Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке - Михаил Фоменко

самый крупный заряд, он хотел одного — доказать и наказать, и какое-то тревожное воспоминание было смыто этим свирепым потоком…

Йети был настигнут снова. На сей раз Август приближался осторожно, следя за каждым движением снежной обезьяны. Уйти ей было некуда.

Он чувствовал мстительную радость оттого, что загнал йети сюда. Слева вздымались голые, вылизанные горными ветрами скалы, а впереди была пропасть. Справа надвигался человек. Йети остановился и завертелся на месте — сутулый, со скрещенными на груди руками, дрожащий от злости, страха, изнеможения. Он стоял спиной к Августу, и тому показалось, что обезьяна что-то держит в передних лапах. Опасаясь нового удара камнем, Август поспешно взвел затвор.

Сухой металлический щелчок многократно усилился морозным воздухом.

Йети вздрогнул и мгновенно обернулся.

Блестящий ствол в руке Августа дернулся. Медленно, толчками опустился и уставился в снег дульный срез человеческого оружия.

…Лет десять назад, когда он только начал снимать профессионально, по заказу ЮНИСЕФ делался большой фильм о детях.

Тогда-то через стекло Август увидел в руках врача ребенка пятнадцати минут от роду. Он был темно-красный, сморщенный и весь покрытый темным волосом, как маленькая мартышка.

Позже его успокоили, объяснив, что так выглядит преждевременно родившийся ребенок. Но тогда он грохнул работающую камеру объективами вниз и сам едва не последовал за нею.

…Маленький темный комочек, прижатый к вогнутой груди снежной обезьяны, заворочался, расправляя вцепившиеся в ее шерсть скрюченные ручки и ножки, испуская поскуливание, так удивившее Августа. Стыд и отчаяние вскипели в нем так же бурно, как полчаса назад злоба и месть.

Йети медленно отступала спиной вперед. Мохнатый комочек в ее руках пищал уже непрерывно.

Облизнув потрескавшиеся губы, Август шагнул. Сейчас же йети повернулась к нему боком и пошла быстрее, ни на мгновение не спуская с него слезящихся, ненавидящих глаз. Он остановился.

Значит, волки растерзали самца, пытавшегося отвлечь их. У него не было ни ножа, ни парализатора, и все-таки он защищал мать и ребенка. Она не знала, что такое «ас-то», и все-таки тащила детеныша, погибая от бешеной гонки. Ведь он гнал ее, как волк.

Нет, как охотник! Судорожно глотнув, Август припомнил, что собирался запастись мясом из волчьей добычи. Минуту назад он считал их животными. Что изменилось? Ведь охотники загоняют и самок с детенышами… Но он, он сам? Неужели дело только в «асто»?

Человек много задолжал природе…

Он снова откашлялся и надсадно сказал:

— Не бойся!.. Слышишь? Не бойся!

На секунду застыв, йети тут же ускорила шаг. Детеныш затих и повис, держась за ее шерсть. Хотя трудно было понять, какими мерками его мерить, но крохотное тело, тоненькие конечности и неуверенные младенческие движения говорили о том, что родился он совсем недавно. Ему было страшно.

— Не бойся! — повторил Август и шагнул вперед.

Но йети притиснула к себе затихшего детеныша и бросилась вперед, с неожиданной силой пробиваясь сквозь глубокий снег.

Когда Август понял, что до обрыва меньше десяти метров, он что есть силы прыгнул вперед, удержав крик, могущий напугать йети, но было уже поздно.

Поскользнувшись, он пролетел метра полтора и обрушился на бок, на согнутую руку, и тут же услышал знакомый хлопок метательного заряда, а за ним — острый тычок в бедро. Повернувшись, Август отшвырнул парализатор и остервенело дернул засевшую в бедре стрелоампулу, хотя знал, что это бесполезно. Наркотик все равно всосется полностью.

Волоча мгновенно омертвевшую ногу, он с трудом приподнялся на вязнущих в снегу руках и встал на ноги.

«Асто» отчаянно боролся в его теле с транквилизатором, но вряд ли ему придется продержаться долго…

Август сделал шаг, захлебываясь обильной слюной.

— По…ааа…гиии… — позвал он коснеющим языком.

Перед глазами плясала, раздваиваясь, рыжая фигурка.

Он силился не упускать ее из виду, словно от этого зависело что-то важное.

— Помм…гиии…

Грузно раскачиваясь, как дерево под ветром, он шагнул еще раз.

Йети отступала и отступала, непонимающим, ненавидящим взглядом отталкивая его прочь. «Наверное, — вяло подумалось ему, — так она смотрела на волков. Но я же не волк… Она должна понять… Что? Что я охотник?..»

Задыхаясь, падая на четвереньки, Август сделал третий шаг.

Последний. Для всех.

Он еще различил гневное, совсем людское презрение на ее темном сморщенном лице.

Уже уткнувшись лицом в снег, он все же нашел в себе каплю сил — в последний раз приподнять голову, плывущую в сладком бреду, разлепить забитые снегом ресницы и сквозь радужные полосы увидеть след, исчезающий за краем обрыва.

Лошадь хрипло вздыхала. От нее валил пар. Человек вел ее под уздцы. Полы дубленого тулупа загребали снег, темное лицо с обмороженными шелушащимися скулами обвисло от усталости, легкие со свистом втягивали бедный кислородом воздух. «Тютек» — горная болезнь валила с ног, разламывала голову. Когда на тулупе стали расплываться темные звездочки, Чоро встал и закинул лицо к небу. С трудом уняв кровотечение, он отдышался и двинулся дальше.

На каждом шагу он проваливался в снег по бедра и с усилием вытягивал ноги, шатаясь и задыхаясь. Спина сгибалась под тяжестью двустволки, плеть, свисающая с руки, оставляла на снегу тонкую неровную канавку. Но глаза под темными стеклами горных очков зорко смотрели по сторонам, не упуская ни единого пятнышка, ни единой точки на белых склонах.

Через десяток шагов Чоро остановился и стащил рукавицы. Надо было поправить съехавший вбок седельный вьюк. Затянув узел, он снова повел лошадей вперед, по едва заметному, уже ссыпающемуся следу.

Йозеф Несвадба

ПО СЛЕДАМ СНЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА{30}

В январе прошлого года все газеты сообщили о трагической гибели лорда Эсдейла, экспедиция которого была якобы занесена снежным бураном при переходе через открытое ветрам горное плато в Гималаях. Клянусь своей честью и совестью, это абсолютно ложное, не соответствующее действительности сообщение. Я единственный человек, знающий, почему лорд Эсдейл исчез в Гималаях, и готов под присягой свидетельствовать следующее.

Мы встретились с лордом Эсдейлом в тридцатых годах, когда он тайно приехал ко мне в Марквартицы. Я преподавал рисование в школе и ведал местными краеведческими коллекциями. Марквартицы находятся, так сказать, по соседству с Вьестоницами, где в делювиальных отложениях профессор Эбсолон нашел женскую статуэтку из слоновой кости, получившую потом известность под названием вьес-тоницкой Венеры. Во время своих краеведческих