Последний штурм - Александр Тамоников

Капитан ответил:

— Принял.

Андрей добавил:

— Двоим бойцам, контролирующим часть отряда бандитов в лесу, передай приказ: одновременно с началом твоих действий – атаковать их.

— Понял.

— Начали, Фаланга.

Сургин перевел «ВАЛ» в режим автоматического огня, двинулся вдоль забора. У угла остановился, выглянул на улицу. Местность перед воротами была пуста. Андрей продолжил движение, повторно остановившись уже возле открытой калитки. Прислушался. Услышал шуршание гравия. Значит, кто-то возле джипа или у ворот находится. Ну и черт с ним, поднес рацию ко рту:

— Слава! По счету пять – поражение целей, далее тишина. Отсчет пошел! – И тут же переключился на Кравчука: – Фаланга! Огонь!

Напарник Сургина и командир группы прикрытия ударили из своего оружия почти одновременно. Хлопков «винтореза» Сургин не слышал, а вот четыре короткие очереди ручного пулемета разорвали тишину, нависшую над селом.

Андрей ворвался во двор.

Боевик, который шуршал гравием, обходя внедорожник, стоял спиной к майору, оцепенев на мгновение от пулеметных очередей. Он не успел обернуться, как Сургин выстрелом в затылок бросил его тело на капот джипа. Уничтожив препятствие, Андрей рванулся к входной двери дома.

Выбив ее ударом ноги, несколько раз перевернулся, упав на пол фойе. И сделал это своевременно. По стенам и в открытый проем с визгом пошли пули автомата главаря боевиков. Откатившись к стене, Андрей выпустил в ответ очередь, стараясь забрать выше. В его задачу не входило уничтожение противника. Но тот, вскочив из-за стола, за которым сидел в фойе вместе с Зинченко и Рудным, имел Андрея перед собой открытой мишенью. Захват срывался, еще мгновение – и бандит всадит в Сургина очередь. И уже ничто не спасет Андрея. Майор, отпрыгнув к противоположной стене, уже хотел выстрелить в чеченца на поражение, как на того вдруг, что-то крикнув, набросился Зинченко. Связист явно не рассчитал свои силы. Главарь банды оказался сильнее и сумел отбросить от себя полковника, тут же выстрелив в него из автомата. Выстрелил и Сургин, целясь в автомат боевика. И он попал в цель. «АКС-74» отбросило в сторону, чечен покачнулся. Андрей вскочил, направив в его сторону ствол, приказал:

— Стоять, Гулаев! Или…

Но перед Сургиным находился не Гулаев. Перед ним, криво усмехаясь, стоял заместитель главаря «Халифата» Мулдашев. Начфин от страха замер в кресле, побледнев как мел! Андрей понял, что произошел сбой. Гулаев вместо себя отправил на встречу своего зама. Черт!

Чечен же вытащил из ножен длинный клинок, выкрикнув:

— Что, пес, прокололся? Взял Гулаева? Ха-ха-ха, вам его не видать как своих ушей, нечестивцы. Решили подставить своих? Так смотри, как кончаются такие подставы.

И резким движением руки, в которой был зажат клинок, Мулдашев рассек горло подполковнику Рудному. И тут же выставил окровавленный кинжал перед собой:

— Ты пришел за Гулаевым, а встретил меня, проклятый гяур! Ну, стреляй, пес, чего застыл, зенки из-под маски пялишь? А? Тебе приказано взять главаря живым? Так бери, вот он я, перед тобой!

Сургин прошипел:

— Ты не главарь, вонючка, и у меня нет приказа брать тебя живым, но я сделаю это, чтобы ты шакалом в камере взвыл!

Андрей отбросил в сторону автомат, принял боевую стойку.

Мулдашев расхохотался и сделал резкий выпад, метя кинжалом противнику в горло. Сургин среагировал мгновенно. Он выставил блок, и рука бандита пошла вверх. Майор рванул блок в сторону и вниз. Мулдашев потерял равновесие и начал валиться на бок. Андрей отпустил бандита, чтобы тут же нанести встречный удар левой рукой. Раздался хруст ломающейся челюсти, а затем вопль. Сургин врезал бандиту ногой в промежность. Следующим ударом в затылок он сбил боевика с ног, вскочил на него, свел назад руки, сковав запястья. Мулдашев подогнул колено, перевернувшись на бок. Кровь черной лужей растеклась возле его изуродованного рта.

Андрей поднялся:

— Что, сука, довы…ся? На кого дернулся, ишак карабахский? Сказал, выть в камере будешь, значит, будешь!

Сургин извлек из чехла рацию:

— Фаланга! Я – Бук!

Кравчук ответил немедленно:

— На связи.

— Что в лесу?

— Только принял доклад. Ребята обстреляли группу всадников, оставшихся в массиве, трех стреножили, двое ушли! Деревья и кусты помешали отстрелить всех.

— Понимаю. Трое стреноженных убиты?

— Двое убиты, один ранен. Также ранен и еще один, что успел скрыться! И ранен серьезно, капли крови отчетливо видны на тропе. Крупные капли. Далеко не уйдет.

Андрей переключился на Павлова:

— Слава?

— Да, Андрей?

— Прокол вышел! В усадьбу вместо Гулаева явился его заместитель Мулдашев.

— И что теперь?

— А хрен его знает! Будем разводить пленных. Их у нас двое, Мулдашев и урод из леса. Если, конечно, генерал не примет другого решения.

— Когда ты будешь связываться с ним?

— Немедленно.

Андрей вызвал на связь Потапова. Доложил ему обстановку, которая не особо порадовала генерала. Он приказал группе Кравчука с пленными и телами убитых предателей выдвинуться к водонапорной башне, куда вышлет вертолет. Сургину с Павловым предстояло совершить обратный путь до Моздока сначала пешком, потом на «УАЗе». Андрей спросил:

— А что в ущелье?

— Я отдал приказ на штурм вражеской базы. Думаю, на это уйдет не более часа. Все детали обсудим в Москве.

Сургин поинтересовался:

— Как нам со Славой добраться до столицы?

Генерал пояснил:

— В 21.00 из Моздока запланирован вылет борта на Москву. Вы должны успеть, но если припоздаете, командир экипажа имеет приказ без вас не взлетать. Все! Переключаюсь на Лемеха. До встречи!

— До встречи!

Андрей связался с Кравчуком, передал ему приказ Потапова насчет эвакуации, сам же двинулся следом за Павловым. Они встретились в лесу. В невеселом настроении спецагенты начали обратный марш. В Москву они прибыли в 23.10.

У трапа Сургина с Павловым ждала генеральская «Волга». Водитель развез офицеров по домам, передав приказ девятнадцатого июня в полдень быть на даче у генерала.

Рита не ждала мужа в столь поздний час. Она, покормив и уложив дочь в крошечную кроватку, занялась стиркой, когда в дверь осторожно постучали. Маргарита прошла в прихожую, спросив:

— Кто там?

Андрей ответил:

— Тот, кого ты ждешь, любимая!