Достояние леди - Элизабет Адлер

Михаил с торжествующим видом повесил трубку и повернулся к сыну.

– Только так с ними и можно разговаривать! Полезно иногда нагонять на непослушных девчонок страх. Когда человек испытывает чувство страха, он становится бдительнее. А я нисколько не сомневаюсь, что Лейле и Анне нужно быть сейчас как можно осторожнее. Они и сами не понимают, в какую историю влипли.

Ахмет понял, что отец прав. История с продажей изумруда взбудоражила весь мир. Кто знал, что именно стояло за стремлением сверхдержав заполучить камень? Как бы то ни было, кому-то до сих пор было необходимо отыскать наследников князей Ивановых. Интуиция подсказывала Ахмету, что дело здесь не только в миллиардах долларов, на протяжении семидесяти лет не востребованных из швейцарских банков. Надо было что-то предпринимать…

Вернувшись в свой кабинет, Ахмет набрал парижский номер и наговорил на автоответчик свое послание:

– Лейла, дочка, – сказал он, – ты должна послушаться Казан-пашу. Приезжай в Стамбул как можно скорее, возьми с собой Анну. Будьте предельно осторожны– вам грозит опасность. Приезжай домой – мы поможем.

Потом он позвонил еще одному человеку. Это бы грек, живший в небольшом домике неподалеку от Пирейской гавани. Когда-то он входил в совет директоров известной греческой судоходной компании. Компания со временем разорилась, но связи в высших кругах общества остались. Грек поступил на службу к Ахмету Казану – разумеется, на секретную службу. Вот уже несколько десятков лет человек из Пирея исправно доносил Казанам обо всех планах их греческих конкурентов. Ахмет щедро оплачивал труды своего тайного агента, впрочем, он старался соблюдать меру и в оплате – чтобы греку не расхотелось работать дальше. Ахмету иногда казалось, что его пирейский агент занимается шпионажем не столько из нужды, сколько по искреннему расположению к этой «работе» – интриги, подслушивание, подглядывание были его стихией. Он обладал удивительным чутьем на себе подобных – наверное, именно благодаря этому за столько лет греки так и не выяснили, кто же поставляет секретную информацию на другой берег Эгейского моря. Человек из Пирея мог безошибочно вычислить агентов противной стороны – именно для этого и понадобился он сейчас Ахмету. Он собирался поручить ему одно очень важное дело…

Когда «Боинг-727» авиакомпании «Эр-Франс» оторвался от взлетной полосы аэропорта Орли, у Лейлы вырвался вздох облегчения. Лейла кинула взгляд на исчезавшие под крылом кварталы парижских пригородов и откинулась на спинку кресла. Лайнер поднялся над облаками и взял курс на Стамбул. Лейла расстегнула ремень безопасности, боясь поверить в то, что через несколько часов она будет в родительском доме.

Она посмотрела направо – на пустое кресло, в котором должна была сидеть сейчас Анна. Она выполнила приказ деда и купила два билета до Стамбула, но встретиться с Анной так и не удалось. Лейла битых полтора часа бродила по двору Лувра, но Анна не явилась на встречу. Отчаявшись дождаться подругу, Лейла бросилась в свою квартиру на острове Сен-Луи – вдруг Анна оставила какое-нибудь сообщение на автоответчике? Увы, никто не звонил ей в это утро… Лейла ждала до последней минуты, пока не поняла, что, если немедленно не поймает такси, лайнер улетит в Стамбул без нее. Что же случилось с Анной?

Зачем, зачем решились они продать изумруд? – спрашивала себя Лейла. Почему Анна не обратилась за помощью к Казан-паше? Впрочем, Лейла сама знала ответ на этот вопрос: Михаил спросил бы, куда подевала Анна свое наследство, полученное от Тарика, а той явно не хотелось рассказывать об этом. Да, именно гордость Анны была причиной посыпавшихся на них невзгод. Конечно, могла ли наследница русских князей просить у кого-то деньги? Анна не любила говорить о своих предках, но Лейла прекрасно видела, как много значит для нее честь рода Ивановых.

Лейла вспомнила тот далекий день в Стамбуле… Анне было тогда четырнадцать лет, Лейле – десять. Девочки сидели на террасе дворца Казанов и смотрели на огромный, багрово-красный диск солнца, медленно опускавшийся за горизонт… Вскоре над Стамбулом сгустились сумерки, взошла полная луна, воздух наполнился ароматом ночных цветов. Кроме Лейлы и Анны на террасе находились двое взрослых – Мисси и Тарик. Они были погружены в какие-то думы…

Лейла сидела на обитой синим шелком оттоманке у ног Тарика, Анна стояла, опершись на балюстраду, и смотрела на темную воду Босфора.

– Мисси, – произнесла она, оборачиваясь к пожилой женщине. – Пожалуйста, расскажи мне что-нибудь о жизни в Барышне, о моем дедушке.

Тарик внимательно посмотрел на Мисси, потом на Анну и сказал:

– Знаешь, Анна, о некоторых вещах лучше не вспоминать. Слишком уж это тяжело.

– Отчего же? – возразила Мисси. – Анна имеет полное право знать историю своей семьи. Да, в этой истории было немало трагических страниц, но тут уж ничего не поделаешь.

Мисси замолчала, собираясь с мыслями. Пауза казалась невыносимо долгой. Наконец она начала рассказывать:

– Когда я впервые увидела князя Михаила, я была еще совсем девочкой. Носила длинную косу, белое льняное платье, белые гольфики и кожаные ботинки на застежках. Я была совсем одна в этой незнакомой стране – ведь мой отец умер. Мне некуда было податься, и я решила воспользоваться приглашением князя Михаила. Когда я ехала в собственном вагоне Ивановых из Симферополя в Петербург, мне казалось, что я нахожусь во дворце на колесах – дорожная тряска совершенно не ощущалась. Я восхищалась роскошью вагона, не подозревая, какой восторг предстоит мне испытать при виде особняка – нет, правильнее будет сказать дворца Ивановых на набережной Мойки…

На вокзале меня встретил шофер в синей ливрее. Он усадил меня в автомобиль «Курмон» – в то время далеко не каждый русский князь мог позволить себе приобрести автомобиль – и повез на Мойку. Мы поднялись по широкой мраморной лестнице к массивным дубовым дверям.

Навстречу нам вышел высоченный швейцар в черкеске с газырями и услужливо распахнул двери. Я была поражена красотой интерьера: стройные коринфские колонны устремлялись ввысь, окна были задрапированы золотыми шелковыми портьерами. Пол выложен в шахматном порядке плитами черного и белого мрамора, пурпурная ковровая дорожка вела от самых дверей к широкой мраморной лестнице, на ступенях которой стоял высокий блондин с собакой на поводке…

– Виктор… – прошептала Анна. – Мама так часто рассказывала мне об этой собаке.

Мисси кивнула головой:

– Когда твоя мать была совсем маленькой, Виктор был ее лучшим… лучшим и единственным другом.

– А что было потом? – с нетерпением спросила Анна.

– Хотя одет этот человек был в поношенный твидовый пиджак, в нем сразу чувствовался аристократ. Такие люди с первого взгляда вызывают уважение. Он был атлетического сложения, прямые белокурые волосы спускались почти до самых плеч – в то время были в моде короткие стрижки, но князь Михаил мог позволить себе не раболепствовать перед модой. У твоего деда было удивительное лицо: проницательные серые глаза, широкие скулы, выдававшие, что в его жилах течет и азиатская кровь. Скажу тебе честно: это был самый красивый мужчина, которого мне доводилось встречать в жизни. – Мисси немного помолчала и прошептала. – Наши взгляды встретились, и я забыла, где нахожусь… Сердце мое забилось часто-часто, я испугалась, что упаду в обморок…