Бродяга Гора - Джон Норман

Я повернулся и, хлопнув дверью, покинул таверну. В моих глазах стояли слезы бессильной ярости. Хотя на бедре моем и висел меч, я прекрасно понимал, что не владею оружием настолько, чтобы выстоять в поединке против любого из пиратской шайки.

До моего слуха донесся новый взрыв издевательского смеха, грубого мужского и звонкого женского. Мисс Хендерсон смеялась надо мной громче всех.

Потом Клиомен выкрикнул:

— Еще вина для леди Беверли, свободной женщины!

Раздался смех.

— Да, господин, — услышал я отклик рабыни и чувственный звон колокольчика на ее лодыжке. Я сжал кулаки, но мне не оставалось ничего другого, кроме как уйти домой.

Всю ночь, не смыкая глаз, я ждал Беверли, но она так и не появилась. Рано поутру мне, как обычно, пришлось отправиться в доки искать работу, но и по возвращении после трудового дня я обнаружил свой дом пустым. Мисс Хендерсон не вернулась.

— Забудь о ней, господин, — прошептала Пегги, приподнимаясь с мехов и целуя меня. Цепочка, крепившая ее ошейник к кольцу в глубине алькова, тихонько звякнула. Мысль зарезервировать эту девушку на сегодняшний вечер оказалась более чем удачной.

— Уже забыл, — откликнулся я.

— Я рабыня, но ведь не идиотка, — сказала Пегги.

— Трудно забыть эту маленькую стерву, — признался я.

— В Виктории хорошо известно, как она предала тебя, — заметила Пегги.

— Где ты слышала об этом? — спросил я, — Неужто я, простой поденщик из порта, — такая заметная персона, чтобы обо мне толковал весь город?

— Тасдрон рассказывал об этом посетителям, ну а мы, рабыни, всегда слышим, о чем говорят свободные люди. От нас ведь никто особо и не таится.

Это соответствовало действительности. Полуголых девушек в ошейниках зачастую воспринимали как предмет обстановки, и именно по этой причине они бывали осведомлены о происходящем едва ли не лучше свободных горожан.

— Надо полагать, вся Виктория надо мной потешается, — с горечью промолвил я.

— Нет, господин, — заверила меня Пегги. — Тебе сочувствуют, хотя многие удивляются, почему ты, имея такую возможность, не сделал ее своей рабыней?

Я промолчал.

— В Виктории тебя знают и уважают, — продолжила девушка. — За тобой закрепилась слава непобедимого кулачного бойца, силача и хорошего работника. Это качества, которые ценятся горианцами.

— А известно людям о том, как мне пришлось уйти из Хиброновой «Пиратской цепи», оставив там леди Беверли? — спросил я с тяжелым вздохом.

— Ты называешь эту маленькую шлюху леди? — удивилась она.

Я посмотрел на нее строго.

— Прости меня, господин, — улыбнулась девушка, — но я ведь видела ее на Земле и могу с уверенностью сказать, что звания шлюхи эта особа вполне достойна. И уж конечно, она относится к тому типу женщин, которые самой природой предназначены для ошейника.

Я молча уставился в низкий потолок алькова.

— Да, — улыбнулась Пегги, — в Виктории хорошо известно, что произошло в таверне Хиброна, но никто тебя не осуждает. Ты ведь не мастер меча. А хоть бы и был им, пираты все равно имели большой численный перевес. Люди не упрекают тебя, честное слово. Многие считают, тот факт, что ты решился войти в таверну и попытался вырвать женщину из рук пиратов, уже служит признаком немалого мужества.

— Какое уж тут мужество, когда я не стал драться?

— У тебя не было выбора, — сказала она.

— Я просто ушел…

— У тебя не было выбора, — повторила она.

— Ушел как трус.

— Это неправда. Драться в таких обстоятельствах решился бы лишь мастер меча или безумец.

— Ясное дело.

— Разумный человек поступил бы как ты.

— Так поступил бы трус.

— Ты не трус, — возразила Пегги. — Глико, купец из Порт-Коса, всем рассказал о том, как храбро ты вел себя в порту, когда у него срезали мошну.

— Вот как?

— Да, он тебя вовсю расхваливал. И все видели, как вор Грат Быстроногий, от которого в Виктории не ведали, как избавиться, по твоему приказу убрался прочь из города.

— Интересно. Я ведь не знал даже имени этого прохвоста.

— Есть и такие, кто говорит, что Виктории пора обзавестись городской стражей, а тебя назначить начальником.

Я рассмеялся. Мысль о стражнике, который даже не владеет мечом, показалась мне забавной.

Мы помолчали.

— Укрепленная база Поликрата неприступна, — сказала Пегги.

— Ты умная женщина, — отозвался я.

— Лучше не пытайся.

Я промолчал, зная, что располагаю средством, которое в случае необходимости откроет мне доступ в мрачную цитадель, контролирующую речную бухту.

— Забудь о ней, господин, — посоветовала Пегги.

— Я видел в таверне Глико из Порт-Коса, — сказал я. — Он искал Каллимаха, а когда нашел, они стали проводить много времени в разговорах. При этом Каллимах угрюм и сдержан, а Глико, напротив, многословен и пылок.

— Да, это так, — подтвердила Пегги. — Они частенько проводят вечера у нас в таверне.

— А о чем они говорят?

— Не знаю, господин. Девушкам велено не подходить к их столику без приказа, а подзывают они нас только затем, чтобы приказать подать напитки или закуски.

— Как долго собирается Глико пробыть в Виктории? — спросил я.

— Я не знаю, господин, — сказала она, — Может быть, он уже уехал, потому что сегодня вечером его в таверне не было.

Пегги потрогала цепочку, свисавшую с ее ошейника, и добавила:

— Похоже, господин любопытен.

— Мне бы хотелось узнать о том, какое дело связывает Глико с Каллимахом.

— Это мне неизвестно, но я совершенно случайно узнала, что Глико остановился неподалеку от доков.

— Выходит, он живет не в гостинице?

— То-то и оно.

— Интересно, — сказал я.

— А еще говорят, — прошептала Пегги, приблизившись ко мне так, что ее цепочка коснулась моей груди, — будто Глико не простой купец, а важный член купеческого совета Порт-Коса.

— Интересно, что делает такой важный человек в Виктории и что за дела у него с Каллимахом?

— Не знаю, господин, — сказала она, прижавшись ко мне всем телом. — Я всего лишь рабыня, которой позволено жить исключительно по снисхождению господ, которых она покорно и старательно ублажает.

Охваченный желанием, я заключил Пегги в свои объятия.