Черные шляпы - Патрик Калхэйн

— Ник, пожалуйста… прошу. Я сделал эту гадкую вещь, я больной! Но я же твой брат!

Рука Ника дрожала, когда он навел револьвер на сына своей матери. Голос его тоже задрожал:

— Я опозорен и оскорблен тем, что ты мой брат. Если бы папа был жив, он бы сам убил тебя. Но его нет, поэтому долг за мной.

Фрэнки откинулся в кресло, сложив руки на груди, и лишь слегка улыбнулся, когда Ник дважды спустил курок. Обе пули попали Георгиосу в левый висок, когда тот начал отворачиваться, словно это могло спасти его. Сдвоенная струя крови залила скатерть прежде, чем Георгиос упал на стол, раной вниз, прямо в свое блюдце с остатками пахлавы.

Мария закричала, но Фрэнки успокоил ее и разъяснил, что сейчас у нее обычная забота, как после любого воскресного обеда — убраться на столе.

Фрэнки помог Нику избавиться от тела. Они положили труп его брата, замотанный в одеяло, в багажник автомобиля семьи Колувосов, поехали к парому, ходящему в Нью-Джерси, и выбросили свой мусор в виде человеческого тела на заросшей травой нелегальной свалке.

Позвонив спустя неделю, Ник сказал, что все заботы Фрэнки стоили достигнутого результата. В машине и на пароме Ник был очень мрачен, но сейчас владелец ресторана снова принял свой привычный облик, бурлящий жизнерадостностью. Он рассказал, что его дочка снова стала разговорчивой и улыбчивой, как раньше, у нее появился аппетит и пропали кошмары, с тех пор как «дядя Георгиос вернулся на Родину Предков».

— Вы очень хороший человек, мистер Йель, и я горд тем, что могу называть вас моим другом, — сказал Ник.

Такое тактичное в высшем смысле этого слова поведение сделало Йеля любимцем обитателей Бруклина.

Он считал себя не обычным преступником, а успешным бизнесменом. То, что другие называли «крышей», он называл «страховкой», а то, что другие называли «поборами», он считал страховыми взносами. У него в собственности было похоронное бюро, подобное дело никогда не выходит из моды, и это было полезно, в том числе в отдельных сферах его прочих деловых интересов. У него были скаковые лошади, боксеры-профессионалы и два заведения — трактир «Гарвард» и кафе «Санрайз» за углом от его большого кирпичного дома на Четырнадцатой авеню, где находилось и похоронное бюро. Для этих новых дел с выпивкой у него имелся флот быстроходных катеров для контрабанды и целый гараж грузовиков для доставки клиентам.

Но самое большое удовольствие Фрэнки доставляло производство именных сигар «Фрэнки Йель», размещавшееся здесь же, в Бруклине. Чтобы подчеркнуть свою законопослушность, он даже поместил свой портрет на сигарные коробки, и не было в городке торговца табаком, у которого бы на видном месте не красовались коробки с этим портретом — Фрэнки с черными волосами, зачесанными вправо, с широким симпатичным лицом, наглаженным белым воротничком и черным галстуком-бабочкой. Он не обдирал своих покупателей, продавая столь качественные сигары по двадцать центов за штуку или по полдоллара за три.

Конечно, продвинуть на рынке новый товар было очень непросто, несмотря даже на его качество, и для этого потребовалось разбить пару окон и сломать пару рук, чтобы сигары заняли подобающее место на полках магазинов по всей округе. Это привело к нездоровым ассоциациям, единственное объяснение тому, что сигары прозвали «вонючими Фрэнки Йелями». Оскорбительно, но его ребята не знали, что с этим делать.

Он мог позволить себе просто пожать плечами в ответ на это. Маленькие люди всегда завидуют большим. Кроме того, поколотить владельца магазина — это одно, а поколотить покупателей — совсем другое. Ну и что, если кто-то, у кого вкусы, как из задницы, считает его сигары дешевыми и плохими? Ведь у табачных магазинов тоже бывают периоды плохой торговли, не так ли?

Фрэнки Йель считал себя живым воплощением американской мечты. Родившийся в захудалой Калабрии Франческо Иоэле приплыл сюда, когда ему было восемь, и провел отрочество в подростковой банде «Файв Пойнтс», дурачась и развлекаясь, как и все остальные дети. Первым настоящим делом стала жестокая драка в бильярдной. Он сам удивился тому, как много можно сделать с человеческой головой при помощи бильярдного кия, взятого за тонкий конец. Второй привод был за ношение огнестрельного оружия. У него была еще куча приводов за воровство, но удача и умение откупиться помогли ему избежать тюремного заключения. По сути, на нем не висело ни одного «взрослого» срока.

Тем не менее он вполне мог оказаться на скользкой дорожке, если бы не встретил Терезу. Без сомнения, жизнь в браке изменила его. И теперь было трудно поверить, что этот респектабельный джентльмен когда-то был всего лишь, признаем это, дешевым громилой.

За последние пару лет Фрэнки Йель добился очень многого. Он держал на «страховке» двадцать с чем-то владельцев пирсов и транспортных фирм, которые до этого платили за защиту этим ублюдкам из «Белой Руки». Его превосходный товар на рынке выпивки тоже вывел его вперед по отношению к ирландцам, которые теперь лишь пытались грабить грузовики Йеля, поскольку их собственный товар, сделанный в ванных, был совершенно убогим.

Кроме того, малый бизнес Южного Бруклина тоже перешел под его защиту. Взломы складов, угоны и выколачивание долгов также хорошо пополняли казну Йеля. А его табун крепких ребят, которых можно было подрядить в тех случаях, когда политикам требовалась определенная поддержка или у промышленников возникала необходимость подавить забастовку, тоже работал неплохо.

Может, он застоялся? Может, все шло настолько гладко и хорошо, что он стал толстым и ленивым? Скорее всего, именно для того, чтобы справиться с такими приступами лени, он и объявил войну «Белой Руке». Ведь они были единственным реальным препятствием на пути к полному контролю рэкета по всему Бруклину. Может, именно поэтому он решил разведать обстановку на другом берегу реки, в Манхэттене, чтобы расширить свой питейный бизнес.

Без сомнения, Эл облажался в деле с Холидэем. То, что начиналось как небольшая проблема, теперь превратилось в большую долбаную неразбериху. Фрэнки подразделил свалившуюся на него головную боль на две части. Во-первых, бизнес расширился так сильно, что, возможно, он дал в руки такому ребенку, как Капоне, слишком много власти. Во-вторых, сам Капоне, у которого в штанах расперло и которому не хватило мозгов, чтобы не подкатываться к куколке их соперника по бизнесу в разгар мирных переговоров, будь они прокляты.

Но какого черта дерьмо полетело в разные стороны именно в трактире «Гарвард» и именно сейчас, когда в городе появился Джонни Торрио?

Сейчас Маленький Джон, в основном, играл роль молчаливого партнера по бизнесу, доверяющего Фрэнки все дела в Бруклине в то время, как сам он вел дела в Чикаго. Но слухи о ситуации дошли до Чикаго, вынудив Торрио второй раз за последние три месяца приехать в Бруклин.

На той же улице, где находился клуб «Адонис», в их гараже с грузовиками, перевозящими выпивку, был офис. Фрэнки и Маленький Джон сидели и разговаривали, ожидая, когда придет молодой Капоне, чтобы они вместе обсудили дело Холидэя. Сейчас же Торрио вводил Фрэнки в курс дел в Чикаго.