Миры Непримиримых - Тимур Свиридов

И он шагнул назад к обелиску.

– Воин Древних! – тихо вскрикнул кто-то из всадников.

– Да, это он… – ответило сразу несколько. – Они вернулись!

– Молчать! – зарычал Док-Атор, яростно озираясь. – Целься в него!

Всадники нестройно подняли оружие. Сорок тронков по три стрелы. Сейчас Дар станет похож на колючий кустик. Странно, почему он так безразличен?..

– Выстрел!

Маленькие черточки метнулись вперед. Их было меньше, чем сорок, но каждая хотела принести Дару боль и страдание.

Что-то переключилось в нем. Голова словно вскипела от ярости. Дара замутило, и время будто замедлилось. Рука дернулась к рукояти эриг-шиташа. Он глазами видел, как черточки стрелок неторопливо скользили в воздухе, пронзая пространство и спеша прикоснуться к его коже. В спину давило ощутимое, успокаивающее тепло обелиска. Стрелки почти одновременно сошлись к светящемуся ореолу, висевшему вокруг его тела. Но им не суждено было пересечь этой границы. Они одновременно вспыхнули и сгорели – стайка длинных мотыльков, наткнувшаяся на зеленый огонь.

Обелиск защищал его!

– Выстрел!..

Только с десяток черточек на этот раз выпорхнули из тронков а'зардов. Дар зачарованно смотрел, как и они красиво предались огню. Не выдержав, Док-Атор швырнул свое копье. Затем двинул вперед дрома, выхватывая длинный скаковой шиташ. Полукольцо всадников расстроилось, дромы и тангры пришли в движение – топочась, сталкиваясь, разворачивались. Послышались смятенные крики:

– Древний воин!..

– Хозяин Древней травы!..

Копье вызвало яркий сноп зеленых искр и кануло без следа, будто нырнув в пустоту. Понукающие крики Док-Атора превратились в удивленные – его собственный дром, тараща глаза на Дара, пятился задом. Паника стала всеобщей, топот тяжелых лап снова сотрясал землю вокруг древнего святилища. Но теперь всадники уносились прочь в великом страхе, теряясь между деревьев.

– Ты ответишь мне за это! – скрежетал, удаляясь, голос несгибаемого Док-Атора. – Ответишь, ХУУРАДАНЕЦ!

Дар стоял на прогалине перед древним обелиском и ошарашенно оглядывался по сторонам.

Не с кем было разделить радость спасения и победы.

Некому было ответить на его вопросы.

Среди замшелых камней Хршитакки он был совершенно один.

Он проснулся от пения.

Протяжный негромкий звук еще резонировал в воздухе, когда Дар открыл глаза. В теле была удивительная легкость и воздушность, и он некоторое время блаженствовал в неподвижной истоме. Его уши помнили чудесный звук пения, и понемногу он осознал, что горло и грудь тоже помнят это. Это… он сам и пел!

Во сне.

Дарт понял, что снова очнулся от небытия.

Вздрогнув, судорожно напрягся, пытаясь вспомнить: кто он, где он? Ужас от возможности снова потерять память смел дремоту окончательно. Рывком пронеслись картины первого дня на Рортанге, полного битв и погонь – нет, память держала все цепко, каждое мгновение.

Ладно. Что это за место, где он заснул?

Вспомнилась встреча со следопытами Док-Атора, вспыхнувшее бешенство в голове, замедлившееся время, зеленое мерцание огня обелиска над кожей, сгорающие стрелки тронков, бегство а'зардов… Потом вспомнились дурнота и слабость, пришедшие, когда зеленый свет растаял. Слабеющими руками Дар выковыривал Метку из двукрестия обелиска… Здание с колоннами манило к себе как магнит… Дважды Дар валился на землю от бессилия, пока шел к нему. Вспомнился собственный страх, что Ходват прав, и он уже теряет разум…

Что стряслось потом, оставалось загадкой.

Потом в памяти была кромешная темнота.

Сейчас он лежал на твердом ложе, спиной в латнирной выемке специального лежака. Осторожно двинул ноздрями, принюхиваясь. Воздух был прело-грибной, тяжелый, почти отталкивающий и все же чем-то приятный. Шевельнул рукой – туда, где взволнованно бухало крепкое сердце тангра. Пальцы увлажнились, встретив нити сырой травы или мха, тянущиеся с потолка. Мох нарос над ним во время сна? Так быстро?..

Рывком вернулось чувство опасности.

Глаза уже освоились с темнотой. В дальнем углу огромного зала с колоннами, из-под тяжелых штор сочился слабый свет. Глянул на себя в этом скудном освещении – нечто мохнатое, широкое, дышащее… Мелкие побеги окутывали грудь плотно, как шерсть.

Мотнув головой, Дар осторожно стряхнул с себя мох, помог руками. Он уже догадывался, что это такое. Срывать эти побеги было нельзя. Никак нельзя. Поднялся, наклонившись, чтобы не удариться головой о низкий потолок. Хотя удариться бы не получилось – сверху тоже была только трава. Пригибаясь, Дар двинулся в сторону света, уклоняясь от свисавшего мха. Пол был ровный, на нем через налет пыли и грязи различались знакомые квадратные знаки. Дар остановился, чтобы рассмотреть один. Знак был размером со ступню, выдавленный в обожженной глине, – строгие вертикальные линии, между которыми змеились изогнутые горизонтальные и наклонные. Сильно похоже на тангропись, украшавшую латниры бойцов. Но все же эти были иными, ближе вырезанным на обелиске. В скудном освещении они напоминали черных жуков, строем марширующих по полу.

Проверяя внезапную догадку, Дар подошел к стене, сдвинул мох – открылись те же символы. Плитки – красноватые, старые, напитанные влагой – имели только по одному знаку. С равными промежутками попадались пустые, словно паузы между словами.

Вот оно что! Он умудрился уснуть в заброшенном ритуальном зале Древних – не меньше, чем в Царакклане. Кто бы мог подумать!.. Дар медленно оглянулся: огромное низкое помещение по стенам и потолку заросло тяжелым влажным мхом, углы и пространство загадочно тонули в кромешной темноте. Кто знает, как велико оно?

Дару вдруг захотелось узнать об этих Древних, узнать все про них. Но кто на целой планете может знать про тех, что остались только в легендах? Тем более веря, будто развалины Древних сводят с ума? Тангры кланов боятся этого места как огня, вместе с его загадочной стелой и развалинами старых построек.

«Ищи махо», – советовал Зордаор. Ну конечно, пожалуй, только махо и может помочь!

Дар порывисто оглянулся – ему показалось, что он чувствует какой-то отклик – в себе ли, снаружи ли, сейчас было трудно оценить, отдифференцировать… Отпечаток тотального одиночества, тоскливого, глухого, неимоверно долгого в пространстве враждебного времени… Он почувствовал себя единственным живым ходячим существом в этом зале за столетия и столетия…

Отнял увлажнившиеся пальцы от стены, неосознанно поднес к лицу – пахло прелью, чуть отталкивающе и щемяще-близко…

По размерам Царакклан был огромен – подземный город травы, только без дыры в небо, как в Изир-доре. Дар поднял голову. Наверху не было ничего похожего на круглую прореху наружу, даже заложенную или заваленную. Древние строили свои Цараккланы иначе!