Балдежный критерий - Уильям Тенн

Две с половиной минуты. Растик лаял где-то уже совсем рядом. Ну наконец-то! Топ-топ-топ… А ведь смог бы, стоило только захотеть.

— Поторопись, Саул, — прошептала мать. — У тебя получится.

Планкет снова взглянул на неумолимо бегущую стрелку, потом на сына — штанишки малыша насквозь промокли от пота.

— Опять дышит не так, как я учил, — проворчал он. — Потому и сил не хватает.

Уже на полпути к дому Саул споткнулся и растянулся во весь рост.

— Не считается, Элиот. Он оступился, — попыталась оправдать сына Анна.

— Вижу, что оступился. А глаза на что?

— Вставай, Саулюшка, — подбодрил Херби, старший брат. Он стоял с Жозефиной Давкинс у сарая, рядом с полным ведром яиц. — Давай беги скорее, у тебя получится!

Малыш поднялся и, всхлипывая, снова устремился вперед. Добежав до ступенек, спускающихся в погреб, буквально нырнул вниз.

Планкет нажал на кнопку. Три минуты тридцать секунд. Он показал часы жене.

— Тридцать секунд.

Анна нахмурилась.

Малыш, задыхаясь, карабкался вверх по ступенькам, виновато косясь на отца.

— Подойди сюда, Саул. Посмотри на часы. Ну? Что ты видишь?

Мальчик внимательно вгляделся в циферблат; его щеки затряслись, слезы стыда заструились по лицу.

— Больше трех минут, папа?

— Да, Саул, больше трех минут. И прекрати реветь — ничего уже не исправишь. Лучше скажи-ка мне: что случится, когда ты доберешься до дверей?

— Они будут заперты, — прорвался сквозь прерывистые всхлипывания тоненький голосок.

— Вот именно. Двери будут заперты. И ты окажешься снаружи. Так… и что потом с тобой будет? Перестань плакать, отвечай!

— Затем, когда упадут бомбы, я… я не смогу спрятаться и сгорю, как спичечная головка. И… и… от меня останется только мокрое место на земле в форме моей тени. А… а…

— А радиоактивная пыль… — безжалостно подсказывал отец.

— Элиот, — Анна, не выдержав, всплакнула вслед за сыном, — я не…

— Анна, пожалуйста, не надо! Ну, продолжай! А радиоактивная пыль…

— А ра… ра-ди-о-ак-тивная пыль просочится сквозь кожу и сожжет мне легкие… Ну, пожалуйста, папа, я больше не буду!

— А твои глаза? Что произойдет с твоими глазами?

Крохотным кулачком малыш размазал слезы.

— Мои глаза выпадут… и зубы мои выпадут… и я почувствую такую ужасную… ужасную боль…

— Правильно. Вот что с тобой случится, если после сигнала тревоги ты прибежишь к погребу слишком поздно, — все будет заперто, и ты останешься на улице. Ровно через три минуты независимо от того, кто остался снаружи, мы закрываем засовы. Повторяю: кто бы ни остался! Все двери будут закрыты. Ты понял меня, Саул?

Двое побледневших ребятишек Давкинсов испуганно прислушивались.

Их родители специально привезли детей из города, упросив Элиота Планкета взять их под свою защиту. Он не смог отказать старым друзьям.

— Да, я все понял, папа. Я никогда больше так не сделаю. Никогда-никогда.

— Я надеюсь. А теперь иди в сарай, Саул. Ну давай же! Неужели я должен тебя ждать? — Планкет снял с пояса тяжелый кожаный ремень.

— Элиот! Разве это поможет мальчику понять? Едва ли ему что-то станет яснее.

Планкет остановился, пропуская всхлипывающего сына вперед.

— Яснее, конечно, не станет, но послужит еще одним уроком. Если бы я почаще снимал ремень, вся наша семерка наверняка укладывалась бы в три минуты!

Позднее, еле волоча от усталости ноги, обутые в громоздкие фермерские ботинки, Планкет зашел на кухню, где Анна кормила Дину.

— Он сегодня без ужина? — спросила она, не прекращая своего занятия.

— Без ужина, — Элиот вздохнул. — Мужику ужинать не обязательно.

— Ну-ну, особенно такому, как ты. Не многие мужчины становятся фермерами в тридцать пять. Не каждый станет тратить все до последнего пенни на строительство подземного бомбоубежища, да еще и с автономной электростанцией впридачу. И все только ради безопасности… Впрочем, ты прав.

— Я только хочу придумать, — разгорячился Элиот, — как бы так расширить погреб, чтобы там поместилась телка Нэнси И если высокая цена на яйца продержится еще хотя бы с месяц, то лично я бы прорыл туннель к инкубатору. Затем колодец… Хоть он и закрытый…

— А помнишь, семь лет назад, когда мы только появились здесь. — Анна наконец поднялась и, подойдя к мужу, нежно потерлась щекой о его обтянутую плотной рубахой грудь, — на этом месте было пусто и голо. А теперь у нас три курятника, тысяча бройлерных кур, а сколько несушек и петухов — даже и не знаю.

Планкет обнял за плечи тесно прижавшуюся к нему жену.

— Анна, Анна! Если ты думаешь так же, как я, то так же надо и действовать! От детей пока толку немного, а одному мне трудно. Ты же знаешь, какое у нас хозяйство: бетонированный погреб из пяти комнат, который можно замуровать в пять секунд; крытый колодец, наполняемый из глубокого артезианского источника; ветряная мельница, дающая ток; топливный генератор — для экстренных случаев. Запасов продовольствия у нас достаточно, есть счетчики Гейгера для определения радиации, костюмы химзащиты. Я тебе уже много раз говорил и готов повторять еще и еще, что все это — наш спасательный плот…

— Конечно, дорогой, — отстраняясь от мужа, промолвила Анна и возвратилась к ребенку. Планкет, собиравшийся было что-то добавить, умолк.

— Ты абсолютно прав. Кушай, кушай, Дина. Я думаю, последнее сообщение из Клуба Уцелевших каждого заставит задуматься.

Планкет как-то прочел ей пару цитат из октябрьского номера журнала «Уцелевший», и она запомнила. Что ж. По крайней мере, они что-то делали: выискивали укромные защищенные места, спешно копали траншеи и ходы, стремясь создать единую разветвленную сеть, — короче, пытались как-то пронести себя и свой семейный корабль сквозь тревожные военные годы Атомного века.

Взгляд Планкета упал на зеленую обложку мимеографическо-го журнала, лежавшего на кухонном столе. Найдя в который уже раз захватанную пальцами страницу под номером пять и еще раз пробежав глазами знакомую статью, он покачал головой.

— Нет, ты представляешь?! Эти идиоты согласны с правительством в вопросе коэффициента безопасности. Шесть минут! Да какое они имеют право — тем более такая организация, как Клуб Уцелевших, — преподносить это в качестве официального мнения?! С какой стати?

— Они просто смешны, — проворчала Анна, отмывая тарелку.

— Да, у нас есть автоматические детекторы. Но надо же понимать, что возможности радаров не безграничны. Они что, Думают, мы будем нырять под землю всякий раз, когда случится метеоритный дождь?

Он стал прохаживаться вдоль длинного стола, ритмично постукивая кулаком о ладонь.