Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Голубое сало - Владимир Сорокин

Голубое сало - Владимир Сорокин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 84
Перейти на страницу:

– Сисул, это действительно очень важно.

– Товарищ Сталин решает семейный дело. Нельзя идти.

Молотов устало провел ладонью по своему широкому лицу:

– Ты не понял, Сисул. Это действительно очень важно. Очень.

Негр молчал.

– O, God damn you… – Теряя терпение, Берия заходил по гостиной, уперев длинные руки в узкие бедра.

– Слушай, дорогой, что это, в самом деле? – заговорил Микоян. – Ты государственный человек или нет?

– Тебе сказали – очень важно! – пнул лежащего Ворошилов.

– Не надо, Клим. – Молотов придержал ногу Ворошилова, приблизил свое лицо к иссиня-черному лицу Сисула и продолжил: – От этого дела зависит здоровье всей нашей страны. И мое, и твое. И товарища Сталина. Если мы промедлим – нам всем будет плохо. Очень плохо.

Сисул открыл большие красивые глаза, быстро встал, словно и не спал вовсе. Он был высок и статен, в абиссинском национальном костюме, шитом золотыми и серебряными нитями; из-за зеленого пояса торчали рукоятки двух кинжалов. Обведя визитеров своими темными выразительными глазами, Сисул вынул из рукава ключ, отпер дверь и вошел в нее, плотно притворив за собой. Послышалась его приглушенная речь.

– А, вот и хорошо! – послышался чистый и громкий голос Сталина. – Очень хорошо, что они здесь! Вот пусть и посмотрят на вас! Проси!

Сисул вышел, открыл дверь с поклоном и ритуальной фразой, произнесенной на безупречном русском:

– Товарищ Сталин сердечно просит вас пожаловать к нему.

Молотов, Микоян, Берия и Ворошилов вошли в личную гостиную вождя. Сисул закрыл и запер за ними дверь.

Личная гостиная была раза в три меньше главной. В интерьере преобладало розовое и эбеновое дерево; мягкая мебель алого шелка стояла на китайском ковре теплых тонов, по углам виднелись большие китайские вазы; на сероватых стенах висели две картины: “Ленин и Сталин на псовой охоте” кисти Кустодиева и портрет Сталина в Швейцарских Альпах, написанный Бродским. Огромный матовый плафон на потолке освещал гостиную ровным неярким светом.

Сталин встал с кресла и, не глядя на вошедших, подошел к окну. Вождь был высокого роста, хорошо сложенным, с открытым, умным, словно выточенным из слоновой кости лицом; черные, коротко подстриженные волосы его были с проседью, высокий лоб плавно переходил в залысины, красивые черные брови плавно изгибались над живыми, проницательными карими глазами; небольшая горбинка не портила носа, волевые большие губы выступали над небольшим, но упрямым раздвоенным подбородком; гладкие щеки были слегка впалы. На вид Сталину было лет пятьдесят. Он был одет в белую шелковую косоворотку, подпоясанную серебряным поясом, и узкие брюки белого бархата, заправленные в белые лаковые полусапожки с серебряным шитьем.

Посередине гостиной стояли сыновья Сталина – Яков и Василий, узнать которых было трудно из-за женских платьев и париков, надетых на них. Худую, стройную фигуру Якова обтягивало длинное вечернее платье черного бархата с бриллиантовым скорпионом и белыми пятнами на худой груди; кудрявый каштановый парик утопал в накинутом на голые плечи синем боа; на тонких женственных руках были черные сетчатые перчатки до предплечий, одна из которых была разорвана; пальцы и запястья украшали три кольца белого золота с сапфирами и изумрудами и два платиновых браслета с мельчайшими бриллиантами; худое, с явственными чертами отца лицо его было сильно напудрено, что не скрывало припухлость правой подбитой скулы; подведенные синей тушью глаза смотрели в пол; под мышкой он держал узкую дамскую сумку из змеиной кожи. Невысокий полноватый Василий был одет в бежевое крепдешиновое платье со стойкой и высокими плечами, ниспадающее мелкими складками и расшитое на груди персикового тона розами; на тонкой золотой цепочке висела большая жемчужина; полные руки обтягивали бежевые лайковые перчатки, выпачканные уличной грязью; светлые волосы парика с нарушенной укладкой были тем не менее перехвачены перламутровым гребнем; полноватую шею Василия стягивала черная шелковая лента; нарумяненное пухлое лицо со ссадиной на подбородке, во многом повторяющее материнские черты, тоже смотрело в пол; на плече младшего сына вождя висела на массивной золотой цепи белая лакированная сумка.

– Друзья мои, могучие правители могучей страны, – заговорил Сталин грудным чувственным голосом, – посмотрите на детей великого Сталина. Внимательно посмотрите.

Члены правительства посмотрели на двух травести.

– Чем я провинился перед Богом и Россией? За что мне послано такое наказание? – Сталин оперся о мраморный подоконник и приподнялся на носках. – Почему я и именно я должен быть унижен детьми своими?

– Отец, я прошу тебя… – поднял голову Яков.

– Молчи, молчи… – Сталин закрыл глаза и прижал свой большой лоб к пуленепробиваемому оконному стеклу. – Ты недостоин ударов палкой, не то что слов. Тебе тридцать два года. И ты до сих пор – ничто. Мерзкое, грязное, мизерабельное ничто, способное только гнить заживо и разлагать брата и сестру.

– Отец, я очень прошу тебя не продолжать этого разговора при посторонних, – проговорил Яков.

– Посторонних? – Сталин резко повернулся, быстрой размашистой походкой подошел к Якову и заговорил, вплотную приблизив свое выразительное лицо к некрасивому белому лицу сына: – Здесь нет посторонних, кроме тебя! Здесь только мои друзья, товарищи по партии, по великому делу, да еще мой младший глупый сын, подпавший под твое гнусное влияние! Они мне не посторонние! Это ты – посторонний! Навсегда мне посторонний!

– Папа, ей-богу, ну прости нас, – конфузясь, забормотал Василий. – Я тебе обещаю, я клянусь, что больше…

– Не клянись, не клянись, черт тебя побери! – сморщился Сталин, словно от зубной боли. – Ты не знаешь, что такое настоящая клятва! Они, – указал тонким пальцем на членов правительства, – знают, что это такое! Вы – нет! Они знают, что такое честь и совесть! Вера и преданность! Что такое – высшее! То высшее, что позволяет нам оставаться людьми! Высшее! Настоящее, подлинное высшее! А не это, не эта… мразь, мразь, мразь! – Обеими руками он вцепился в подолы платьев своих сыновей и поднял их вверх, разрывая. У Якова обнажились стройные тонкие ноги в черных ажурных чулках, у Василия – полные, кривоватые, в капроне под цвет тела.

Сталин с силой толкнул их, сыновья стали падать; Яков зацепился высоким каблуком за кресло и упал, сбив головой узкий бронзовый торшер; Василий, пятясь, рухнул спиной на китайскую вазу и раздавил ее, как яйцо.

Сталин сел на диван, открыл стоящую на журнальном столе сандаловую коробку, достал не очень толстую сигару, срезал кончик, прикурил от свечи хрустального канделябра, выпустил голубоватый дым широкой струей и привычным, до боли знакомым всем движением потер себе переносицу:

– Что мне делать с ними?

Стоящие хранили молчание. Только стонал, держась за затылок, Яков да всхлипывал, ворочаясь в фарфоровых осколках, Василий.

– Вот, полюбуйтесь, – Сталин взял с журнального стола лист бумаги с грифом МГБ. – Начальник отдела наружного наблюдения МГБ СССР генерал-лейтенант Рюмин докладывает: по оперативным данным, 1 марта 1954 года в 18:32 Сталин Василий Иосифович (в дальнейшем В) прибыл на квартиру Сталина Якова Иосифовича (в дальнейшем Я). Из квартиры Я и В вышли в 20:45 через черный ход в женской одежде. Выйдя с улицы Грановского на Манежную площадь, они стали громко обсуждать, в какой ресторан идти. В предлагал “Берлин”, “потому что там много немецких офицеров”, Я возражал ему и говорил, что “у немцев после Потсдамской конференции стоит еще хуже, чем у коминтерновцев после высылки Иудушки Троцкого”. Таким образом, Я уговорил В идти в “Метрополь”. В ресторане “Метрополь” Я и В заняли стол на четверых, заказали бутылку шампанского “Редерер 1948”, рыбное ассорти, два салата из крабов, две котлеты по-киевски, мороженое, кофе. Я был приглашен на танец сотрудником посольства Испании Рамоном Гомесом. Вскоре Гомес и его московский приятель, владелец антикварного магазина “Атриум” В. Г. Пожарский, пересели за стол к Я и В. Гомес заказал еще 3 бутылки шампанского, Я достал из сумки кокаин и угостил новых знакомых. В от кокаина отказался. Гомес предложил поехать к нему домой, но В сказал, что с Пожарским он не поедет, потому что “принципиально не дает бородатым”. Я стал уговаривать В, просил его “засунуть свои принципы в пизду поглубже”. На что В обозвал Я “Спасскими воротами” и предложил себя Гомесу. Я плеснул в лицо В шампанским. В полез драться на Я, но Пожарский удержал его и сказал, что он готов сбрить бороду. Тогда В подозвал официанта и потребовал принести бритвенный прибор. Официант отказался. Тогда В вынул сто рублей и дал официанту. Официант принес бритвенные принадлежности и безопасную бритву. В сказал, что “слово не воробей”, и потребовал, чтобы Пожарский сейчас же за столом побрился. Пожарский ответил, что шутка зашла слишком далеко и что ему пора идти. Тогда В сказал, что сумеет отрезать ему уши и безопасной бритвой. Я стал удерживать В, но В бросил в лицо Я мороженое. Пожарский выбежал из зала. Я стал бить В. Гомес пытался разнять их. Официанты вызвали наряд милиции. Я, В и Гомес были доставлены в 12-е отделение милиции. Гомес вскоре был отпущен. В отделении В и Я грубо вели себя с сотрудниками милиции, оскорбляли их честь и достоинство.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?