо, и больше никто его не видел; фамилию его, впрочем, никто не называл, и был ли он вообще — неизвестно. Однако от союзников в неофициальной обстановке стали шарахаться как от зачумленных. Слухи тем не менее множились.