Леди-послушница - Симона Вилар

— Так у нее теперь есть деньги? И она может податься куда угодно?

— Торговцы заявили, что она направилась в сторону Ромсейского аббатства, — успокоил Геривей.

Аббатство Ромсей было самым крупным на юге Англии, и, возможно, саксонка рассчитывает укрыться там. Генри это устраивало: в случае надобности тамошняя настоятельница беспрекословно вернет ему девицу. Поэтому, когда Геривей добавил, что собирается доложить принцу о месте пребывания леди Милдрэд, Генри остановил его.

— Повремени, я сам попробую разобраться. Никуда эта саксонка от нас не денется. А Юстас сейчас в таком состоянии, что… Вот тебе мой совет, Геривей: пусть к его высочеству приведут женщину. Подберите для него на улице девку, и желательно светловолосую.

Это был странный совет от духовного лица, собирающегося на службу, дабы увещевать мирян. Но, в любом случае, в этот вечер Генри хорошо справлялся со своими обязанностями, пусть мысли его были далеко. Щенок Юстас просто не понимал, к каким неприятностям для него может привести эта история. Конечно, за годы войны разбой и беззаконие стали привычными в Англии, но тем не менее власть имущие не должны подавать пример подобных действий, дабы не лишиться поддержки тех, на кого хотят опереться. Нет, Генри надо было самому разобраться в случившемся. А для этого дочь Эдгара Армстронга необходимо скорее разыскать и взять под присмотр.

Однако когда к вечеру из Ромсея явились посланцы, его ждало разочарование: девушка там не появлялась.

Так прошла ночь — самая темная и печальная ночь перед Пасхой. На следующий день выглянуло солнце. А во дворец епископа прискакал гонец от короля с посланием для принца Юстаса. Генри даже обиделся, что его августейший брат прислал посыльного не к нему — своему советчику, а к этому неуравновешенному мальчишке. Поэтому он и повел себя с посыльным столь властно и непреклонно, что гонец не осмелился не отдать ему письмо для принца. Епископ принял свиток с печатью Стефана, решительно сломал воск и пробежал глазами строчки. Король срочно вызывал сына в Оксфорд, и отправиться тому надлежало незамедлительно. Стало известно, что Давид Шотландский готов поддержать племянника в его военном походе на Англию, а преданные сторонники анжуйской партии — Глочестер, Херефорд, Солсбери — уже созывают своих рыцарей. И если Генрих Плантагенет и Давид Шотландский ударят с севера, Бигод поднимет мятеж на востоке, а Глочестер и Херефорд двинутся к ним с юга… У епископа стали расплываться буквы перед глазами, а руки задрожали так сильно, что свиток зашуршал.

Несмотря на свою внушительную комплекцию, он почти вбежал в прихожую племянника.

— Юстас! — заорал он. — Юстас, послание от короля! Немедленно впусти меня!

Сначала не было никакого ответа, но потом за дверью послышалось движение. Наконец тяжелая створка приоткрылась, и шагнувший было вперед Генри отступил, пропуская выскользнувшую навстречу женщину. У нее было опухшее от побоев лицо, глаза совсем заплыли, и двигалась она сгорбившись, как-то странно переваливаясь и прижимая к груди остатки разорванной одежды. Плакать не смела, лишь негромко всхлипывала. Епископ сокрушенно покачал головой, но сразу же забыл о ней, едва переступил порог.

В комнате царил разгром: перевернутая мебель, разбитые в щепы стулья, со стен сорваны гобелены, с высокого ложа свисают остатки полога. Кругом следы блевотины и крови, тяжелый запах. Сам Юстас стоял у раскрытого окна, заложив руки за спину. Он выглядел почти спокойным, даже перевязанная голова была вскинута с каким-то высокомерием. Это особенно разгневало епископа.

— Мальчишка! Щенок! Ты что вытворяешь! Мои люди были на острове Уайт и вызнали, что ты наделал. Как ты смел пролить кровь на Страстной неделе? Как смел расправиться с тамплиерами? Ты гадишь везде, где бываешь, не задумываясь о последствиях. Не думая о грехах!

— Вы замолите мои грехи, дядюшка, — спокойно ответил принц.

Епископ даже отступил. Юстас выглядел ужасно: щеки запали, белая повязка на голове подчеркивала сероватую бледность кожи, на которой особенно четко выступали болячки. Но наиболее страшны были его неподвижные водянистые глаза: он глядел перед собой, не мигая, и во взоре его скрывалось нечто холодное и жуткое. Равнодушие, за которым таилась ненависть ко всему свету и способность не остановиться ни перед чем.

Генри Винчестерский постарался подавить охватившее его омерзение и почти насильно вручил принцу послание короля.

— Читай.

Отойдя в сторону, он брезгливо обогнул измаранные, скомканные гобелены и поднял один из валявшихся тяжелых стульев. Епископа не держали ноги, ему необходимо было успокоиться, чтобы найти силы переговорить с Юстасом.

— Я не могу сейчас уехать, — с ледяным спокойствием сказал тот, ознакомившись с содержанием письма.

Епископ лишь чуть шевельнул своими густыми бровями.

— Тогда ты негодный принц, и я не зря советовал лордам подумать о молодом Плантагенете.

Светлые, будто незрячие глаза принца слегка потемнели — зрачок начал расширяться, как всегда бывало, когда Юстас гневался.

— Я бы советовал не упоминать о том, что я имел милость забыть.

— Имел милость? Или ты уже считаешь себя монархом? В то время как ты измаран глупостями и подлостями настолько, что за тебя не встанет ни единый английский лорд?

Дядя и племянник мерили друг друга взглядами. Епископ признавал, что взгляд Юстаса трудно выдержать, но знал и то, что правота на его стороне. И сейчас принц первым отвел глаза. Тогда епископ заговорил:

— Ты уедешь, и незамедлительно. Я выставлю тебя вон. Только так я могу отделаться от такой чумы, как ты. И так я могу оказать услугу Стефану и Мод, раз уж они единственные, с кем ты считаешься.

— Я должен разыскать Милдрэд, — глухо произнес Юстас.

— Да, ее нужно разыскать, — согласился епископ. — Но тебе сейчас не до этого. Ты должен быть с королем, чтобы силой оружия доказать свое право на трон. А эта девушка… Предоставь мне заняться ее поисками.

— Но, дядя, — впервые по-родственному обратился Юстас к епископу. — Дядя, неужели вы не понимаете — после всего, что я натворил, я не могу отказаться от нее? Она нужна мне! — добавил он с вызовом.

Генри вспомнил вышедшую из комнаты изувеченную шлюху и нахмурился. Казалось, Юстас угадал его мысли.

— Вы прислали ко мне какую-то мразь. А леди Милдрэд… Она ангел.

— Странные у тебя понятия об ангелах, — покосился Генри на перевязанную голову племянника. И вдруг вспылил: — Ты понимаешь, что Милдрэд — дочь одного из самых почитаемых в Денло лордов? Да узнай Эдгар Гронвудский, как ты поступил с ней… Его сейчас нет в Англии, но рано или поздно он узнает, и тогда… Этот человек несметно богат, он почти храмовник, все эти рыцари в белых плащах станут на его сторону, а с ними не поспоришь. Более того, как мне донесли, Эдгар примирился наконец с Гуго Бигодом, и если эти двое объединятся, то мы можем считать Восточную Англию потерянной для Стефана. Эдгар носит прозвище Миротворца, но я его знаю много лет, и поверь, из-за своего единственного ребенка он может стать первым врагом Блуаского дома. Поэтому нам надо сделать так, чтобы девушка молчала о случившемся. В любом случае, клянусь истинной верой, я сделаю все, чтобы малышка Милдрэд не смогла тебе навредить. А теперь уезжай. Господом Богом и Его Пречистой Матерью заклинаю — поспеши в Оксфорд. Ибо если ты не поможешь отцу, если не станешь подле него в трудную минуту… Тогда ты и принцем не имеешь права называться.