Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

— Напомним, — пообещали мы. И, пока забирали в сарае тачки, спорили, что же теперь делать с огромным котлом и с большим мешком ячменя.

Потом мы послали Гугуда пробежаться по окрестностям. Он сделал круг и вернулся. Гамида он не увидел.

— Ну его к воронам, — сказал Левад. — Пошли, Субат-Телль!

Мы поднялись на пятый ярус, там нас уже ждали парни, что гоняют тачки между шестым и девятым ярусом.

— Получайте, — сказали они, — да поскорее. Нам не хочется встречаться с теми, кто работает между третьим и шестым ярусом, да и вам ни к чему.

Мы смотрели на них с завистью — они были в туниках, выстиранных умелыми женскими руками, а не так, как стирали мы, лишь бы оттереть самые заметные пятна. И сандалии у них были дорогие, с бусинами, и головные повязки с узорами, а на шеях ожерелья!

— Представляю, какие щеголи гоняют тачки на тридцатом ярусе, — с завистью сказал Гугуд.

Мы вместе переставили на наши тачки какие-то вещи, обмотанные дерюгой, и они действительно оказались большой величины. А потом мы быстро погнали тачки вниз, и выкатили их из ворот, и встали с ними в сторонке, ожидая того господина, что обещал нам по «кувшину». Но он всё не шел и не шел.

— Хотел бы я знать, что это, — прошептал Гугуд и развел руками края дерюги. Из-под нее выглянула деревянная львиная морда. Мы осторожно приоткрыли груз своих тачек и обнаружили другие львиные морды, одни побольше, другие поменьше.

Наконец появился Зубастый.

— Долго вас ждать? — напустился он на Тахмада. — До утра вы тут собрались стоять? Пошли за мной!

Он привел нас к пустырю за овечьим загоном и раздал «кувшины».

— Теперь сложите из этого груза костер и разожгите его, — велел он. — Чтобы ни кусочка дерева не осталось. И не вздумайте звать своих подружек, чтобы плясать вокруг огня. Вряд ли вас кто-то станет расспрашивать об этом грузе, но если станет — молчите. Вы ничего не знаете и никогда не бывали на пятом ярусе. Ну?

— Никогда, господин! — ответили мы и стали высвобождать из-под дерюги резные деревянные ложа на львиных лапах вместо ножек и с львиными мордами на всех выступающих частях.

— Что это, господин? — спросил Гугуд. — На этом спят?

— Нет, парень, хотя при нужде и на них можно выспаться. Видишь, какие они узкие? Это ложа для застолья. Чтобы господа с верхних ярусов могли есть жареных кур лежа, а не сидя, как вы, на лавках.

— Зачем же разводить костер из таких дорогих вещей? — не унимался Гугуд и получил тот самый ответ, какого заслужил:

— Не твое дело.

Потом Зубастый посмотрел на заходящее солнце, выругался, сказал, что если из-за нас опоздает, то всех искалечит, и быстро ушел к башне.

— Ты куда? — спросили мы Гугуда, устремившегося к заднему двору пекарни.

— За дровами, — ответил он. — Я украду там поленья, и мы разведем костер до небес. А эти ложа спрячем. Ведь они очень дорогие, одна работа на нижних ярусах обошлась бы в полтора десятка «рабов», не меньше.

— Велели сжечь — значит, сожжем, — возразил Тахмад.

Но все уже считали в уме, какую прибыль принесут пять этих резных высоких скамей с изголовьями.

— Отчего ты живешь, глядя себе под ноги и не желая посмотреть вперед? — спросил Левад. — Тебе достаточно того, что говорит хозяин, а сам ты думать не желаешь? Чем же ты отличаешься от вьючного верблюда?

Уж если всегда спокойный и избегающий ссор Левад так заговорил, то плохи были Тахмадовы дела.

— Почему я должен думать о том, в чем ровно ничего не понимаю? — вопросом ответил Тахмад. — Можешь ты понять, по каким законам живет и растет башня, откуда берутся цены на разных ярусах, в чем смысл строительства? Я не могу и не пытаюсь. Я нашел свое место в этой башне и не хочу, чтобы меня с него согнали.

— А жениться ты хочешь? — вдруг спросил Абад. — Я хочу! Если продать хотя бы одну такую штуку — хватит на самую настоящую свадьбу. Я не хочу больше ждать.

Прибежал Гугуд с хорошими сухими дровами, и мы развели высокий костер, видный издали. На резные ложа пошло не так уж много древесины, и они должны были бы сгореть довольно быстро. Оставив у костра Гугуда, мы с Левадом потащили одно ложе прочь, за верблюжий загон, подальше от башни.

— Где мы спрячем его? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он. — Пойдем еще. Может, найдется какое-нибудь укрытие.

— Там, дальше, уже огороды.

— А вон там роща…

— А если их там найдут и унесут?

Мы тащили ложе довольно долго, пока не набрели на какую-то яму.

— Сюда! — сказали мы, опустили ложе в яму, наломали веток и забросали его. А потом бегом кинулись обратно. Нам нужно было пристроить еще четыре.

Когда мы оказались у костра, там стояла Лиш.

— Мне сказали, что Зубастый повел вас сюда. Что вы тут делаете? — спросила она.

— Лиш! Только ты можешь нам помочь! — закричали мы. — Только ты знаешь место, где можно спрятать эти четыре ложа!

— А как они к вам попали?

Мы объяснили.

— Не надо их прятать. Пусть горят, — сказала Лиш. — На это воля богов.

— Но зачем? Зачем жечь дорогие вещи?

— Затем, что они никому не нужны. Такое в башнях бывает. Где-то на верхних ярусах мастера сделают лишнее, и хозяин мастерской не может найти покупателя на свой товар. Вы же понимаете, что такие ложа мало кому нужны. Для того чтобы их расставить, требуется очень большое помещение. И там, наверху, часто меняются вкусы. Резчики старались, потратили время и дерево, а потом вдруг оказалось, что львиные морды с закрытой пастью никому не нужны, а все хотят видеть львиные морды с оскаленной пастью. И товар стоит, занимает место, и все смеются над хозяином резчиков.

— А если снизить цену? — спросил Гугуд.

— Всё равно не возьмут. Даже за один «кувшин». Вы просто не знаете, какие нравы там, выше двадцать пятого яруса.

— А если предложить на двадцатом ярусе? — спросил Левад.

— Не возьмут. Я не знаю, почему хозяин резчиков решил избавиться от товара, но если он этого хочет — не мудрите и сожгите четыре ложа. Вам-то они и подавно не нужны.

— Мы продадим их, — сказал Гугуд. — Ты посмотри, какая тонкая работа.

— Как ты собираешься искать покупателя? Продать может только тот, кто сделал, и только богатому человеку. Они там, наверху, знают друг друга. Может быть, покупатели рассуждают так: у хозяина резчиков много товара, он должен избавиться от товара, и если несколько месяцев не покупать у него — он сбавит цену. А когда они поймут, что товара мало, и цена никогда не будет сбавлена, то придут и купят за большую цену, поняли?

— Не поняли! — ответили мы.

— Сожгите ложа, и пусть это будет вашей жертвой богам!