Россия 2015. Эпидемия - Алексей Фомин

Одна из звезд явно не была неподвижной. Она совершала заметное глазу колебательное движение вверх-вниз относительно объектива видеокамеры, а потом, попрыгав эдак секунд тридцать, резким скачком переместилась вправо.

– О-о! Вот это да! – завопили в два голоса снимавшие.

Потом первый голос, задыхаясь от счастья, спросил:

– Ну что? Как думаешь, НЛО?

– Да, – ответил второй, – похоже, мы с тобой настоящую тарелочку засекли. Надо подольше за ней понаблюдать.

Камера снова переместилась за скакнувшей звездой.

– Занятное явление, – единственным из смотрящих отозвался на происходящее Свирский.

В нижней части кадра появилась бегущая строка. «Этот репортаж, – гласил английский текст, – мы получили от наших внештатных корреспондентов из России, из Московского региона. Им удалось зафиксировать несколько интересных фактов, которые требуют подробных комментариев специалистов. Мы пока затрудняемся интерпретировать то, что удалось заснять нашим корреспондентам. Время происходящего зафиксировано на экране». Еще некоторое время камера двигалась за прыгающей звездой, пока экран не рассек тонкий блик серебристого света, промелькнувший за какую-то долю секунды и исчезнувший из поля зрения объектива.

– Сашка, что это было? Ты видел? – камера опустилась, упершись в черноту.

– Вроде что-то мелькнуло, метеорит, наверное. Какого черта ты камеру опустил? Давай, ищи по-новой нашу тарелочку.

Камера снова заползала по звездному небу, но безрезультатно, прыгающую звезду найти не удавалось.

– Сюда, сюда поверни!

Камера сделала такой резкий поворот, что отдельные звезды слились во множество длинных серебряных нитей, развешанных в иссиня-черном небе. Внизу экрана появилось оранжево-белое зарево.

– Что это такое? Восход? Вроде рановато, а? – спросил один.

– Какой восход? Олух, это на западе. Это Москва. Пожар в Москве, – ответил второй.

– Не может быть, слишком далеко. Где-то ближе горит.

Зарево катастрофически быстро разрасталось и становилось все белее и белее, заливая уже почти весь экран. И тут возник гул, сначала далекий, он приближался, делался все громче и громче. Камера заплясала в руках у снимавшего, упала на землю, и вместо картинки побежали продольные полосы, изломанные синусоидой.

И снова бегущая строка, и снова повтор сюжета.

– Что это было? – в один голос спросили Марина и Вика.

– Мишенька, пожалуйста, давайте еще раз пересмотрим другие каналы. Я думаю, теперь должно появиться что-то новое, – попросил Анатолий Львович.

– Вот-вот, CNN давай, – распорядился Андрей.

CNN транслировало уже знакомый им сюжет, самое начало. Но бегущая строка была уже иной. «Взрыв в Москве», – вслух прочла Вика.

– Какой взрыв? – спросила она. – Мы не видели никакого взрыва.

Ответом ей было всеобщее молчание.

Сюжет, правда уже в укороченном виде, повторяли три раза. Потом на экране возник диктор и рассказал, что этот сюжет, который CNN удалось получить на другой телестанции, настолько их заинтересовал, что они попытались получить какие-нибудь разъясняющие материалы у своих источников в NASA. И вот, что CNN удалось получить. На экране стали возникать снимки, сделанные со спутника. Вид Москвы из космоса напоминал большой, прекрасно сделанный макет города. Со своими знаменитыми кольцами и четкими радиусами шоссе, рассекающими город на сектора, с голубыми лентами рек и огромными массивами парков. Следующие несколько снимков зафиксировали момент возникновения и разрастания взрыва. Эпицентр находился в Лосином острове, рядом с кольцевой дорогой. «Опрошенные нами эксперты сходятся во мнении, что в Москве произведен взрыв обычного взрывчатого вещества чрезвычайной силы или ядерный взрыв небольшой мощности. Во втором случае речь может идти о так называемой „грязной“ атомной бомбе или нейтронном оружии. Некоторые специалисты давно высказали мнение, что международные террористы уже обладают „грязной“ атомной бомбой, оставалось только гадать, где будет нанесен удар. Возможно, что этот удар нанесен в Москве. Хотя кое-кто из наших экспертов, анализировавших спутниковые снимки, отметил на них подозрительный предмет, который они идентифицировали как ракетную боеголовку. В любом случае, непонятна позиция правительства России, которое молчит вот уже почти сутки…», – разглагольствовал комментатор.

– Что такое нейтронное оружие? – спросил Михаил, не отрывая глаз от дисплея.

– Бомба малой мощности, но с бешеной радиоактивностью, действующей сравнительно короткий промежуток времени. Сохраняет технику, здания, сооружения, но гарантированно уничтожает все живое в радиусе пятьдесят – сто километров, – пояснил майор, так же не поворачивая к собеседнику головы.

– Не знаю, есть ли сейчас такая бомба в арсеналах, но на исходе холодной войны и мы, и американцы стращали ею друг друга, – добавил профессор.

– Миша, пожалуйста, мне необходимо позвонить, – Марина говорила очень тихо, почти шептала.

– Да, да, конечно, – с поспешностью ответил он, одной рукой выщелкнув из гнезда телефонную трубку и протягивая ее Марине, а второй переводя компьютер в режим телефонной связи. – Ты родителям, да? У них спутниковая связь?

Марина кивнула и стала диктовать цифры номера, дублируемые Мишкой на клавиатуре. Он забыл выключить громкую связь, и теперь все слышали длинные телефонные гудки. Первый, второй… пятый… восьмой… двадцатый. Она положила трубку на стол, медленно поднялась с табурета и, не говоря никому ни слова, спокойным, размеренным шагом направилась в дом. Все так же молча проводили ее взглядом, только Вика сорвалась с места, намереваясь последовать за Мариной, но Колосов-старший остановил ее:

– Не надо, пусть побудет одна.

Некоторое время сидели молча, тупо пялясь в дисплей, на котором красовалось окошко с цифрами телефонного номера. Нарушил молчание Виктор Петрович:

– Будешь звонить кому-нибудь еще?

– Нет, – жестко ответил сын. – Нет, – повторил он, – будем смотреть. – Мишкины пальцы забегали по клавиатуре, и на дисплее вновь появилась заставка CNN.

Пресс-конференция в Белом доме: «… к сожалению, у нас не было никакой информации… президент выражает солидарность с русским народом…». Потом Париж, Елисейский дворец, наконец – Петербург: «… международные террористы… чудовищное преступление… справедливый гнев… найти и покарать…»; Пекин, Берлин, Лондон, снова Вашингтон…

Голова наливалась свинцовой тяжестью, переставая воспринимать информацию и что-либо соображать. Чувства притупились, эмоции стерлись.

Первым не выдержал Свирский, через полчаса за ним последовал Виктор Петрович, остальные сидели перед компьютером до тех пор, пока очередное июльское утро не вступило полностью в свои права.

Из Орла выехали в двенадцать. Перед выездом из города заехали на барахолку, и сын и отец Колосовы, в сопровождении майора, отправились искать торговца, обещавшего достать фары для «Транзита». Торговец не обманул. Действительно, принес левую фару в сборе, а вместо правой предложил лампу и стекло. Стекло было, правда, не родное, но по размерам почти совпадало с фордовским. «Приспособите как-нибудь», – обнадежил он. Колосовы, согласившись с ним, взяли и то и другое. Немного отъехав от барахолки, остановились и поменяли фары. Теперь можно было ехать круглые сутки. На выезде из города постовой, на удивление, их не остановил, лишь проводив равнодушным взглядом их микроавтобус, с которого были сняты номерные знаки.