Как добиться совершенства - Нирай Доун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К моему удивлению, она качает головой.
— Нет, это ведь не может быть из-за парня.
Боль пронзает мою грудь. Глаза щиплет. Гнев и боль борются внутри меня. Мое сердце подпрыгивает, когда папа стучит по столу с такой силой, что стаканы начинают покачиваться.
— Ты всегда с ней так поступаешь. Почему это не может быть парень? Потому что она — не ты? Потому что она не проводит по три часа перед зеркалом каждый день?
Мама поднимается на ноги.
— Я всегда так поступаю с ней? Ты всегда так поступаешь со мной. Ты всегда вкладываешь другой смысл в мои слова, как будто ты ее спаситель, а я ведьма. Я только имела в виду, что она не стала бы скрывать от меня парня. Это то, чем дочь делится со своей матерью.
У меня даже нет сил чувствовать себя виноватой. Я не могу поверить, что она думает, что я поделюсь этим с ней. Мы никогда не говорим ни о чем таком важном.
— Значит, ты думаешь, если она что-то скрывает, значит она на наркотиках? Черт возьми, Полетт, все, что она сделала, это только солгала о том, где была. Все подростки так делают.
Со всех сторон они кричат из-за меня. Ссорятся из-за меня. Они думают, что знают, кто я такая. Что я делаю. Что лучше для меня. Их голоса — эхо, приглушенное эхо, бьющееся в моем мозге. И тут моему терпению приходит конец. Я поднимаюсь на ноги. Мой стул падает на пол.
— Хватит! Я больше так не могу! Прекратите ругаться из-за меня, как будто меня здесь нет!
Мне больно дышать, говорить, но я продолжаю идти. — Я начала ходить в спортзал и наняла тренера, потому что устала быть толстой. Он единственный человек, позволяющий мне быть собой. Он не говорит мне, что нужно делать, не заставляет меня изменить свою внешность и не пытается исправить меня — что забавно, поскольку он изначально был моим тренером. Но это всегда было то, чего я хочу, и теперь он мой парень. Он — тот, с кем я каждый день провожу время. И я солгала, чтобы избежать всего этого!
В комнате воцарилась мертвая тишина. Как всегда, мама выглядит идеально, с царственной осанкой, сидя в своей королевской комнате. Она слишком спокойна. Я? Я — оголенный провод, мечущийся из стороны в сторону, потому что не уверена, что поступила правильно. Не уверена, что должна была им что-то говорить.
Наступает долгое молчание, прежде чем папа заговаривает.
— Вау… Я… Я в шоке. — Он в замешательстве качает головой: — Мне жаль, если ты чувствуешь, что мы ожидаем от тебя определенных вещей, Тыковка. Твоя мама, и я, возможно, не всегда показываем это в достаточной мере, но мы любим тебя. Не так ли, Полетт? — Как всегда, папа все понимает. Папа — человек, который понимает все.
Мама нет.
— Я хочу встретиться с ним. Пригласи его на ужин, Аннабель.
Тошнота подкатывает к моему горлу. Я не хочу, чтобы Теган встречался с ней. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня ее глазами.
— Зачем?
— Говоришь, этот парень — тренер? В спортзале?
О. Теперь я поняла. Она думает, что я недостаточно хороша для него. Что было нужно от меня парню, который любит заниматься спортом? Это так больно, вся эта ситуация крайне болезненна. Больше не могу сдерживаться.
— Значит, ты даже не видела его, но уже думаешь, что он слишком хорош для меня? Точно так же, как конкурс был слишком хорош для меня, да? А что, если я захочу это сделать, мам? — Я не кричу, просто очень хочу знать. Мне нужно знать.
Она вздыхает.
— Аннабель, я никогда не говорила, что он слишком хорош для тебя, и что ты недостаточна хороша для конкурса… Ты бы все равно не захотела в нем участвовать.
— О чем она говорит, Полетт? — Перебивает папа.
— У них было свободное окно и они спросили, не хочет ли Аннабель принять участие. Я знаю нашу дочь, поэтому я сказала им «нет». Конец истории.
Я пытаюсь говорить, не обращая внимания на дрожащий подбородок.
— Ты солгала и сказала им, что я занята. Ты думала, это меня смутит? Почему это должно смущать меня, не потому ли, что я недостаточно хорошенькая? Или я недостаточно худая и идеальная?
— О, Тыковка. Ты прекрасна. Ты должна это знать. И я и твоя мать так думаем.
Мама переводит взгляд с папы на меня. — Конечно, я снова плохая. Ты переворачиваешь то, что я сказала, Аннабель. А теперь извините, мне нужно кое-кому позвонить.
Не говоря больше ни слова, она выходит из комнаты, а я стою, пытаясь собрать себя в кучу, пока слезы текут из моих глаз. Папины руки обнимают меня, пытаясь утешить, но это заставляет меня плакать еще сильнее. Я начинаю бормотать. Не понимаю, почему она меня ненавидит. Почему она никак не полюбит меня. Все, чего я хочу — это быть достаточно хорошей для нее.
— Шшш, Тыковка. Твоя мама не ненавидит тебя и в тебе есть все, что нужно. Никогда не думай, что с тобой что-то не так.
Я не осознавала, что говорю вслух. Тыльной стороной ладони я пытаюсь вытереть слезы, но их все больше и больше.
— Она не очень хорошо умеет выражать свои мысли. Она просто не думает, когда говорит, но это не твоя вина. Это то, над чем ей нужно поработать, но ни в чем из этого нет твоей вины. Я чертовски горжусь тобой, малыш, и она тоже. Я поговорю с ней. Я все исправлю.
Впервые я понимаю, что он этого не понимает. Он не понимает меня. Мой бедный папа не понимает и ее тоже.
Я отстраняюсь, смахивая слезы.
— Папа, я очень сильно тебя люблю, но я не хочу, чтобы ты это исправлял. Разве ты не понимаешь? Ты всегда пытаешься облегчить мне жизнь, и как бы я ни ценила это, я должна сделать все сама.
Папа хмурится, и я впервые замечаю морщинки вокруг его рта.
— Разве я это делаю? Заставляю тебя чувствовать себя неполноценной? Я никогда этого не хотел.
Как бы сильно меня ни убивало причинять ему боль, я должна быть честной. Возможно, он единственный человек в