Четыре жизни Хелен Ламберт - Констанс Сэйерс

Клинт был театральным посредником, который урегулировал всякого рода «проблемы», включая скандалы, аборты и пьяных мужей. Он нашел Норму в Акроне на Диксон-стрит, где ее мать содержала пансион для музыкантов.

У матери Нормы в столовой стояло старое расстроенное пианино. Иногда, когда в пансионат заезжал гость, бравшийся его настроить, инструмент начинал новую жизнь. После ужина гости собирались вместе, и ошеломленная Норма наблюдала за пением и чечеткой, когда каждый из участников пытался затмить другого. Там она и получила свои первые уроки. Пианино никогда не вызывало у нее большого интереса, и даже невзирая на уговоры матери, она не проявляла желания учиться играть. Мать хотела, чтобы дочь подрабатывала в методистской церкви города, но Норма мечтала переехать, грезя только о чечетке и балете. В Нью-Йорке, как оказалось, в этих навыках ничего особенного не нашли. Клинт познакомился с ней на спектакле регионального театра, где она пела в хоре.

Благодаря смазливой внешности Нормы Клинт быстро нашел ей постоянную работу в театре «Зимний сад» и поселил в маленькой квартирке. Все условия он оговорил с самого начала, и Норма с охотой их приняла, поскольку слишком хотела выбраться из Акрона. Честно говоря, на протяжении многих лет ухажеры матери предлагали ей худшие условия.

Однако теперь Норме хотелось большего.

У Клинта имелись контакты в голливудских студиях, и он обещал ей устроить кинопробы в MGM[30], но каждый раз, когда Норма поднимала эту тему, Клинт только отмахивался, утверждая, что время пока не настало. Теперь, спустя почти два года после заключенной «договоренности», Норма поняла, что Клинта и так все устраивало. Кинопроб не будет, и подходящее время никогда не настанет.

Эти два года стали для Клинта самыми продолжительными отношениями. Норма надеялась, что Клинт найдет девушку помоложе, но он оставался непоколебим. Когда он напивался, то начинал рассуждать о том, что произойдет, если она его бросит. Говорил, например, что Норма попадет под такси или он вырежет ей внутренности и обвинит в этом сумасшедшего. По мере того как он пьянел, его идеи становились все более изощренными, и Норма перестала сомневаться в его творческих способностях. Даже после самых жестоких выходок Клинт никогда не извинялся. Судя по тому, что выяснила Норма, он пережил тяжелое детство: отец бросил их с матерью, когда Клинт был еще младенцем. Теперь он сам заботился о маме и платил за ее квартиру. Насколько Норме было известно, он мог заполнить целый многоквартирный дом женщинами, за которых так или иначе платил.

Довольный собой, Клинт перекатился на спину.

– Налей выпить.

Норма не торопилась его обслужить.

– Дважды просить не буду, – отрезал он.

Изможденной Норме оставалось только вздохнуть. Клинт был уже наполовину пьян, поэтому секс казался ей бесконечностью. Сев в постели, Норма потянулась за черным шелковым халатом, но Клинт в одночасье выхватил его из рук.

– Ну уж нет. Я хочу видеть твою голую задницу.

Она знала, чем это грозило, поэтому тотчас выскользнула из кровати и подошла к двери.

– Стой!

Норма обернулась.

– Вернись и повтори. Мне не понравилось, как ты это сделала. В твоих движениях не было изящности.

– Я замерзла, Клинт. – Норма обняла себя руками.

– Больше повторять не стану, – отчеканил Клинт, вытаскивая сигарету. – Ты, дорогуша, зарабатываешь на жизнь, показывая мужчинам задницу. А я заслуживаю увидеть чуть больше, учитывая, что я за это плачу.

Норма вернулась и медленно направилась к двери. Услышав, как любовник затянулся, она вздохнула с облегчением – негодяй остался доволен.

В самом начале отношений Норма делала вид, что Клинт ей нравится. Было трудно открыть глаза на реальность и признаться себе в сущности этого союза, поэтому Норма убедила себя в любви к Клинту. Теперь же она приняла решение оставить игру только для сцены. Создавалось впечатление, что отвращение Нормы возбуждало Клинта еще больше, а в сочетании с притупляющим действием трех выпитых стаканов виски он был готов на очень долгие ночи и несколько «попыток» секса, которые казались бесконечными.

Протянув очередной стакан, Норма приготовилась лечь в постель, но Клинт покачал головой.

– Стой на месте. Дай-ка посмотрю на тебя.

Норма стояла перед ним, глядя в окно.

– Не так уж и плохо. – Он вытащил сигарету, отпил виски. – Грудь маловата и прыщ на носу, который ты пытаешься скрыть. Что ж, хотя бы задница и ноги в порядке, по крайней мере на данный момент.

Норму оскорбило, что он оценивал ее как лошадь на базаре.

– Девочка, ты бы никогда не добилась успеха в Голливуде. Я знаю, ты думаешь иначе, но ты заблуждаешься. Ты считаешь себя лучше меня, однако я спас тебя от худшей участи. Неприметная девушка вроде тебя может стать только девочкой из клуба.

– Шлюхой, хочешь сказать? – Норма повысила голос. Это был опасный ход.

– Так ты и есть шлюха, – рассмеялся он. – Ты же это понимаешь? Я быстро найду тебе замену.

– Не сомневаюсь. – И Норма действительно не сомневалась, учитывая количество отчаявшихся женщин в городе.

– Тогда убеди меня, что я не должен тебя выгонять.

Клинт поставил стакан на тумбочку, и Норма вмиг залезла под простыни. Она знала, что нужно быть умнее. В каком-то смысле он просто открыл свои чувства. На самом деле его раздражала ее отстраненность, и он хотел сравнять счет. Клинт залез на нее и одним движением приложил к щеке сигарету. Прижав Норму своим весом, он закрыл ей рот, заглушая любые звуки. Норма знала, что ожог оставит шрам – в этом и был смысл его действия.

А потом Норма почувствовала его возбуждение.

Ночь обещала быть очень длинной.

* * *

Норма была идеальной танцовщицей и при этом не обладала слишком высоким ростом, чтобы казаться неуклюжей или долговязой. Ее каштановые волосы притягивали взгляды. За все эти годы Норма научилась выполнять более сложные движения, которые не получались у многих девушек. Клинта в театре все боялись, поэтому Норма просто не могла не преуспеть. Однако в отличие от девушек, которые развлекали многообещающих бизнесменов за кулисами после шоу, Норма была неприкосновенна. Тем не менее, неприкосновенная для остальных, она стала жертвой частых побоев Клинта. Нередко ей приходилось использовать пудру перед тем, как выйти на сцену. На этот раз она получила ожог, и ей пришлось зачесывать волосы на пробор, чтобы скрыть рану от чужих взглядов. Но Марвин Уолден, директор театра, все равно заметил, и хотя ничего не сказал, сунул Норме в руку визитку.

Норма изучила полученную карточку, которой оказался пропуск.