Язык жизни. Ненасильственное общение - Маршалл Розенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осуждение других способствует самосбывающимся пророчествам.
С чего бы люди захотели говорить правду, зная, что их за это осудят и накажут?
Я хотел бы сказать, что, когда наши головы заняты осуждением и анализом неправоты, жадности, безответственности, лживости, нечестности других, их деятельностью, которая провоцирует загрязнение окружающей среды, их деструктивной погоней за прибылью или другими их нежелательными поступками, – очень мало кто из этих людей захочет обратить внимание на наши потребности. Если мы хотим защищать окружающую среду и приходим к руководителю корпорации с настроем «вы убиваете планету, вы не имеете права так обращаться с природой», то существенно уменьшаем шансы на удовлетворение своих потребностей. Мало кто способен внимательно относиться к нашим потребностям, когда мы выражаем их в терминах чужой неправоты. Конечно, мы можем преуспеть в высказывании таких суждений, заставляя людей прислушаться к нашим потребностям с помощью стыда. Если нам удастся пристыдить или запугать их достаточно, чтобы они изменили поведение, мы можем поверить, что можно «победить», рассказывая людям, какие они неправильные.
Однако в более долгосрочной перспективе мы понимаем, что каждый раз, когда наши потребности удовлетворяются таким образом, мы не просто проигрываем, но и весьма ощутимо умножаем насилие на планете. Может быть, мы решили проблему, тревожащую нас непосредственно в данный момент, но создали новую. Чем больше осуждения и обвинений слышат люди, тем более агрессивную и оборонительную позицию они занимают и тем меньше будут склонны заботиться о наших потребностях в будущем. Поэтому даже если в данный момент наша потребность удовлетворена, в том смысле, что люди выполняют наши желания, позже мы за это расплатимся.
Давайте рассмотрим, что конкретно нужно для полного выражения гнева. Первый шаг – остановиться и ничего не делать, просто дышать. Мы удерживаемся от любого шага, направленного на осуждение или наказание другого человека. Просто сохраняем спокойствие. Затем мы определяем мысли, которые вызывают у нас гнев. Например, мы случайно услышали утверждение, которое заставило нас думать, что с нами не стали разговаривать из-за нашей расовой принадлежности.
Шаги по выражению гнева:
1. Сделайте паузу. Дышите.
2. Определите свои осуждающие мысли.
3. Установите контакт со своими потребностями.
4. Выразите свои чувства и неудовлетворенные потребности.
Мы чувствуем гнев, делаем паузу и определяем мысли, которые проносятся в голове: «Это неправильно! Она расистка!» Мы знаем, что любые подобные суждения – это трагические выражения неудовлетворенных потребностей, поэтому делаем следующий шаг и устанавливаем связь с потребностями, которые лежат в основе этих мыслей. Если мы осуждаем кого-то за расизм, возможно, мы испытываем потребность в принадлежности к обществу, равенстве, уважении или связи с людьми.
Теперь, чтобы полностью выразить себя, мы открываем рот и выражаем свой гнев – но теперь он трансформирован в потребности и связанные с потребностями чувства. Чтобы высказать эти чувства, может понадобиться большое мужество. Мне легко разозлиться и сказать: «Это расизм!» Вообще-то, я могу даже испытывать удовольствие, говоря это. А вот обратиться к чувствам и потребностям, лежащим в глубине такого утверждения, бывает очень страшно. Чтобы полностью выразить свой гнев, мы можем сказать другому человеку: «Когда вы вошли в комнату, начали говорить с другими, не обратили внимания на меня, а потом я услышал вашу реплику о белых, и мне стало очень плохо и страшно. Это задело мою потребность в справедливом отношении. Пожалуйста, скажите, как вы относитесь к этим моим словам».
Однако в большинстве случаев, прежде чем ожидать от другой стороны понимания наших чувств, нужно сделать еще один шаг. В таких ситуациях другим может быть тяжело принимать наши чувства и потребности, поэтому, если мы хотим, чтобы нас услышали, сначала придется проявить эмпатию к этим людям. Чем больше эмпатии мы проявляем к мотивам, которые заставляют их вести себя вразрез с нашими потребностями, тем больше вероятность того, что они смогут ответить нам тем же.
Чем лучше мы слышим их, тем лучше они услышат нас.
В течение последних тридцати лет у меня был ценный опыт обсуждения ННО с людьми, которые обладают твердыми убеждениями относительно определенных рас и этнических групп.
Однажды ранним утром я ехал на такси из аэропорта. В кабине водителя послышался голос диспетчера: «Кто подберет мистера Фишмана у синагоги на Мэйн-стрит?» Сидевший рядом со мной попутчик пробормотал: «Эти жиды встают рано, чтобы успеть выжать из людей побольше денег».
Полминуты у меня дым шел из ушей. В более молодые годы первой моей реакцией было бы желание причинить такому человеку физическую боль. Вместо этого я сделал несколько глубоких вдохов и с эмпатией отнесся к бушевавшей внутри меня обиде, а также к страху и гневу. Я проявил внимание к своим чувствам. Я осознавал, что гнев вызван не соседом-попутчиком и не его замечанием. Его слова вызвали во мне бурю, но я понимал, что причины моего гнева и сильного страха лежат намного глубже. Я сидел, давая возможность жестоким мыслям просто течь. Я даже получил удовольствие, представив себе, как разбиваю голову этому человеку.
Эта проявленная к себе эмпатия дала мне затем возможность сосредоточиться на человеческих качествах по ту сторону этих слов. И после этого первыми моими словами было: «Вы чувствуете…?» Я пытался проявить эмпатию к этому человеку, услышать его переживания. Почему? Потому что я хотел найти в нем красоту. А еще я хотел, чтобы он полностью осознал, что я почувствовал после этого замечания. Я знал, что не получу этого понимания, если в нем будет бушевать буря. Мне хотелось наладить с ним контакт и проявить уважительную эмпатию к его жизненной силе, скрывавшейся за этим замечанием. Мой опыт говорил мне, что, если я смогу проявлять эмпатию, он сможет, в свою очередь, услышать меня. Задача стояла нелегкая, но шансы были.
Осознавайте возникающие у вас жестокие мысли, не осуждая себя за них.
– Вы чувствуете раздражение? – спросил я. – Кажется, у вас был какой-то плохой опыт общения с евреями.
Он покосился на меня:
– Ну да! Отвратительные люди. На всё готовы ради денег.
– Вы им не доверяете и хотите себя защитить, когда приходится иметь с ними дело?
– Конечно! – воскликнул он и продолжал высказывать все новые и новые суждения, а я прислушивался к чувствам и потребностям, лежавшим в основе каждого из них.
Когда мы слышим чувства и потребности других, мы признаём нашу общую человечность.
Когда мы направляем свое внимание на чувства или потребности других, мы вместе ощущаем свою человечность. Когда я слышу, что он боится и хочет себя защитить, я осознаю, что у меня тоже есть потребность защищать себя, и я понимаю, что такое бояться. Когда мое сознание сосредоточено на чувствах и потребностях другого человека, я вижу общность нашего опыта. Я пребывал в глубоком конфликте с тем, что происходило у него в голове, но понял, что получаю больше удовольствия от общения с другими людьми, если не слышу их мнений.