Уйти и не вернуться - Ли Хочхоль

образованна – им казалось, что она как минимум окончила женскую гимназию. Конечно, военные бывают разные, и вполне возможно, что она ходила в клубы для высшего офицерского состава, но у них с ней были не настолько близкие отношения, чтобы можно было об этом подробно расспрашивать. К тому же ничто не говорило о том, что к ней захаживал какой-нибудь офицер, и вела она себя очень прилично, так что порой им бывало даже стыдно за подобные домыслы, как за какой-то совершенный грех. Как бы то ни было, более двух лет они прожили по соседству вдали от родины и поэтому относились друг к другу с особой теплотой. Более того, у этой вдовы было улыбчивое лицо с ямочками на щеках, каждое ее движение, ее жест были притягательными, что всецело соответствовало ее внешнему виду. Она очень полюбила их детей, поэтому и они всюду бегали за ней по пятам, относясь к ней как к родной тете. Вот так они и жили, по-соседски дружно, и вот когда в одночасье на них «обрушилось» освобождение родины, что им было делать? Их тоже охватило смятение. Но поскольку это смятение захлестнуло всех корейцев, живших в Шанхае, то они начали обмениваться друг с другом информацией и искать пути возвращения на родину. Так прошло два-три месяца, и только к октябрю того же года с трудом были найдены три корабля, и в день отправки кораблей пристань Шанхая наводнили толпы корейцев. В таких случаях самое главное – это порядок, поэтому сразу же вызвались следить за порядком некоторые авторитетные люди, и в помощь им нашлись молодые мускулистые парни – они приложили все усилия, чтобы не было сутолоки. Когда первая суматоха немного стихла, всем стали выдавать билеты: его семье выпало плыть на первом корабле, а вдове – на втором. Помнится, время отправления первого корабля было 10:30, второго – 11:00, то есть с перерывом всего в тридцать минут. Так как число корейцев, жаждущих вернуться на родину, было огромно, а кораблей – всего три, то было очевидно, что они пойдут перегруженными. Но даже эти три корабля нашлись с трудом, благодаря нескольким благодетелям из числа местных корейцев. Ими оказались те предприимчивые люди, которые стали сотрудничать с японскими военными, что позволило им, как говорится, «грести деньги лопатой». В итоге им удалось в течение всего лишь нескольких лет сколотить большой капитал, который они с удовольствием отдали китайской транспортной компании, с трудом арендовав эти три корабля.

Вот так в один прекрасный день, оказавшись в шанхайском порту, наводненном корейцами, которые всеми силами хотели вернуться домой, его семья пыталась подняться на борт первого корабля. Но сделать это было совсем не просто – мало того, что корабль был загружен до отказа, а тут еще двое маленьких детей, чемоданы и беременная жена. Поскольку второй корабль еще не причалил, вдова, лицо которой раскраснелось и по красивому лбу уже струился пот, помогала им изо всех сил. В этой адской толкотне, когда их пихали со всех сторон, маленькие дети начали громко реветь. Вдова, не выдержав такого столпотворения, сказала: «Второй корабль отправится за первым через тридцать минут и прибудет тоже в Пусан, будет лучше, если вы оставите старшего ребенка со мной. В Пусане подождите нас на пристани, и как только мы приплывем, вы сразу заберете своего сына. Это же лучше, чем ехать с животом да двумя маленькими детьми – любой может не выдержать». Подумав, что, наверно, она права, хотя у них не было возможности особо долго размышлять об этом (Разве можно было в такой обстановке о чем-либо думать? И думать вообще?), они спешно согласились с ней и отправили к вдове ревущего шестилетнего сына. Ребенок, который относился к ней как к родной тетушке, без колебания пошел с ней. А отец, громко окликнув его по имени, прокричал вдогонку: «Ты поплывешь сразу за нами! Мы будем ждать тебя в Пусане! Слушайся тетю!»

Уже потом, гораздо позже, когда он в который раз не без горькой улыбки прокручивал этот момент в голове, он понимал, что ребенок не мог знать, что такое Пусан, про который он кричал ему вслед.

И вот это произошло, как гром среди ясного неба. Действительно, через полчаса после их прибытия в Пусан пришел следующий корабль, но ребенка там не оказалось, как и вдовы, которой его доверили. Как такое могло произойти? Его беременная жена упала на причал и стала плакать и кричать от горя, а потом и вовсе потеряла сознание. Но произошло то, что произошло, и изменить ничего было уже нельзя. И как такое могло случиться средь бела дня! А обратиться с жалобой об этом досадном происшествии на тот момент было совершенно некуда. И вообще, что это было за время – было ли правительство или то, что можно назвать правительством, были ли какие-нибудь организации, которые могли бы взять на себя ответственность за это дело? Хоть и считалось, что два-три месяца назад страна освободилась от оков японского империализма, но во всей этой неразберихе так называемая «страна» была всего лишь иллюзией. Поэтому с просьбой помочь найти сына они могли обратиться лишь к капитанам и матросам китайских кораблей, которые привозили корейцев в Пусан и отправлялись обратно в Китай, но, кроме глубокого сочувствия, они ничем не могли им помочь. К тому же китайцы сами, как и корейцы, только что освободились от японского колониального господства, и надежда на то, что китайское правительство Чан Кайши, как и корейское, может им помочь, была иллюзорной – у них, как и у корейцев, не было какой-либо организации, куда можно было обратиться за помощью.

Мысленно возвращаясь в то время, когда они в течение двух лет жили с вдовой по соседству, припоминалось лишь то, что жили они дружно, но ничего практически о ней не знали. Знали только, что звали ее миссис Чан, но ни полного имени, ни откуда она родом, ни о ее родных понятия не имели. Как можно было прожить с человеком бок о бок целых два года и ничего о нем не знать! Если рассматривать это как недоразумение, то ничего абсурднее не могло быть. С трудом всплыло в памяти, что она как-то упоминала провинцию Северная Пхенан, что она якобы оттуда родом. Если бы не эти печальные события, которые с ними произошли, могли ли они предположить, что такое вообще может с ними случиться? Позже они расспросили всех без исключения корейцев, вернувшихся из Китая, – прежде всего