Покончить с ФРС - Рон Пол

Большинство экономистов и политиков определяют инфляцию как повышение уровня цен. Рост цен является очень неприятным следствием инфляции. Мизес утверждал, что смешение понятий инфляции и роста цен было намеренным и оказалось очень пагубным. Если бы проблема заключалась только в цене, вину можно было бы возложить на профсоюзы, нефтяные компании и спекулянтов. Это отвлекает внимание от реального источника проблемы – Федеральной резервной системы с ее печатным станком. Все потому, что многие убеждены в том, что потребительские и оптовые цены зависят от внешних причин, с которыми государство и борется посредством регулирования цен и зарплат, а роли ФРС в росте инфляции никто не придает значения.

Наивность такого понимания заключается в том, что в повышении цен при нежелательных процентных ставках вина перекладывается на здоровую экономику. В условиях свободного рынка здоровая экономика заставляет цены опускаться. Здоровый рынок компьютеров или мобильных телефонов даже во времена инфляции снижает цены. Однако ФРС намеренно замедляет экономику и сокращает потребность в снижении цен, что приводит к серьезным осложнениям. Такое отношение отражает недостатки системы фиатных денег, которой управляет ФРС.

Именно Федеральная резервная система несет ответственность за то, что экономика развивается циклами «подъем – спад». Она является первопричиной инфляции, рецессии, депрессии и непомерных долгов. И хотя центральный банк может совершенно безнаказанно управлять экономикой неэффективно, его политика всегда деструктивна. Она приводит к финансовому хаосу, пример которого сейчас перед нами.

Тот факт, что ФРС обеспечивает политиков, объясняет, почему мало кто из них стремится оспорить ее полномочия. Благодаря расходам конгрессмены избираются повторно, предоставляя избирателям блага, к которым те привыкли. Возможности правительства повышать налоги и занимать средства без повышения процентных ставок ограниченны. Способность ФРС выпускать новые деньги устраивает многих, до тех пор пока не наступают печальные последствия в виде экономического спада и повышения цен.

Повышение цен происходит в результате обесценивания доллара и, по сути, является налогом, который платят все. Больше всего он бьет по бедным и среднему классу. В дамках остаются первые потребители денег: правительство, банки и крупные корпорации.

Это лживая, несправедливая и продажная система. Она не только перераспределяет богатство среднего класса в пользу элиты, но и дает возможность перекладывать платежи за кредиты на следующие поколения. Сейчас пришла пора платить по счетам, выставленным двадцать – тридцать лет тому назад. Мы должны погасить или ликвидировать огромное количество долгов. Падение стоимости акций или недвижимости понять легко, но сама их стоимость иллюстрирует существенные диспропорции в системе, которые являются следствием политики ФРС.

Чрезмерные долги страны или народа, достигая определенного предела, уже не могут быть оплаченными и должны ликвидироваться. Этот предел практически невозможно точно спрогнозировать, поскольку он варьируется в зависимости от ситуации и страны. Очевидно одно: наша страна, а может быть, и весь мир достигли этой точки.

Физические и юридические лица могут прекращать платежи и ликвидировать долг. Когда такая необходимость возникает, ликвидация необходима и полезна. Сегодня рынок требует такой ликвидации, но политики и ФРС делают все возможное, чтобы предотвратить ее, тем самым лишь затягивая агонию.

Правительства проводят дефолт не так, как все. Они обесценивают валюту, сокращая ее стоимость, посредством инфляции. Если деньги теряют 50 % своей стоимости, реальные долги правительства уменьшаются на столько же. План таков: с помощью огромных долгов и инфляции оказывается антикризисная помощь избранным под видом поддержки экономики и ликвидации долга. Но таким планам никогда не суждено осуществиться. Джон Менард Кейнс знал, что во время коррекции необходимо снижение зарплат. Вот почему он поддерживал инфляцию: ведь вследствие нее снижается реальная заработная плата, и нет нужды обострять ситуацию и снижать номинальную[79]. В результате возникают непредусмотренные экономические последствия, которые не могли спрогнозировать даже главные плановики. Хуже всего то, что экономический хаос ведет к хаосу политическому, который является угрозой не только для бедных и среднего класса, но и для состоятельного истеблишмента. Богатые владельцы корпораций в фашистской Италии и Германии не пережили трагических событий 1930-х и 1940-х годов.

Экономические последствия инфляционной политики ФРС бесконечны. Из-за легких кредитов цены на жилье выросли до неприемлемых высот. Заимствования при такой завышенной стоимости как раз таки и поощряли денежно-кредитные власти для роста потребления. Разумеется, в результате сформировался пузырь, который рано или поздно должен был лопнуть. Теперь ФРС, Министерство финансов и Конгресс тратят триллионы долларов на попытки стимулировать жилищное строительство, чтобы цены на жилье вновь повысились. И это происходит вопреки тому, что рыночные силы требуют обратного ввиду того, что жилья уже построено слишком много.

Главные плановики давно уже стали фиксировать цены. Такая практика не слишком отличается от регулирования цен и заработных плат, которое вводилось в разные времена для корректировки инфляции. В одном случае власти пытаются сдерживать обвал цен, в другом – их рост. Так или иначе, тем самым они исключают важнейший механизм, необходимый для согласования спроса и предложения с текущей ситуацией на восстанавливающихся рынках. Это очень опасно. Когда сторонники государственного вмешательства слишком настойчиво вторгаются в свободное рыночное ценообразование, мы все больше приближаемся к социализму, который в XX веке доказал свою несостоятельность.

Дело об афере Бернарда Мейдоффа имело широкий общественный резонанс, и небезосновательно. Адекватные законы против мошенничества существуют, и каждое государство должно обладать возможностями противодействовать ему. Мошенничество, раскрытое в результате скандала с Enron, преследовалось по закону штата Техас. Однако в результате расследования был сделан вывод, что у Комиссии по ценным бумагам нет достаточных рычагов для регулирования такого рода деятельности, даже несмотря на то, компания Enron была активным трейдером, а не регулятором, которые первыми вскрывали бы подобные проблемы. Конгресс согласовал и быстро принял закон Сарбейнза – Оксли. Но как введенные в 1930-х годах нормы Комиссии по ценным бумагам лишь усугубили и затянули депрессию, так и закон Сарбейнза – Оксли только ухудшил ситуацию на «медвежьем» рынке, наступившую в 2000 году.

После разоблачения аферы Бернарда Мейдоффа, которая позволила ему присвоить 50 миллиардов долларов с помощью финансовой пирамиды по схеме Понци, стали раздаваться возмущенные возгласы о том, что Комиссия по ценным бумагам недостаточно контролирует ситуацию и нужно больше проверок с ее стороны. В Комиссии по ценным бумагам и так работают три с половиной тысячи бюрократов, а говорят, что этого мало. Конечно, этого достаточно, хотя, честно говоря, и 20 тысяч регуляторов – это капля в море, поскольку они просто физически не смогут контролировать все коммерческие операции и предотвращать мошенничество. Мы же не просим, чтобы перед каждым домом в Соединенных Штатах дежурил полицейский на случай потенциального взлома.