Остров острых ощущений - Мария Жукова-Гладкова

Для себя мы выбрали домик, в котором, похоже, раньше жил кто-то из командования части. Сделано в нем все было добротно и даже за год не успело развалиться. Солдатская казарма оказалась в гораздо худшем состоянии. Виталя с нашей помощью перетащил в выбранный домик спальные мешки и наши личные вещи.

Наши новые знакомые уже жарили шашлыки, а мы втроем решили прогуляться к старым могилам как к единственной достопримечательности острова. Правда, для нас с Татьяной тут все было необычным. Признаться, я пожалела офицерских жен, которым приходится жить в подобных местах годами. Я сама не смогла бы это выдержать. Правда, роль жены олигарха я бы тоже не потянула. Я обязательно должна работать.

– Паша, пойдем-ка поснимаем, – позвала я оператора из теплой компании.

Пашка тут же встал и прихватил лежавшую рядом камеру.

– Юленька, он сейчас не сможет работать, – заговорил один из чиновников. – Вы видите, в каком он состоянии?

– Можно подумать, он обычно в другом, – заметила я. – И съемки в пьяном состоянии у него почему-то всегда получаются лучше, чем в трезвом.

Чиновники открыли рты, потом попросили нас все-таки не очень задерживаться, поскольку мясо вскоре будет готово. Пашка даже без моих указаний уже сделал несколько «панорамок», пока вертолет садился, мы все выгружались и впервые осматривали остров.

Крест с плитами на нас никакого впечатления не произвели. В Питере на старых кладбищах можно увидеть нечто подобное, только у нас травы меньше и она ниже.

– В этом году здесь точно никто не копался, – сказал Виталя. – Трава даже не примята.

– А если в мае? Даже в июне? Мы не знаем, как быстро тут вырастает трава.

– К монастырю завтра сплаваем? – спросила Татьяна.

– Можно и сегодня, – ответила я. – Пообедаем и до темноты можно поплавать. Лодку долго надувать? – Я посмотрела на Виталю.

Он только махнул рукой.

– А темнеет тут во сколько? – спросил Пашка. – Белые ночи тут есть?

– Они и у нас закончились, – напомнила Татьяна.

– Но у нас все равно темнеет гораздо позже, чем, например, в Москве.

– К нам отсюда гораздо ближе, чем к Москве.

– Здесь полярный день и полярная ночь! – рявкнул Виталя.

– Ой, точно! – воскликнула Татьяна. – Значит, солнце не сядет? Дойдет до горизонта и снова наверх? Всегда хотела за этим понаблюдать. Мы с Юлей будем дежурить первыми. Вроде солнце в двенадцать ночи должно дойти до горизонта?

– Уже не должно, – пояснил Виталя, который явно заранее выяснил этот вопрос. – Сейчас, так сказать, переходный период. Полярный день здесь длится сорок суток. А теперь уже темнеет. И вообще за солнцем, не заходящим за горизонт, можно наблюдать только в ясный день. Вы на небо посмотрите. К вечеру, возможно, вообще все тучами затянет.

Нам предстояло выяснить опытным путем, сколько в это время здесь длится ночь. Почему я не спросила у прапорщика Гены?! Хотя признаю: мне это даже в голову не пришло.

Шашлыки оказались вкусными, помидоры и огурцы сочными, домашнее вино из своей смородины приятным и легким. Чиновники заявили, что сегодня никуда сплавляться не будут и просто отдохнут. Тем более мы лучше знаем, что требуется нашему шефу. Василий с археологом отправились к могилам с лопатами и фотоаппаратом, патологоанатом также имел при себе свой обычный чемоданчик. Водители-помощники отправились спать, так как всю предыдущую ночь сидели за рулем. Юрист и связист занимались какими-то своими делами. В лодку загрузились мы с Татьяной, Пашка и Виталя. Пашка был с камерой, Виталя со стволом, я с фотоаппаратом.

Мы обошли по кругу ближайший остров, но не заметили на нем ничего интересного. Если на нем кто-то что-то копал, то в центре, за внушительным рядом деревьев. Но это нельзя было увидеть с другого острова, как утверждали Генрих и покойный Николай Свиридов. Мы поплыли дальше. Лес на островах стал более редким, вскоре мы заметили то, что осталось от монастыря.

– Выходить на берег будем? – посмотрел на меня Виталя.

– Да, снимем, пока можно снимать.

– И вон на ту стену залезем, – кивнула Татьяна. – Возможно, с нее будут лучше видны окрестности.

Я считала, что нам нужно будет попросить завтра днем вертолетчика поднять машину на небольшую высоту, чтобы осмотреть соседние острова сверху. Тогда мы точно увидим, выкопана яма или нет. При подлете мы этого не сделали. Все решили, что все увидим с земли. Да и внимание в первую очередь привлек остров со строениями. Вероятно, на яму следовало смотреть в другую сторону.

– А как ты собираешься залезать на стену? – посмотрел на Татьяну Виталя. – Я лично тебе свою спину подставлять не намерен.

– Во-первых, полезут Юля и Паша, – заговорила Татьяна. Пашка издал звук, напоминающий хрюканье, но комментировать не стал. – Во-вторых, у меня есть веревка и альпинистский крюк. В-третьих, Юле я и сама могу подставить спину.

На самом деле никаких сложностей с залезанием на стену у нас не возникло. Это была груда развалин, по которой в общем и целом взбираться было легко. Конечно, не ступени лестницы, но в кроссовках, имея некоторую спортивную подготовку и опыт залезания в места, где меня не ждали, на верх стены я взлетела гораздо быстрее, чем предполагала. Остальные пока оставались внизу.

Бинокль висел у меня на груди, тут я приложила его к глазам и поняла, на каком острове велись земляные работы. Только расстояние все равно было слишком большим, чтобы понять, какие именно. Я увидела лишь горы земли.

Внезапно где-то вдали послышался гул вертолета.

– Быстро вниз! – рявкнул Виталя. – И в кусты у берега. Я сейчас лодку оттащу подальше.

Виталя рванул к берегу, мы за ним. К сожалению, с этого острова мы не увидим, что будет происходить на нашем. Никто из нас не сомневался, что вертолет летит туда. Вот только чей?

Виталя тем временем достал рацию и переговорил со связистом, который засел в каком-то домике и обещал держать нас в курсе событий, а также сразу же передать на Большую землю, кого принесло на остров.

Но вертолет приземляться не стал, покружил над островом, разбудил заснувших у костра чиновников, потом улетел. Никаких опознавательных знаков, по которым можно было бы определить его принадлежность, на нем заметить никому не удалось.

Пашка все-таки заснял вертолет из засады, а после его исчезновения за горизонтом мы вернулись на остров.

– Я не понимаю, чей он, – говорил вертолетчик, который явно чувствовал себя неуютно. – Я в этих местах знаю всех, кто машины гоняет.

– А военные? – уточнила я.

– Военных здесь больше нет. И они всегда с маркировкой. Пусть непонятной гражданским, но с какой-то маркировкой. Скорее всего, какие-то частники.

Чиновники опохмелялись, юрист просматривал какие-то бумаги, связист нам не показался. Мы вчетвером решили сходить посмотреть, как обстоят дела у Василия с археологом. Те сообщили нам, что при приближении вертолета решили на всякий случай скрыться в кустах, где успели раздавить очередную бутылочку. Археолог, как я видела, имел не меньший опыт распития спиртных напитков, чем патологоанатом и оператор. Но и работал не хуже их. И за обедом и ужином именно он развлекал нас рассказами о том, что находил на раскопках в разных частях бывшего Советского Союза, как ездил в экспедиции. Сейчас ему очень не хватает этих экспедиций (в том количестве, что было раньше), и он хватается за любое предложение.